Каталонская компания (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич - Страница 68

— Если не сделаете, как я говорю, ищите себе другого командира!

Фессалийская армия пришла в долину незадолго до полудня. Они так были рады, что догнали удирающего врага, что не стали откладывать сражение на следующий день. Примерно в километре от нас быстро построились. В центре встала глубокой фалангой пехота, на правом фланге расположилась тяжелая конница, в том числе и каталонцы под командованием Феррана де Ареноса, а на левом — легкая, как рассказал захваченный турками «язык», валашские и болгарские наемники. Резерва не было. Видимо, решили, что для этого можно будет использовать пехотинцев из задних рядов. Там ведь обычно стоят самые быстроногие. Всего пришло тысяч девять-десять, то есть, раза в полтора больше, чем в Каталонской компании.

У нас тоже в центре стояла пехота. В первых двух шеренгах, перед склоном холма, выстроились в шахматном порядке турецкие пехотинцы-лучники и каталонцы-арбалетчики. Последние были только во второй шеренге. За ними стоял ряд телег и арб, которые будут приятным сюрпризом для вражеской конницы. Дальше выстроились пехотинцы-копейщики, оставив проходы для отступления лучникам и арбалетчикам, которые должны будут подняться выше по склону и продолжить стрельбу оттуда. Выше пехоты стояли все десять катапульт. Осадные орудия успеют сделать один, в лучшем случае, два выстрела, но они будут точными, благодаря пристрелке и выставленными на поле вешкам. На левом фланге стояла туркопольская конница, на правом — турецкая, которой было больше. Рыцари, сержанты и альмогавары находились в резерве, расположенном за пехотой, рядом с катапультами, немного ближе к правому флангу, где склон холма был более удобен для спуска.

Дождавшись, когда враг выстроится, я приказал турецкой и туркопольской коннице начинать сражение. Рассыпавшись по бледно-желтым пшеничным полям, всадники неторопливо поскакали в атаку. Близко к врагу не приближались. Остановившись метров за триста, начали обсыпать легкими стрелами всадников, стараясь попасть в незащищенных лошадей. Это им удавалось. Правда, не долго. Первыми пошли в атаку рыцари. Легкая конница сразу поддержала их. Турки и туркополы, согласно моему приказу, начали отступать, отстреливаясь на скаку тяжелыми стрелами. Теперь уже старались бить в наездников. Болгары и валахи отвечали им. Хотя луки у них были слабее турецких, на ближней дистанции разница не была заметна.

Со склона холма мне хорошо было видно, как две волны всадников, изогнутые, местами разорванные, накатываются на нашу позицию. То там, то там падают люди и кони. Турки и туркополы начинают смещаться на фланги. Легкая вражеская конница тожесмещается вправо, преследуя туркополов, не желая атаковать пехоту. Рыцари смещаются левее, чтобы ударить в центр нашего построения. Уверен, что многие из них не заметили, куда именно делась наша кавалерия. По себе знаю, что в бацинете с забралом видишь только то, что впереди и немного по бокам. Поэтому и не ношу его, хотя не менее надежен, чем мой шлем. Рыцари увидели впереди сквозь узкие щели цель — пехоту — и заработала забитая в мозг программа: врезаться, выставив длинное копье, прорвать строй, обратить в бегство, а если не получится, отступить, развернуться, взять новое копье и повторить атаку. Скакали они неплотным строем. Кто-то вырвался вперед, кто-то отстал. Все равно эта разогнавшаяся масса закованных в броню людей, а у некоторых и кони были защищены, внушала легкую оторопь. Тело как-то самопроизвольно начинала поворачиваться вправо, чтобы убраться с пути этого катка из железа и мяса. Приходилось делать над собой усилие, задавливать страх.

Первыми рыцарей встретила наша «артиллерия». Когда до передней нашей шеренги оставалось метров четыреста, в скачущих всадников полетели камни. Несколько наездников и лошадей упали, через них еще кто-то, но я ожидал большего. Тут же вступили в дело наши лучники и арбалетчики. У этих результат был намного лучше. Передние всадники словно налетели на невидимую стену. Заржали десятки раненных лошадей. Некоторые упали и начали биться. Другие налетали на них и тоже падали. Образовалась куча-мала, через которую прорвались не больше сотни рыцарей. Часть их доскакала до наших лучников и смяла их. Отступить за телеги и арбы они не успели, потому что каталонские пехотинцы, вопреки моему приказу, рванулись в атаку. Если на левом фланге, где на хвосте у туркополов сидела легкая конница врага, атака каталонцев сыграла положительную роль, то в центре из-за них погибло несколько десятков лучников и арбалетчиков. Рыцарей они добили быстро и побежали дальше, на вражескую пехоту, крича, как обычно, «Святой Георг!» или «Арагон!».

— Пора и нам, — сказал я, опуская забрало шлема.

Объехав линию телег и арб, наша конница поскакала по вытоптанным пшеничным полям, обгоняя бегущую пехоту. В следующем году поля нужно будет только перепахать, а засевать не обязательно, потому что зерна в них и так будет много. Впереди нас удирала оставшиеся в живых наемные валахи и болгары. Они миновали фалангу пехотинцев и поскакали дальше, не собираясь больше участвовать в таком гиблом деле. Следом за ними поскакали и десятка два всадников в красивых шлемах с гребнями и фигурами наверху, сидевшие на лошадях, укрытых длинными яркими попонами. Видимо, это отцы-командиры или наблюдатели, приданные армии регентшей, чтобы доложили ей, как выполняли свои обязанности вассалы и отрабатывали плату наемники. Увидев их дезертирство, побежала и пехота. Сперва задние ряды, а затем, как-то вдруг, и все остальные.

Я проткнул копьем одного, еще пару завалил несильными ударами шестопера, чтобы только оглушить, и придержал коня. Не командирское это дело — трусов гонять. Зато все остальные с упоением догоняли и секли мечами, догоняли и секли. По себе знаю, что сейчас они чувствуют себя большими и сильными. Остановился я возле вражеского обоза, состоявшего из нескольких сотен всевозможнейших повозок и большой отары овец и коз. Кое-кто из альмогаваров и сержантов уже начал проверять содержимое повозок, но, увидев меня, поскакал дальше. Через несколько минут прибежала наша пехота. Остановившись возле обоза, они проревели клич победителей. Было в этом реве что-то первобытное, что там и не вытравилось из людей за тысячелетия, которые отделяли их от пещер и дубин из привязанного к палке камня. У одного на копье была наколота голова Феррана де Ареноса. За два года, что мы не виделись, лицо его не сильно изменилось. Ослабевшие мышцы придавали ему мягкость, философскую задумчивость.

— Красиво мы их разбили, ничего не скажешь! — сделал мне комплимент Бенуа де Терм, когда, удовлетворенный преследованием и убийством, вернулся к обозу. — Так воюют на твоей родине?

— Так воюют наши враги татары. И нас научили, — ответил я.

— Сильный враг — лучший учитель, — согласился бывший тамплиер и добавил: — Если только останется кому усваивать урок.

Рядом с полем боя мы простояли неделю. Собирали и подсчитывали трофеи, лечили раненых, хоронили своих погибших. Наши потери составили около сотни человек. В основном это были турецкие лучники, не успевшие отступить за заграждение. Рыцарей в плен не взяли ни одного, не смотря на мои напоминания, что можно будет получить хороший выкуп. Эта часть человечества, так любимая женщинами, у каталонских альмогаваров и пехотинцев вызывала другие эмоции. Дамы наверняка скажут, что это обычная мужская ревность к доминантным самцам. Зато вражеских пехотинцев захватили тысячи полторы. Поскольку в контракте их судьба оговорены не была, совет принял решение, что все будут проданы в рабство, а деньги поделены. Продукты, захваченные в обозе, оставили себе, а все остальное тоже продали. Для этого вернулись к берегу моря, где нас уже поджидали купцы.

— Заменю гребцов на рабов, так выгоднее будет, — решил Лоренцо Ардисонио.

— Рабы могут подвести в самый критический момент, — предупредил я.

— Не поведут! — заверил патрон. — На каждую скамью посажу по два раба, а третьим — наемного гребца. Он не даст им дурить.

Благодаря нему, Каталонская компания пополнилась сотней бойцов. Списанные на берег гребцы решили присоединиться к нам. Я зачислил их в отряд осадных орудий. Будут тянуть тросы требюшетов.