По праву закона и совести
(Очерки о милиции) - Панчишин Игорь Николаевич - Страница 14

— С заготпункта это, — внимательно рассмотрев паклю, определил он. — Яички там были, в паклю завернутые. Раздавлено одно и уронено, правильный путь держим.

Еще сто метров… Вот и Семеновское болото, раскинувшееся на десятки километров. Джек бестолково метался взад-вперед по топкому, как озерные закраины, берегу болота, скулил. Неужели опять утеряли след? Хоть плачь с досады.

— Сюда, товарищ капитан! — Старшина Сковорода, стоя по колено в воде и раздвинув руками камыши, показывал на кладку из жердей, уложенную на толстые рогатины.

Балансируя на скользких жердинах, чекисты цепочкой двинулись вперед. Двадцать метров, десять, и вот оно, логово, основная база «лесных братьев!»

На небольшой возвышенности — островке — землянка, крытая дерном, и рядом — шалаш. Сдерживая дыхание, подошли вплотную к землянке, из-за низкой двери — приглушенные землей голоса и патефон — крутилось какое-то старинное танго.

— Вышибить дверь! — приказал Бекренев.

Дневной свет хлынул в подземелье, и перед чекистами разом предстали серые, замершие в испуге лица последних «лесных братьев».

Вечером того же дня в отдел ББ ушло спецдонесение: «Банда Борисова полностью ликвидирована. Изъято 2 автомата, 3 немецких винтовки, 2 охотничьих ружья, 13 гранат, 584 патрона, патефон с пластинками, 123 других предмета обихода. Капитан Бекренев».

«За умелую организацию мероприятий по ликвидации вооруженной банды и проявленную при этом личную отвагу наградить начальника Опочецкого РОМВД Великолукской области капитана милиции Бекренева А. С. именным оружием».

(Приказ министра внутренних дел СССР от 5.10.48 г.).

Сотрудник ОББ Александр Данилов, принимавший непосредственное участие в операции по ликвидаций банды, был награжден именными часами. Поощрены были капитан Георгий Степанов, капитан Илья Григорьев, лейтенант Виктор Иванов и ряд других работников райотдела.

Сколько раз смотрел многосерийный фильм «Место встречи изменить нельзя», и неизменно в образе сыщика, великолепно сыгранного В. Высоцким, находил знакомые черты характера, поступки, образ мышления оперативных работников милиции тех, уже далеких, сороковых-пятидесятых годов.

Сыщик… Старший сыщик… Так некогда официально звучали должности оперативных работников уголовного розыска. Потом кому-то это слово показалось несозвучным времени и его заменили на другое. Но как бы ни называли этих людей, суть их работы оставалась прежней: разыскать, найти, обезвредить.

В уголовном розыске тех лет мало было людей с институтской и академической подготовкой. В основном это были люди, пришедшие в милицию из армии, от станка, и постигали они премудрости своего нового ремесла непосредственно в деле. Осваивали «науку сыска» быстро и надежно. Понимали: или они победят зло, порой даже ценой собственной жизни, или зло возьмет верх. Третьего не дано…

Василий Сергеевич Копылов — ровесник Великого Октября.

— Родился я между двумя революциями: Февральской и Октябрьской, — щурит по обыкновению левый глаз Василий Сергеевич.

Сколько я знаю Копылова, а это, пожалуй, больше трех десятилетий, у него это неизменно — сильно прищуренный левый глаз. Говорит ли с кем, улыбается или смеется, гневается ли — левый глаз тут же смыкается бороздками морщин. Не утерпел я как-то и спросил:

— Отчего это у тебя глаз словно в постоянном прицеливании?

— А так оно, наверное, и есть, — улыбаясь ответил он. — Вся моя молодость прошла на западной границе. Тогда, до войны, в пограничные войска брали отменных стрелков. Стрелял я до призыва в армию неплохо, а на границе — не было дня, чтобы не водили в тир. Да и не только по мишеням приходилось стрелять: на то она и граница, тем более — западная. С тех пор, видать, и «заклинило» мой левый глаз, — смеется Копылов.

Все, кто знавал Копылова по Псковскому «угро», были единодушны в своем мнении: пойдет на любое рискованное дело. Еще тогда, на границе, уяснил он для себя главную заповедь чекиста: от опасности не укроешься, хладнокровие и выдержка — только эти качества могут помочь победить. И еще — настойчивость, настырность в поиске. Все это пригодилось Копылову на протяжении всей его оперативной работы — с 1944 года по день ухода на пенсию в 1971 году.

Весна 1944 года принесла Псковщине долгожданное освобождение. Хотя еще шли ожесточенные бои в юго-западных районах области, в восточных районах уже налаживалась мирная жизнь.

Василий Сергеевич Копылов был направлен из Ленинграда в только что созданный отдел милиции Пожеревицкого района.

— Вот что, старший лейтенант, — ознакомившись с личным делом Копылова, сказал начальник отдела Тимофеев, — будешь пока помогать мобилизации в армию. Из числа призываемых надо отобрать механизаторов, кузнецов, связистов — словом, тех, без кого район не поднять. Могут оказаться и недобитые полицаи, так что гляди в оба…

Вместе с другими членами призывной комиссии Копылов объехал деревни, а точнее то, что осталось от них после военного лихолетья. В короткий срок, буквально за три-четыре дня, на сборный пункт пришло свыше двух тысяч мужчин призывных возрастов. Тщательно «просветить» каждого не было времени, поэтому уже через день колонна, теперь уже солдат, ушла к линии фронта. А через пару недель из-под Новоржева прибыл сотрудник особого отдела и сообщил, что с передовой, прихватив оружие, сбежали двое местных. Из двух тысяч все же нашлись два шкурника! Кто же они? Теперь у Копылова было время «просветить» каждого из дезертиров.

Как оказалось, один из них, некий Иванов, был поставлен немцами деревенским старостой. Не по принуждению пошел на эту должность, сам напросился. И с первого же дня начал выслуживаться перед своими хозяевами. Выдал гестапо семерых коммунистов, не пощадил даже родного брата. С этим мерзавцем все было ясно. Но вот второй… Трудная загадка встала перед Копыловым. Дело в том, что тот, второй, Савелий Ободов, воевал в партизанском отряде. Партизан и… дезертир? Непостижимо! Но чем больше Копылов опрашивал людей, тем больше проглядывалось второе лицо этого человека. Действительно, в 1942 году Ободов ушел в отряд, но уже через полгода вернулся в родные места. Выяснилось также, что партизаны после этого ходили по деревням и выспрашивали о нем. Окончательную ясность в эту загадочную историю внес Владимир Алексеев, или, как его называли в округе, Володя-партизан. Алексеев храбро сражался с фашистами, был награжден орденом Ленина. По болезни не попал в армию, поэтому его разыскали быстро.

— Сволочь он, а не партизан, — сразу заявил Володя, едва Копылов назвал фамилию Ободова. — В сорок третьем немцы решили покончить с нами. Стянули к Партизанскому краю регулярные войска. Начали прочесывать леса. С танками, минометами, овчарками. Туго пришлось некоторым партизанским соединениям. И тогда командир отряда, в котором служил Ободов, приказал разойтись мелкими группами, затаиться, переждать. Ободов пришел в свою деревню, привел с собой еще двух партизан. Вырыли неподалеку от деревни землянку, в ней и скрывались. Что произошло дальше, неизвестно. То ли жадность одолела Ободова, как-никак его жене приходилось кормить трех мужиков, то ли решил переметнуться к немцам, но в одну из ночей он застрелил товарища. Стрелял и в другого, но тому удалось убежать. Вот после этого партизаны и искали Ободова…

Теперь и со вторым дезертиром было все ясно. Но где их искать? Вернулись ли они в родные места или подались куда-нибудь дальше? Если вернулись, то вместе или порознь?

И Копылов начал налаживать связи с колхозниками, людьми, знавшими дезертиров. Он рассудил так: если Иванов и Ободов вернулись, то обязательно выйдут на связь с родными. За теми в свою очередь и следует установить наблюдение. У Ободова в деревне — жена, дети, родственники. Хуже с Ивановым: жил бобылем, друзей не имел. Правда, в глухой деревушке у озера жил его отец, но уж больно дряхлый старик, какая от него помощь дезертиру? И тогда Копылов вспомнил о жене брата Иванова, которого по указке Иванова расстреляли немцы. К ней и направился Копылов. Женщину не пришлось долго убеждать.