Злата. Медвежья сказка (СИ) - Лебедева Ива - Страница 3

Нет, точно, это стонет человек. Почему тогда мой медвежонок рванул на этот звук так, что толстые пятки засверкали? Вроде не похож он еще на хищника, который стремится дожрать добычу, пока теплая. Не дорос еще.

Я бы, если честно, поостереглась соваться к источнику стонов, слишком странно это все. Но выхода не осталось, нужно было топать вслед за ускакавшим дитем.

Бурча тихонько себе под нос что-то медвежье-неодобрительное, я выбралась на глинистый склон и раздвинула лапой заросли. Попутно старалась принюхаться и прислушаться — что вообще в округе происходит? По- хорошему надо было стоять на месте и сканировать окрестности, но толстый бурый задок уже скрылся за очередной сосной, и времени на вдумчивые исследования не осталось.

Вместе с медвежьим обликом ко мне пришло умение двигаться тем особым способом, когда ты вроде неуклюжий косолапый колобок, который никуда не торопится и вообще даст фору любому ленивцу, но при этом расстояние до цели куда-то девается словно само собой, не успеешь и глазом моргнуть.

Вот я вроде осторожничала и точно никуда не торопилась, а источник стонов вдруг оказался буквально в метре от меня. В самых густых зарослях. Ну, закон подлости никто не отменял.

Дите совсем по-человечески всхлипывало и скулило, вошкаясь среди листьев, но не было испугано, и вообще опасностью оттуда не веяло. Там просто лежал кто-то раненый, потому что я отчетливо чувствовала запах крови.

Тяжело вздохнув и покачав головой, я сделала несколько шагов и носом отстранила мешающие ветки деревьев. И чуть не грохнулась в обморок, как перетянутая корсетом институтка.

На ковре из пропитавшейся алым хвои лежал чертов Гринч с расшибленной башкой. В полной отключке. И мой медвежонок, тихо плача, вылизывал его лицо.

Я села. Закрыла глаза.

Не помогло. Дурацкий Гринч пах на весь лес, и если еще секунду назад я не узнавала этот запах, то теперь…

А-а-а-а-а! Блин! Фейспалм медвежьей лапой делать неудобно — там когти, и этими когтями я сама себе врезала по носу, рявкнула от неожиданности и чуть не кувыркнулась в кусты.

Так, Златка, спокойно. Думай! Но почему этот белобрысый везунчик остался в своем теле, а ты тут мнешь мохнатой попой сосновые иголки, а?! Несправедливо!

С другой стороны… какая, к лосям, теперь разница?

Я осторожно прихватила детеныша за холку зубами, приподняла и переставила в сторонку, тихо рыкнув, чтоб не лез под лапы. И принялась подробно изучать «находку».

Это точно Гринч, даже одет в его собственной любимой манере — в костюм первопроходца и золотодобытчика середины девятнадцатого века. Чего уж ему так полюбились эти старомодные рубашки и штаны из парусины на подтяжках, фиг его знает. Но он старался соблюдать «дресс-код» даже в мелочах, вешая на ремень вполне аутентичные ножны со специальным ножом тех времен. Ну и куча других прибамбасов тоже при нем…

Хотя странно. Точно помню, что, когда сегодня утром этот белобрысый наездник подкатил к катеру, рубашка на нем была ярко-красная в шотландскую клетку. А теперь синяя и без узора и сшита… словно руками. Хм.

Тут мне в ноздри ударил новый запах, и зверь во мне аж отпрянул с рыком. А через секунду человеческая память его опознала — так пахнет сгоревший порох.

Стоп. У него что, не только голова разбита, но еще и огнестрельное ранение?! Откуда?! Вообще ничего не понимаю.

— Р-р-рмы-ы-ы-ы! — жалобно сказала моя медвежонка и попыталась пролезть у меня между лапами, чтобы снова вылизать Гринчу лицо. Пришлось строго рыкнуть и прихватить за холку, но добилась я только жалобного писка и упрямого брыкания четырех толстеньких лап.

Уф-ф-ф…

Радует одно: Гринч все же живой. Те раны от огнестрельного оружия, которые я на нем вынюхала, — несерьезные. Рука выше локтя и по ребрам вскользь. А вот головой он приложился крепко.

Хотя… несерьезно смотрятся такие ранения в городе или хотя бы поселке, где есть доктор и средства первой помощи. А в лесу, когда под рукой вместо стерильных пакетов и прочего обеззараживающего хозяйства только медвежья слюна… м-да.

Потом, вспоминая случившееся, я была довольна собой. Стресс, шок, непонятки, а у меня даже мысли не возникло бросить неожиданную проблему там, где лежит, и оправдать себя тем, что я все равно ничего не могу сделать.

Во-первых, могу. А во-вторых… нельзя бросать людей без помощи. Никаких. Никогда.

Что у него с головой, мне было не определить. Может, просто сотрясение, а может, дело дошло до внутреннего кровоизлияния или вообще повреждений мозга. Но на первый взгляд череп все же не проломлен, только здорово ушиблен и кожа содрана. Отсюда и крови столько — ранения головы всегда очень обильно кровоточат, сосудов много под кожей.

Остальные повреждения… так. Рубашку бы с него снять. А как?! Медвежьими лапами это затруднительно.

— Мы-ы-ы-ы-ы?! — вопросительно прогудела моя медвежонка, когда я аккуратно, чтобы не слишком трясти его башкой, приподняла тело зубами за кожаную перевязь поперек груди и понесла в сторону реки.

Я промолчала, только строго зыркнула на детеныша. Как бы так осторожненько… и вот с этого бока сосну обогнуть… так, на спуске надо проследить, чтобы он сапогами ни за что не зацепился… ага.

Слава лосиным богам, тут очень удобная отмель на изгибе реки. Мелкая галька, прозрачная водичка. Если уложить свою ношу у самой кромки, можно будет аккуратно по одной откусить с его рубашки все пуговицы. И выплюнуть их в специально вырытую ямку. Очнется — пришьет. Если очнется…

Стаскиваем с тела рубашку… а-а-а-а, черт, лапами и зубами — страсть неудобно. Еще ведь надо не порвать и этого мускулистого паразита не поцарапать. Уф-ф, теперь в воду его, голову придерживать, чтобы не захлебнулся, а раны пусть промоет, я еще и языком помогу. Кстати, медвежья слюна — довольно мощный антисептик, как и собачья.

Сначала, оказавшись в ледяной воде, Гринч никак не отреагировал. Ну спустя примерно секунд тридцать острые ощущения таки достучались до его ушибленного мозга, и он слабо завошкался у меня в лапах, застонал и попытался отпихнуть.

И все это не открывая глаз и под тихий жалобный бубнеж моей медвежонки с берега. Эту заботливую козявку пришлось еще отпугнуть рыком, чтобы под лапы не лезла и не мешала.

Я тщательно прополоскала свое несчастье в воде, проследила, как перестает сочиться из суженных от холода капилляров кровь, и с чувством выполненного долга выволокла добычу на бережок.

Ну что? На всякий случай еще раз вылизать или так сойдет? О! Где-то по пути этот наездник полудохлый цеплялся сапогами за знакомые пучки полезной травы. Сейчас мы их… ага.

Нет, в медвежьем облике есть и свои плюсы. В частности — очень густая и липкая слюна, с помощью которой листочки подорожника отлично приклеились к ранам.

Уф-ф-ф-ф-ф, ну, самые первые меры по спасению дурного Гринча предприняты. А дальше что?

Лежа на спине в своей сухой глинистой пещерке, я всем телом грела недобитого Гринча, уложив его себе на живот и обняв лапами. Дурацкая поза… а куда деваться. Еще и медвежонку, периодически пытающуюся вскарабкаться туда же и прикорнуть рядом с раненым, приходилось отпихивать. М-де…

Нет, я всегда мишками интересовалась, не говоря уже об остальной живой природе. Но никогда не думала, что, забравшись в шкуру косолапого, не только почувствую, как устроена его жизнь изнутри, но еще и буду думать, которым боком ее поудобнее развернуть, чтобы приспособить к человеческим нуждам.

Чувствуя, что начинаю засыпать, я отпустила контроль над мыслями, и перед глазами начала прокручиваться яркая и манящая кинолента прошлой жизни. Почему-то ни боли, ни сожаления я не чувствовала, один только интерес, словно смотрю на свою жизнь заново, незнакомыми глазами.

Школа, уроки, одноклассники… мечты о будущей работе с природой… мама и папа…

Родители были не в восторге от того, каким будущим я загорелась, но и не отговаривали — с ними мне повезло. Они смирились с легким помешательством дочери на теме дикой природы, способах выживания, индейских легендах и многодневных походах в районы крайнего севера. А я… я поняла раз и навсегда, что гораздо счастливее среди вековых елей и росомах, на обрывистом берегу ледяного горного ручья, в котором больше века назад первопроходцы мыли золото, чем в самом дорогом ночном клубе или шикарном отеле Майами у голубого бассейна с коктейлем в руках.