Невинная для киллера (СИ) - Мишина Анна - Страница 39

Его руки, они кажется везде и их у него не две… Окутал меня ощущениями, касаниями, чувствами. Я плавлюсь, медленно, неизбежно. Тону в чувствах.

Сдаюсь в плен добровольно. Неужели я дождалась? Хочется плакать от счастья, от переполняющих меня чувств.

Ласки становятся требовательными. Я выгибаюсь дугой, тянусь к нему, желая заполучить те поцелуи, что столько лет мне не хватало. Но Богдан устраивается у моих ног, что меня смущает.

— Бо, пожалуйста, — тянусь к нему, но тот лишь ухмыляется. И касается языком самого чувствительного места.

Меня пронзают разряды тока. Кажется, еще пару таких касаний и я взорвусь, рвану. Но он с каждым разом все оттягивает мою разрядку. А я тянусь навстречу к его умелому языку, мягким губам и скулю то от подступающего, то от удаляющегося наслаждения.

Это пытка. Самая настоящая пытка. Я на грани. И он прекрасно это понимает и наконец, дает мне освободиться, сокрушаясь беспощадно на нежную плоть, посасывая, играя языком.

Я слышу себя будто со стороны. То ли крик, то ли рык, перетекающий в стон.

Меня потряхивает и ни как еще не отпускает от наслаждения. Но я не хочу на этом останавливаться. Мне жизненно необходимо почувствовать его всего. До конца. Хочу его.

— Я хочу, — шепчу, практически без сил. — Тебя хочу, иди ко мне, — тяну к нему руки и он, наконец, реагирует на меня.

— И я тебя хочу, малыш, — целует нежно в губы. На этот раз нежно лаская. Нет того напора.

Входит медленно, давая привыкнуть к нему. Смотрит в глаза, а я тону в них. Теряя остатки контроля. Медленно заполняет меня до самого конца, полностью. Не торопится, а мне хочется действий, и я нетерпеливо поддаюсь бедрами вперед. Он шипит.

— Тише, милая, не торопись.

Я сорвала голос до хрипа. Меня накрывала волна за волной, я сбилась со счета, сколько раз кончила. Но ему что-то мешало. Я вижу, как он устал.

— Милый мой, Бо, — еле дыша, зову его. — Я люблю тебя, слышишь? — он останавливается и смотрит на меня затуманенным взглядом.

Я вытираю ладошкой капельки пота с его лба.

— Устала? Замучил тебя? — хрипит он.

— Нет, что ты, нет. Я просто хотела сказать, — шепчу ему, пока он вот так смотрит мне в глаза. — Я жить без тебя не могу.

— И я, маленькая моя, — и продолжает свои движения, выбивая из меня стоны, крики, доводя до новой волны наслаждения, и в этот раз мы срываемся с ним одновременно.

Его крик стоит в моих ушах до сих пор. Это повергло меня в шок. Я не думала, что такое возможно. Что можно вот так…

— Веснушка моя, — целует мое лицо, а я чувствую влагу на его щеках и провожу пальцами по мокрым дорожкам.

***

— Все хорошо? — тихо спрашивает она, укладывая свою прелестную головку мне на плечо.

— Все отлично. Прекрасно. Я снова ожил, — усмехаюсь, понимая, как для себя это звучит символично.

Хочу, только ее одну.

Но такой боли я не ожидал. Это мне не давало довести дело до конца. Но ее слова мне помогли. Боль, кайф, все перемешалось.

А теперь эмоции меня переполняют как беременную женщину гормоны. Жуть.

— Как тебе удалось вспомнить? — поглаживает пальчиками мою грудь.

— Упал в ванной, шарахнулся головой, — усмехаюсь я, а она приподнимается и начинает ощупывать мой котелок. Смешная такая.

— У тебя может сотрясение, — выдает версию.

— Да и черт с ним. Главное что я здесь, с тобой, — притягиваю к себе, целуя в раскрасневшиеся и чуть опухшие от моих терзаний губы.

— Давай поговорим?

— Давай.

— Расскажи кто ты. Я должна знать.

Я задумался, а надо ли ей это. Но решаюсь. Так как не хочу, чтобы она случайно от кого-то узнала, уж лучше от меня.

— История долгая. Слушай, — и я начал свой рассказ.

О том, что единственный сын у своих родителей. Как они мной гордились. До определенного момента.

Что бы я стал военным, мечтал отец. И муштровал меня как положено, по всем фронтам. До пятого класса учился в школе, затем меня отдали в военное училище. После армия. Отец настоял. В академию я не попал, подписал контракт.

Кошмары что меня мучили, и я не могу сказать, что они меня оставят теперь, связаны с последним заданием моей группы. Нас подставили. Я лишь остался жив. Все ребята погибли под обстрелом. Не рассказываю подробности, они ей ни к чему. Вернулся домой, так там отец меня не принял. Не нужен ему такой позор на семью. Мать тогда умоляла его изменить свое решение. Но он не хотел никого слушать. Так я ушел из дома. Ушел из армии.

После я познакомился с Петровичем. Перебивался подработками. А потом на меня вышел человек. С которого и начался мой путь наемника.

Да, я убивал людей. Высокопоставленных толстосумов, которые перешли дорогу кому-то, кто решал свои проблемы путем устранения противника. На войне, как говорится, все средства хороши. Даже таким образом. А кто сказал, что все по честному будет? У кого деньги, тот и правит балом.

Эта работа затянула меня на почти тринадцать лет. Я жил жизнью человека невидимки.

Исчез словно. Петрович тогда посоветовал мне позвонить в ту службу, в которой работала ты. Меня тогда кошмары одолели.

И вот.

— А твое ранение, — после недолгого молчания подает голос моя девочка.

— Последний заказ. Меня подтолкнула нехватка денег на твое лечение. Все вложил в клуб. Тут и Семена втянул. Помог он мне. В тот раз кроме снайпера, что стрелял в меня, больше никого не убивал. Прятался от облавы, так и оказался у дверей квартиры Лены. А все остальное Сема тебе рассказал, наверное.

— Угу, — подтверждает Яна.

— Нам нужно пожениться. Я хочу, чтобы ты была моей женой, — говорю я, потому что это единственное мое желание, которое сейчас крутилось в голове. — Если ты конечно не против выйти за такого плохого человека. Но я обещаю тебе, что никогда не возьму оружие в руки.

Яна молчит. Она замерла и не шевелится.

— Осуждаешь?

— Нет, что ты. Просто, мы женаты, — смотрит на меня сияющими глазами. — Сейчас покажу, — вскочила с постели. Голая. Я залюбовался ее формами. Мне кажется или она немного округлилась?

Девушка что-то достает из сумки и протягивает мне паспорта.

— Твой и мой.

— Аверина Яна Леонидовна. Жена значит.

— Да, Петрович с Семеном постарались, чтобы меня без проблем приняли в клинике. Только фамилию я уже сама поменяла. На твою. А еще вот, твой загран. Так что хоть сейчас домой, — улыбается моя красотка.

— Ян. Мне нужно еще на день тут задержаться, максимум на два.

Девушка бледнеет и радостная улыбка увядает.

— Это из-за нее?

— Нет. Я знаю, что моя мать умерла лет семь назад. Хочу найти отца.

— О, да конечно, — снова забирается ко мне под бок. — Я сегодня улетаю, вечером. Так что, очень надеюсь, что ты в скором времени прилетишь.

— Обязательно.

В душ идем вместе. Я снова не могу от нее отстать. Давно снова каменный, будто и не было марафона. Припадаю к груди, как мне показалось, я мало времени уделил ей. И тут-то я понимаю, что что-то не так. Во-первых, грудь стала более объемной, тяжелой. И на вкус…

— Ян, — смотрю ошалело на нее и выделяющееся молоко. — Ян, ты кормишь?

Она заливается краской. А меня пронзают мысли. У нее есть ребенок? Чей?

— У меня есть ребенок. Вернее у нас, — обхватывает мое лицо ладошками и смотрит в глаза. — Я хотела сказать. Хотела, но не знала когда лучше. У нас есть сын. Ему год и три месяца. Удивительно похож на тебя.

— Сын, — упираюсь лбом в ее лоб и закрываю глаза. Сердце пляшет в груди, пытаясь пробить грудину. — Как назвала?

— В честь его отца. Богданом.

— Маленькая моя, как же ты без меня справилась? Как? Выносила нашего сына, — укладываю руки на ее плоский животик.

В аэропорту стоим в обнимку. Я не хочу ее отпускать, она не хочет уезжать. Пару раз, правда, отвлекалась на телефонные звонки, но толком не сказала, что там у нее случилось.