На острие истории (СИ) - Тарханов Влад - Страница 20

А у комкора Духанова настроение было приподнятое. Он позволил себе на ужин немного больше, чем обычно. Разуваев, его начштаба разделил и ужин, и энтузиазм командующего. Дела, наконец-то, налаживались, в генштаб ушёл рапорт о серьезных успехах: разгроме группы Сииласвуо, и взятие полковника, известного по прозвищу «Кровавый Элмар» в плен. Красиво описывались возможные успехи по выполнению стратегического замысла командования на их участке: Особый корпус имел все возможности выйти к Ботническому заливу. Духанов понимал, что его направление второстепенное, всё будет решаться на перешейке, где финны возвели линию Маннергейма. Но тем более было приятно похвастать успехом на фоне отсутствия его у других. Повар командарма постарался на славу: поджарил до хруста картошечку, приготовил отбивных, таких, как командарм любил – в сухариках, сочных и нежных. Под водочку и салат из квашеной капусты, да под водочку еще раз, да за Родину, да за Сталина пошло за милую душу. Духанов любил еду простую и неприхотлив был, вот такой простенький ужин был для него верхом изысков, а вот эти кренделя, которыми кормили в дорогих ресторациях, это было не для него. Он родился в Киеве, в семье служащих. Дворянства его родители не имели, отец – мелкий чиновник, тем не менее, сумел дать сыну приличное образование. Воевал в Румынии, был награжден Георгием за храбрость, причем наградить его постановило солдатское собрание, а это было лучшей рекомендацией. В Гражданскую сразу же примкнул к большевикам, больше работал по военкоматам, наиболее ответственная должность – начальник разведотдела 14-й армии, которая воевала против Деникина. К разведке и ее данным относился с должным уважением, знал, как это непросто добыть верные сведения. Потом учился, академия Генштаба, преподавал, но уже не в Москве, а в Ленинграде. Да, его называли крепким и толковым теоретиком. Вот практику на Советско-Финляндской войне сдал на крепкую троечку.

В час ночи комкора Духанова разбудил ординарец – его вызывали на узел связи. С ошарашенным лицом ординарец сообщил, что вызывает Ставка. Духанов быстро оделся, пусть и немного небрежно, и выскочил вслед за ординарцем. На узле связи был подтянутый и гладко выбритый комкор Чуйков, чем-то именно в этот момент сильно раздражавший Духанова.

– Здравствуйте, Михаил Павлович! – раздался так хорошо знакомый голос.

– Здравствуйте, товарищ… – Сталин имел такую привычку звонить. Звонил самым разным людям, часто его звонок менял жизнь человека и самым кардинальным образом. Но звонок в действующие войска, это было неожиданностью, так что комкор Духанов растерялся[48].

– Иванов! – спасительная подсказка прошла по трубке аппарата связи.

– Здравствуйте, товарищ Иванов! – уже бодро выпалил Духанов.

– Как ваши успехи?

Стараясь быть кратким, доложил.

– А у меня есть данные, что ваши успехи не настолько успешны. Как могло показаться. И ваши решэния не такие успешные, особенно сейчас. Есть мнение, что вам надо вернуться на преподавательскую работу, а то ви, Михаил Павлович совсем забили истины, которые преподавали курсантам. Ставка рекомендовала назначить командиром армии товарища Чуйкова. В должность вступить немедленно. Он тут?

– Так точно, товарищ Иванов.

– Позовите его!

– Здравствуйте, товарищ Иванов!

– Василий Иванович! Немедленно принимайте армию! Своим приказом. Из Ставки постараемся утром приказ доставить. Ворошилов уже подписал. Менять кого-то будете?

– Так точно, товарищ Иванов.

– Харашо. Все изменения под вашу личную ответственность.

На этом разговор закончился.

Чуйков уткнулся взглядом в ошарашенного Духанова.

– За что, Василий Иванович, за что? – почти прошептал комкор.

– Ты это, Михаил Павлович, пойди проспись, а, а то наговоришь чего… жалеть потом будешь.

– А да, просто не пойму… точно… просплюсь ты тут принимай, ну ты в курсе.

– Так точно, я в курсе. – и Чуйков отправился в штаб, принимать дела.

Это было банально, но это было. С утра пятнадцатого декабря началась метель, ветер выл, нанося громады снега, комбриг Зеленцов поприветствовал меня матами и обвинениями в том, что я срываю проведение операции. На что ему было замечено, что приказа о создании Особого корпуса нет, и что пока что мы в равном положении. Зеленцов взорвался, особенно от того, что я был абсолютно спокоен. Во мне за ночь выросла уверенность, что раздергивать дивизию – это неправильно. И я это сделать не позволю. Правда, росло понимание и того, что связка Зеленцов-Духанов меня переиграет, но… пример из еще не будущего меня вдохновлял. Я про эпизод с Рокоссовским, которого от расстрела спала бумажка с приказом Конева[49]. Да! Прикрывал себе задницу! Но это был бы крайний случай… самый крайний. Была у меня минута малодушия ночью. Была и не одна. Человек такое существо… говнивое существо, доложу я вам. И сквозь свое говно лезть наружу дело неприятное и неблагодарное. Но надо…

И вот это самое «надо» толкало меня на конфликт, который я бы хотел избежать. Лучше было получить приказ и выполнять его в меру своих возможностей. Когда ор Зеленцова затих, я поинтересовался:

– Андрей Иванович, так приказ пришел или нет?

– Нет – мрачно пробурчал тот…

– Смотрите сами, как разыгралась метель. Нужно провести техобслуживание танков и броневиков. В обед, максимум, к вечеру, прибудут подкрепления из Важинары, оформим всё приказами, как положено ПО УСТАВУ (я выделил интонацией эти два слова) и будем действовать. Метель, она и финнам метель…

– Хорошо, посмотрим. – это должно было содержать скрытую угрозу? Вот уж не знаю.

– Товарищ комбриг, скажите, почему вы оставили финские пистолеты-пулеметы себе, не отдали трофейщикам?

Что это за наезд? А… типа преклонение перед вражеским оружием.

– Я приказал это оружие передать саперно-штурмовым группам. Оно не самое лучшее, но весит меньше, чем ручной пулемет. А при штурме укреплений бой идет накоротке, им пистолет-пулемет будет как раз. Конечно, когда в части придут советские образцы – сразу же произведем перевооружение, а пока, на безрыбье и рак – рыба.

Интересно, я нигде ничего не перегнул? Такое впечатление, что Зеленцов на меня зуб заимел за то, что я его деблокировал… вот уж не было печали. Тут меня вызвали на пункт связи. Вызывал штаб армии. Ну, сейчас получу свечку еще и от Духанова. С тяжелыми предчувствиями пошел к связистам.

– На связи комкор Чуйков. Вступил в должность командующего 9-й армии. – вот это да! В ТОЙ истории это должно было случиться то ли двадцатого, то ли двадцать второго, а назначение Чуйкова однозначно было связано с тяжелым положением 163-ей и отвратительными действиями моей дивизии… Так! Слушаем дальше!

– На связи командир 44-й стрелковой дивизии комбриг Виноградов.

– Товарищ комбриг, доложите обстановку.

– Первую задачу выполнил: 163-я полностью деблокирована, группа полковника Сииласвуо разбита, сам полковник ранен и взят в плен. По его поводу есть мысль.

– Позже.

– Слушаюсь! Сейчас накапливаем силы для удара на Оулу.

– Как планируете наступать на Оулу?

– Считаю неправильным наступление по двум направлениям.

– Поясните.

– Там нет таких сил, которые надо окружать, действия будут развиваться вдоль единственных дорог, а на Оулу путь один через Хюрюнсалми. Но очень растянутая линия снабжения делает действия Особого корпуса особо уязвимыми. Получается, что необходимо создавать центр обороны в Хюрюнсалми и защищать линии снабжения. При наступлении одной дивизией может оказаться, что на острие наступления может остаться один батальон, а этого недостаточно. Предлагаю мою дивизию, как более подготовленную к штурмовым действиям, использовать на острие, максимально усилив танками и артиллерией, а 163-ю для охраны коммуникаций и создания оборонительного узла в Хюрюнсалми, эта дивизия хорошо показала себя в отражении атак финской пехоты. Усилить противотанковой артиллерией и все будет хорошо. Главное, что после взятия Хюрюнсалми можно силами полка пехоты при поддержке танков и артиллерии ударить в тыл финским частям навстречу 54-й дивизии, которая остановилась у Куомы, а взятие совместными усилиями Нурмеса создаст предпосылки для активации действий частей 8-й армии и окружению группы Талвелы, но это уже не мой уровень принятия решений. Я уверен, что смогу выйти к Оулу, где сосредотачиваются остатки группы Сииласвуо.