Соглашение (СИ) - "LANA6" - Страница 6

– Она вампир, Мейсен! Ты же в курсе, что за нарушение правил полагается наказание?

– О чем он говорит, Эдвард? И прекратите игнорировать меня!

– А зверушка с характером. Я о том, что он, во-первых, посягнул на мою собственность...

– Бывшую, – оборвал на полуслове владыку бессмертный.

– Еще и не воспитанный. Мама не говорила, что прерывать собеседника – дурной тон? Хотя откуда тебе знать, что такое родительская забота, подкидыш? Кстати, Эдвард вырос в приюте! Ты ей сказал? Нет? Мальчик мой, нельзя трахать леди, не сообщив самого главного о себе.

– А ты бы излил душу, перед тем как начать резать ее тело ножом и слизывать кровь, а чтобы рана не затягивалась, посыпать аспирином?

– Не твое дело, щенок! – рявкнул Вольтури.

– Как погляжу самолюбие задето, но мне все равно. Я спас ее от тебя. Сердце ее официально было остановлено – она умерла. Нет твоей власти над ней больше. Хоть одного человека освободил.

Белла стояла и понимала, на какой поступок Мейсен пошел ради нее. И вся злость, что испытывала к нему за содеянное, улетучилась. Пожертвовав собой, он подставился, вызвал гнев так называемого владыки.

– Эдвард – вампир, я тоже, мы не принадлежим тебе. Отпусти нас! – скомандовала Свон, держась храбро; она чувствовала, что теперь ее время помогать Мейсену.

– Тогда почему, как ты думаешь, он до сих пор работает на меня? Не за зарплату же. Твой милый пятью годами ранее пришел и попросил его обратить, так как был неизлечимо болен – подхватил туберкулез в тюрьме. Так боялся смерти, что готов оказался на все. И я исполнил его просьбу. Но, как понимаешь, я не меценат, поэтому предложил новое соглашение: дарю бессмертие взамен на его услуги в течение следующей сотни лет. Мне нужны новые рабы, а он мастерски мог продать что угодно кому угодно. Так он стал моим поставщиком душ и исправно выполнял работу до сегодняшнего дня. Феликс, взять его!

Откуда ни возьмись появился высокий мускулистый вампир, одетый в подобие униформы – штаны цвета хаки и серую футболку, – и сразу направился в сторону Эдварда; тот даже не пытался сопротивляться или защищаться – просто сдался, понимая, что подобное еще больше разозлит владыку.

– Отпустите его, прошу!

– Нет. Казнить его!

– Не верь, Белла. Он не тронет меня и пальцем.

– Увести! – скомандовал Вольтури.

Она не желала принимать происходящего. Хотелось броситься и вырвать из рук охранника Мейсена, но Свон понимала, что силой не поможешь – необходимо действовать иначе.

Вампир надменно улыбнулся и, развернувшись, направился к выходу. Когда он поставил ногу на первую ступень ведущей наверх лестницы, Свон окликнула его.

– Ты что-то хотела, девочка?

– Да. Скажите, его действительно убьют?

– А ты как думаешь?

– Тогда у меня для вас деловое предложение.

– С удовольствием выслушаю, – посмотрел Аро новообращенной в глаза, изучая ее.

– Жизнь Эдварда взамен моей.

Вольтури ухмыльнулся и, став снова на пол, двинулся к ней.

– Как рабыня ты уже бесполезна, не находишь?

– Мне все равно, что вы сделаете, лишь бы он жил.

Белла не знала, о чем размышлял вампир, но после недолгого молчания он удивил ее:

– Я помилую Мейсена, но посажу в темницу на век – небольшой срок для бессмертного. Он будет держать наказание в одиночестве. Ты же станешь вести дела бара и с завидной регулярностью поставлять мне рабов. Каждый получит свое. Взамен обещаю вам свободу по истечении тюремного срока Эдварда. Если после столетия он останется вменяем, вы сможете быть вместе. Озвученные мной условия будут прописаны в новом соглашении. Ты готова решить его судьбу, как он недавно поступил с твоей?

– Да. – Свон протянула руку, приглашая пожать, и Аро с радостью ответил, вложив свою ладонь в ее.

Позже, когда Мейсена перевозили в Вольтерру, вампиры поставили подписи на документе.

 </p>

***

<p>

Уже стемнело, когда она добралась до итальянской резиденции Аро Вольтури. Это был не привычный дом в викторианском стиле, как в Сиэтле, а самый настоящий замок с неприступными рвами и темницами, в одной из которых провел столетие Эдвард.

Опираясь поясницей о «порше», Белла смотрела на один из выходов. Хоть владыки нет, но все равно хотелось поскорее убраться.

Шел второй час ожидания. Свон не находила места, сделав очередной круг возле машины, и вновь посмотрела на двери, но те оставались закрытыми.

Самое страшное, что она даже не знала, жив ли еще Мейсен, выполнил ли Аро свою часть соглашения. С узниками в темнице не церемонились, как ей рассказывал один знакомый вампир, когда-то работающий в «снабжении», обеспечивающим хищников питанием.

Кормили заключенных скудно, лишь бы те влачили свое жалкое существование. Недостаток крови приносил нестерпимые мучения. Некоторые умоляли, чтобы их убили, прекратив тем самым своеобразные пытки.

Как Белла узнала позже: убийство или казнь одного вампира другим – вне закона. Это было сделано, дабы сохранить популяцию чистых первородных. Потому Вольтури придумал другой метод наказания – заточение.

Она поняла, что владыка манипулировал ею, когда сказал, что убьет Мейсена. Но Аро не лукавил, говоря про психологическое состояние Эдварда: после нахождения в темнице вампиры зачастую сходили с ума из-за условий, в которых их содержали. Камеры представляли собой ячейки два метра на полтора; осужденные могли лишь стоять.

На все это Эдвард обрек себя добровольно ради спасения ее, и Свон была благодарна. За столетие, что прожила вампиршей, она ни разу не вспомнила дурным словом Мейсена за обращение.

Как оказалось, бессмертные никогда не спали.

После того как Белла заключила соглашение, она, став барменшей «Искупления», продолжала поставлять Вольтури рабов. Так же к ней перешла квартира Мейсена; в ней она жила днем.

Находясь в созданной Эдвардом атмосфере, Свон смогла узнать его лучше, понять, какой талантливой личностью он является. Написанные им музыкальные композиции, найденные ею на дисках, брали за душу; если бы вампиры могли плакать, она пролила б немало слез в ожидании окончания срока его заключения.

Постепенно знакомясь с ним, Белла поняла, что полюбила Эдварда – сильно, безвозвратно. Надевая его майку и вдыхая оставленный им запах, она закрывала глаза и представляла, как это он обнимает ее, лаская кожу.