Принцепс (СИ) - "Пантелей" - Страница 1

Рождество 1194 года Ричард Львиное Сердце встречал в Риме. В Святой земле на эту зиму не планировалось активных боевых действий, а спокойно царствовать ему было скучно. Нет, война там не закончилась, крестоносный флот Индийского океана продолжал зачистку побережий Аравии и Африканского рога, а Средиземноморский тиранил Магриб, разрывая коммуникации халифата Альмохадов[1] между Африкой и Испанией. Ассирийские верблюжатники уже полностью зачистили от кочевников Трансиорданию и медленно, но верно, вытесняли их на юг Аравийского полуострова. Ливийские бедуины, подчинившиеся власти герцога Триполитании, боярина Никиты Шатуна, так же неспешно, но неотвратимо, продвигались на запад в Северной Африке. Неотвратимо, но медленно, а ускорить Ричард ничего не мог, он сам лично утвердил тактику выжженной земли для продолжения этой войны. Поэтому, едва дождавшись возвращения Диктатора Рима Рауля де Лузиньяна в родные Палестины, король, прихватив с собой небольшую свиту и графа Савойи, погрузился на «Генриха Шампанского» и отчалил в Рим.

В Европе дела шли повеселее. Вассалы короля Франков Филиппа-Августа, предчувствуя, чем для них закончится летняя компания, предпочли откупиться от неё выплатой щитовых, и теперь подлейший из королей сидел на горе из серебра и не знал, на что её потратить. Нет, он, конечно, пытался собрать регулярную армию из наёмников, но под его знамя шли очень неохотно. Для опытных воинов репутация нанимателя значила гораздо больше, чем предложенная повышенная оплата, а репутация у франкского короля, стараниями Ричарда была отвратительной. С такой репутацией – предателя и неудачника, он мог собрать войско только из сиволапых крестьян. Было бы у него в запасе время, хотя бы год, даже из этого стада, при должном старании, можно было подготовить боеспособную армию, но увы. Дополнительный год, чтобы собраться с силами, ему никто давать не собирался. Император Священной Римской империи Генрих Гогенштауфен твёрдо вознамерился покончить с франками летом 1195 года, так что в этой истории первое взятие германцами Парижа произойдёт почти на семь веков раньше. Если, конечно, не произойдёт ничего непредвиденного. Непредвиденным фактором этой войны был только Ричард, поэтому, едва узнав о его намерениях посетить Вечный город, император Генрих бросил все дела и устремился в Рим.

В Риме Ричарду принадлежала уже добрая треть города. Сначала люди Ицхака Левита выкупили все античные развалины в городе, которые ценились не намного дороже, чем обычные каменоломни, потом очередь дошла до владений простых горожан, которые продавали их за сколько дадут, лишь бы оказаться подальше от места большой войны трёх великих монархов, которая, согласно пророчеству, распространённому средством массовой информации графа Савойи, состоится именно на территории Вечного города, и, наконец, после вступления в эту игру «Псов Господних», от опасной недвижимости начали срочно избавляться и самые влиятельные кланы Рима. Избавлялись в дикой спешке и свои палаццо, виллы и замки распродавали как акции во время Великой депрессии, неизвестной в этом мире никому, кроме Ричарда, а потому, никому кроме него ненужных. Маман, железная герцогиня Алиенора Аквитанская, не теряя времени, заняла под свою резиденцию палаццо Колонна на Капитолийском холме.

– Приветствую вас, Сир. – едва обозначила положенный этикетом книксен старая герцогиня.

– И вам привет, Маман. – сухо кивнул в ответ Ричард – Судя по всему, вам не терпится выйти замуж за русского князя. Иначе зачем вам нужно было так нагло хапать этот палаццо, привлекая ко мне лишние подозрения?

– Бросьте, Ричард. – нисколько не смутившись отмахнулась Алиенора – Вас и без того давно подозревают в воплощении самого Сатаны, а я не привыкла жить как нищенка. Если вы решили жить жизнью простого и недалёкого вояки, то хоть кто-то должен поддерживать честь нашей семьи. Вам следовало бы поблагодарить меня, Сир.

– Я благодарю только тех, кто верен, и честно исполняет свой долг. Вы нарушили своё обещание не влезать в политику, Маман.

– Я в неё и не лезу, Ричард. Она мне теперь непонятна. Всё, что было раньше – теперь не политика, а остывающий на дороге навоз. Политика теперь только вы Сир и я, как ваша мать, вправе воспользоваться своим положением. Этот палаццо я купила. Точно за такие же гроши, которые предлагал посредник вашего еврея. Даже приплатила немного. Вы считаете нарушением договора то, что я слегка опередила вашего казначея? Только не думайте, что об этом никто не догадывается, об этом ЗНАЮТ ВСЕ. Жду приговора, сын. Отошли меня в монастырь за то, что твой еврей не успел купить МОЙ ПАЛАЦЦО.

– Всё зло от баб. – Ричард невольно покраснел как свёкла – А от умных баб зла немеряно. Мой еврей, как вы изволили выразиться, делал всё тихо и элегантно, вы же вломились в этот чудный мир как викинг с секирой. Извините, Маман. Я не прав. Просто за время этой проклятой войны забыл, с кем имею дело… Ну что вам стоило чуть-чуть подождать?

– Чего подождать? Чтобы твой еврей успел купить мой палаццо? Он у тебя для таких дел слишком нерасторопный. Я, дочь герцога, жена двух королей, мать короля, двух королев и десятка наследных принцев. Я железная герцогиня. Не буду скрывать, мне хотелось тебя позлить, но не нарушая нашей договорённости. Я признаю, что король ты, Ричард. Ты в Праве. Ты, но не твой цепной еврей. Ты понял меня сын?

– Понял, Матушка. – Кроль Англии, Иерусалима, Сирии и Египта с искренним почтением поцеловал старухе руку – Одичал я на этой войне. Кругом враги мерещатся. Искренне прошу меня извинить.

– Вот и всё, что мне было нужно, сын. – герцогиня Алиенора обняла Ричарда – Мне не нужна власть, я уже старуха, мой век истекает и я это чувствую. Это моя последняя война, а ты в ней моё знамя, Ричард. Насчёт политики не беспокойся, Франков я ненавижу не меньше твоего. Даже больше. Потому что у тебя обида только на Филиппа-Августа, а у меня ещё и на его отца. Я мечтаю увидеть развалины Парижа. И обугленные обломки дворца Сите.

– Это я вам обещаю. – воспрял духом Ричард – А кормить нас сегодня будут? И пусть не забудут про мою свиту. Распорядитесь, пожалуйста, Маман.

Из четырёх достраиваемых в Лаодикее каракк, один из кораблей и правда был назван «Фридрих Барбаросса», три других собственных имён пока не удостоились и в документообороте штаба именовались как «Крестоносец», «Тамплиер» и «Госпитальер». «Крестоносца» Ричард сначала хотел назвать «Конрадом Монферратским», но не встретил понимания своего ближнего круга. Спору нет, покойный Конрад был героическим воином, но при этом настоящей сволочью, успевшим изрядно насолить всем участникам Третьего крестового похода, а это ещё не забылось и не простилось. Ле Брюн прямо так и заявил – «Лучше назовите корабль «Крысой», это звучит гораздо благороднее, чем имя покойного мошенника».

«Генрих Шампанский», вопреки известной поговорке про первый блин, получился довольно удачным кораблём, поэтому все последователи являлись его точной копией. Хоть идеи по улучшению конструкции у кораблестроителей возникали постоянно, Ричард решил их использовать уже в следующих сериях, а первую эскадру лучше иметь полностью однотипной. Так будет проще и экипажам, которых готовили на «Генрихе», и была надежда, что попади эскадра в шторм, однотипные корабли разбросает по океану не так сильно. Им ведь предстояло отправиться на освоение дикого берега, и лучше было бы прибыть туда всем вместе.

Общения с Робером де Сабле Ричарду очень не хватало. Хоть он и получил отдушину, открывшись Папе, это была далеко не полноценная замена. Целестин III решительным человеком не был, и больше всего на свете он любил сомневаться – «Тварь я дрожащая, или право имею?», короче, типичный интеллигент. Нет, что-то он, конечно, делал. Например, издал довольно объёмный труд, научно обосновывающий введение нового календаря, но вместо того, чтобы взять да и ввести, он решил затеять обсуждение, разослав свои изыскания по самым значимым епархиям и монастырям. На логичный вопрос – «С кем он собирается этот вопрос обсуждать, если все до сих пор все уверены, что Земля плоская?», Папа ответил – «Обсуждают это они пусть между собой, а мы подождём, когда необходимость реформы поддержит абсолютное большинство.» И так буквально по всем вопросам. Хуже всего было то, что этим «Как бы чего не вышло…» он начал заражать и самого Ричарда.