Слепой рассвет (СИ) - Майер Кристина - Страница 28

А может нужно было больше внимания уделять сестре? Последнее время вспоминала, какой она была и не могла понять, в какой момент все изменилось.

— Скажи маме, чтобы она завтра ко мне пришла, — Герман утирал слезы с моего лица.

— Я сейчас наберу, ты сама скажешь, хорошо? — я кивнула не раздумывая. Герман прижал меня к себе, достал телефон и набрал маму. — Держи, протянул трубку.

— Герман Андреевич? — я сразу узнала встревоженный голос мамы. — Что-то?..

— Это Полина, — негромко произнесла, перебив ее.

— Доченька! — воскликнула родительница. Давно не слышала ее голос. — Как ты, родная?

— Все хорошо, мам, — ничего хорошего не было, но другой ответ мне просто в голову не пришел.

— Прости меня, Поля. Прости за Машу…

— Не будем об этом, мам, — вновь перебила ее. Мне было непросто вспоминать тот поступок. Он оставил свой отпечаток. Несмотря на то, что обида перестала жечь сердце, доверять полностью я вряд ли ей смогу. — Приходи завтра ко мне в больницу, тут и поговорим.

— Приду, обязательно приду. Вечером, Поля, после работы. Валя тебя тоже увидеть хотела. Можно она днем к тебе забежит? — маму переполняли эмоции, я тоже разволновалась. Оказывается, мне их не хватало.

— Конечно, пусть приходит, — это даже хорошо, что сначала с Валей увижусь. Мама, наверняка запретит ей рассказывать о том, как у них обстоят дела, но сестра никогда не умела скрывать свое недовольство. Мне хотелось о многом спросить маму, но я решила оставить все вопросы на завтра. — Тогда до завтра?

— До завтра доченька, — в ее тоне слышалась и радость и горечь. Что-то подобное испытывала и я.

— Пока.

— Пока, — сбросила вызов. На сердце стало легко. Какое счастье, что Герман сумел ее простить. Теперь не придется отказываться от своей семьи ради мужчины. Герман очень великолушный и благородный.

— Я люблю тебя, — вырвались эти слова из меня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Полина

Герман рано утром отправился домой. Дождался, когда я проснусь, попрощался и уехал к Маше. Зинаида Владимировна прекрасно справлялась с малышкой, Таня и Светлана Максимовна всегда могли подстраховать, но взрослой женщине в любом случае тяжело с младенцем. Несмотря на достаток семьи, в дом нанимать персонал никто не хотел. Для генеральной уборки раз в неделю вызывали клининговую службу. Все остальные обязанности делили между собой. Я их прекрасно понимала, найти человека, которому сможешь доверять очень сложно.

Пройдя все утренние процедуры, я лежала одна в палате. Скучала. Вчера из меня вырвалось признание в любви. Я не рассчитывала услышать ответное признание, но была бы счастлива, если бы Герман сказал заветные слова. Он этого не сделал. Вместо тысячи слов был поцелуй: долгий, страстный, обжигающий душу и тело. Может, я все придумала и нет у него ко мне чувств? Порой нам женщинам не хватает простых слов…

Герман мне записал несколько аудио книг, я лежала с закрытыми глазами и слушала роман, который негромко лился из динамиков. Голос мелодичный красивый, он успокаивал и отвлекал. Не заметила, как стала засыпать…

— Привет, я думала ты до вечера просишь, — произнесла Валя, как только я открыла глаза. Сестра сидела на диване, что-то печатал в телефоне. Я была рада ее видеть. Смотрела на нее и понимала, что соскучилась.

— Ты давно пришла? — я поднялась, и села на постели.

— Часа полтора назад, — вот это я уснула. — Извини твое увлекательное чтиво я выключила, — планшет был отключен и лежал на тумбочке.

— Нужно было разбудить, Валя.

— Я никуда не спешу, — сестра погасила экран мобильного и засунула его в задний карман брюк. — Ты же любишь персики, я тебе принесла свежих. Помыть?

— Валь, ну зачем? У меня все есть. — зная, в каком они положении мне было неудобно, что сестра потратилась. — Помыть? — повторила она.

— Не хочу ничего, — Валя села рядом, я могла ее рассмотреть. Удивилась, что на ней нет косметики. Даже не поверила своим глазам. Волосы Валя перекрасила в родной цвет, нет этих ярких безобразный локонов разных оттенков.

— Не узнаешь? — усмехнулась сестра.

— Ты очень красивая, — улыбнулась и потянулась к ней. Мы обнялись. — Как вы? — Я не заметила, чтобы Валя злилась или обижалась. Неужели ее не трогает, что они остались без своего квартиры?

— Ты не переживай, все у нас нормально. Конечно, не пятизвездочный отель мы снимаем, но жить вполне можно. Ты главное выздоравливай, — слова Вали трогали за душу. Я с трудом сдерживала слезы. Это моя младшая сестренка. Так приятно было, что она за меня переживает. Сердце наполнилось благодарностью. Как радостно не слышать в ее голосе осуждение и злость.

— Валь, а у тебя как? — мне хотелось, чтобы у сестры все наладилось. Чтобы она сдала экзамены и хорошо устроилась в жизни. Перестала общаться со всякой шантрапой, нашла достойного парня и вышла замуж.

— К экзаменам готовлюсь. За ум взялась, — невесело улыбнулась она. — Когда узнала о твоем диагнозе, поняла, что хочу жить, — удивилась, услышав ее заявление. — Я же дурака валяла, не видела смысла в жизни, — не перебивала сестру, желала дослушать откровения Вали. Она впервые за долгое время готова была поделиться своими мыслями и тревогами. — Ты, конечно, по делу на маму обиделась, да только моей вины в этом было не меньше, — все больше удивляла меня сестра. — Мама нас любит, но поступки продиктованные заботой иногда выходят нам боком. — повисла пауза, которую никто не спешил заполнять. — Она меня прошлый год заставила сделать аборт. Не хотела, чтобы я себе жизнь испортила рождением внебрачного ребенка, — заговорила вновь сестра, шокировав меня этим заявлением.

От кого?

Как так? — задавалась вопросами, а Валя в это время продолжала:

— Я теперь не смогу иметь детей. — жар прошелся по всему телу. — Кому я теперь такая нужна? Никому, — сама ответила она на вопрос. — Значит, буду помогать людям. Ты в голову не бери и не расстраивайся, — легко сказать, мне было очень больно за сестру. И маму понять могу… но зачем?.. — Я все время смотрела на Машу и думала, каким мог быть мой ребенок? Он так и не увидел белый свет. Всю жизнь себя корить буду, что поддалась уговорам, — вытерла она бежавшие по щекам слезы. Валя выговаривалась, а я чувствовала ее боль. — Злилась, что тебе дано, а мне нет. Смотрела на Машу и во мне обида закипела. Думала о своем ребенке. Мама после моего случая тебе боялась даже заикнуться об аборте. Я очень злилась и ненавидела вас. Так же, как ты, когда она Машу продала, — все это время мы обе плакали и утирали слезы. — Я смирилась, Поля. У меня племянница есть, уверена и еще будут. А дети?.. Можно взять из приюта или суррогатное материнство, если богатого мужа найду. А может, те два процента, что врачи мне оставили на материнство, станут для меня волшебным и я смогу забеременеть?.. — тихие слезы текли из глаз. Теперь я могла понять Валю и мне стыдно, что я все это время находилась в стороне, не поддержала, когда ей было так больно. Мама сделала столько ошибок, но ей тоже непросто… испортила Вале жизнь, другая дочь больна…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Герман

Я знал, что сегодня у Полины должны были навесить родные, поэтому приехал в больницу, когда все разошлись. Я переживал, как пройдут встречи с сестрой и матерью, но Галина Владимировна меня успокоила, заверив, что все будет хорошо. Несмотря на это я попросил лечащего врача и медсестру заглядывать к Полине, присматривать за ней, чтобы ничего плохого не случилось. Медперсонал в короткие сроки становится тебе почти родным.

После разговора с сестрой Полина загрустила. Услышав ее голос по телефону, напрягся. Собирался рвануть к ней, но что-то удержало. Долго пытал, прежде чем она открылась. Я бы не устраивал допрос, но опасался, что Валя наговорила ей гадостей. О неуправляемом характере Валентины был наслышан.