Открытое (ЛП) - Мессенджер Шеннон - Страница 74

— Я знаю. И я не могу сказать тебе, что это значит, так что не спрашивай. Мне вообще не следовало упоминать об этом, но… я всегда слишком много говорю, когда я с тобой.

— И все же, я стою здесь, в полной темноте, — отметила проекция Оралье.

— Хорошо. Так ты будешь в большей безопасности.

— Элизиан не кажется мне знакомым, — пробормотала настоящая Оралье, когда проекция Кенрика начала расхаживать по комнате.

— Это какое-то место? — спросила Софи, вспомнив мифы о Елисейских полях, которые она читала в старой школе.

Часто за рассказами людей скрывались проблески правды — остатки тех дней, когда эльфы и люди все еще заключали договор между своими мирами. Или фрагменты кампании дезинформации эльфов, чтобы сделать их существование слишком глупым, чтобы поверить.

— Честно говоря, понятия не имею, — призналась Оралье. — Все это странно ощущается… отдельно. Как будто я смотрю на чужую жизнь, а не на свою. Я всегда думала, что доступ к забытому секрету будет похож на восстановление любого другого воспоминания, и через несколько мгновений мой мозг найдет достаточно сигналов, чтобы синхронизировать его обратно в мою ментальную временную шкалу. Но это ни с чем не связано.

— Даже Стелларлун?

Прошлая Оралье, должно быть, думала о том же, потому что ее проекция спросила Кенрика:

— Имеет ли эта штука Элизиан какое-то отношение к тому, чем является Стелларлун?

Кенрик вздохнул.

— Этого я тоже не могу тебе сказать.

— Можешь и сможешь. — Крошечная Оралье шагнула вперед и схватила его за запястье. — Ты не должен появляться у моей двери посреди ночи, умолять меня пойти с тобой на встречу с бывшим Членом Совета — который, кстати, казался особенно неуравновешенным — расспрашивать его снова и снова о том, что такое Стелларлун, даже после того, как я сказала тебе, что он не лгал, когда говорил, что никогда не слышал об этом, а потом стоять там, серой, как упырь, потому что ты поскользнулся и сказал что-то об этом таинственном Элизиане.

Кенрик издал тихий смешок.

— Серой, как упырь. У тебя всегда была склонность к драматизму, Ора. Это одна из моих любимых вещей в тебе.

— Перестань меня отвлекать!

— Но у меня это так хорошо получается! — Кенрик самодовольно ухмыльнулся и шагнул ближе… так близко, что носки их ботинок соприкоснулись. — Я, кажется, припоминаю, что ты дважды теряла ход мыслей, когда я надевал ту серую куртку с изумрудами на воротнике. Ту, о которой ты всегда говорила, вызывает зеленые искорки в моих глазах.

Он захлопал ресницами, и Софи невольно улыбнулась.

Но настоящая Оралье, казалось, готова была расплакаться.

А ее проекция, казалось, жаждала ударить его.

— Ты смешон, — прошептала она, протягивая руку, чтобы убедиться, что капюшон все еще скрывает ее венец, прежде чем оглянуться через плечо. Воспоминание было слишком смутным, чтобы Софи могла сказать, где они, но тишина на заднем плане создавала впечатление, что они одни. — Расскажи мне о Элизине, Кенрик! И Стелларлуне! И обо всем остальном, что ты расследуешь! Ты пришел ко мне за помощью, так позволь мне помочь!

— Ты уже сделала гораздо больше, чем думаешь, — заверил он ее. — Финтан был спокойнее с тобой, и это позволило мне, наконец, проскользнуть мимо его охраны.

— Ты вторгся в его разум? Почему?

Кенрик попятился и снова принялся расхаживать по комнате.

— По той же причине, по которой я всегда врываюсь в чей-то разум… но я не нашел информации, которую искал, если тебе интересно. Хотя, наверное, это хорошая новость. По крайней мере, этот беспорядок немного более сдержан, чем я боялся.

— Я уже устала от твоих неясностей и загадок, — предупредила проекция Оралье.

Софи фыркнула.

— Добро пожаловать в мой мир.

— По-настоящему странно то, — пробормотала настоящая Оралье, — что я не могу вспомнить ни одной части разговора, который, по-видимому, был с Финтаном. И если Чистильщики стерли его, то в моем тайнике должен быть второй драгоценный камень… или это воспоминание должно было начаться гораздо раньше. Я полагаю, возможно, что Кенрик убрал его сам, но…

— Кенрик был Стирателем? — перебила Софи.

— Одним из лучших. Часто его работа заключалась в том, чтобы стирать воспоминания другим Чистильщикам, чтобы убедиться, что они случайно ничего не узнали из своих заданий, но он поклялся никогда не стирать никому в Совете, даже если они попросят его об этом. И я не могу представить, чтобы он нарушил эту клятву… особенно со мной.

— А я могу, если он думал, что защищает тебя, — возразила Софи.

— Наверное. — Оралье изучала крошечные копии себя и Кенрика, которые, казалось, вступили в какое-то эпическое состязание в гляделки. — На самом деле, теперь, когда я думаю об этом, было другое время, когда мой разум чувствовал себя так же, как сейчас. Я проснулась в своей гостиной, и Кенрик был там с… кем-то. Я не могу вспомнить с кем… что странно. Я знаю, что мы были не одни, но… — Она потерла центр лба, как будто пыталась помассировать эту деталь. — Я также не помню, чтобы впускала их. Но я помню, как Кенрик дразнил меня за то, что я пью слишком много шипучего ягодного вина. И в тот вечер за ужином я позволила себе второй бокал, так что в то время это казалось вполне логичным объяснением. Но… я также помню, что подумала, что-то в его улыбке было не так. Я просто слишком устала, чтобы спрашивать его об этом. Моя голова была такой… расплывчатой. — Она нахмурилась, сильнее потирая лоб. — У меня сейчас такая же нечеткость. Это как… пытаться нащупать дорогу сквозь туман, только с другой стороны ничего нет, если это имеет смысл.

— Ты думаешь, что другие воспоминания имеют какое-то отношение к Стелларлуну? — спросила Софи. — Или Элизиану?

— Может быть. Но не будем забывать, что вполне возможно, что я действительно выпила слишком много вина.

Почему-то Софи в этом сомневалась.

— И ты понятия не имеешь, что такое Элизиан… даже не догадываешься?

Она не удивилась, когда Оралье покачала головой… но это не сделало ее менее готовой кричать, только один раз, не могли бы вы, ребята, назвать это чем-то вроде «наш массовый заговор с целью контроля над миром» и прекратить все эти причудливые слова, которые ничего не значат?

— Это такой классический ход Кенрика! — Оралье фыркнула, глядя на его проекцию. — Он всегда держал меня подальше от всего, что считал «слишком интенсивным». Вот почему в моем тайнике есть только один забытый секрет.

— Хм… похоже, настоящая причина этого может быть в том, что Кенрик украл некоторые из твоих других воспоминаний, — заметила Софи, и ей захотелось закатить настоящую истерику… в комплекте с пинками и ударами.

Иногда ей казалось, что все, что она когда-либо делала, это пыталась заполнить чей-то умственный пробел после того, как кто-то другой испортил их воспоминания. Этого было достаточно, чтобы она начала ненавидеть Телепатов.

Оралье отвернулась и протянула руку, чтобы поймать несколько розоватых, пурпурных и голубоватых лепестков, осыпавшихся вокруг них.

— Я знаю, о чем ты думаешь, Софи. Но Кенрик никогда не сделал бы ничего плохого… особенно мне. Он и я…

Она не закончила фразу… но в этом и не было необходимости.

Чувства Кенрика к Оралье были невероятно очевидны, и Софи давно подозревала, что они взаимны.

Но она все еще задавалась вопросом, было ли в Кенрике намного больше, чем она изначально предполагала.

Она прищурилась, глядя ему в лицо, жалея, что не знает о нем больше.

Он всегда был ее любимым Членом Совета… но в основном потому, что склонялся на ее сторону. И это вовсе не означало, что она должна была ему доверять.

— Это конец воспоминания? — спросила она.

— Не могу сказать, — призналась Оралье.

Две проекции стояли так неподвижно, что изображение казалось почти застывшим.

— Ты думаешь… — начала было Софи, но голос Кенрика оборвал ее.

— Прости, что втянул тебя в это, Ора, — он опустил глаза. — Я пытался избежать этого. Но я не знал, кому еще можно доверять.