Шаг Первый: Новый мир (СИ) - "Gezenshaft" - Страница 161

Взяв другой документ, Дамблдор приступил к его чтению, продолжая рассказ:

— Разум же волшебника, подвергшегося Стазису, словно засыпает, но не как сон, нет. Словно для него на миг остановилось время. Это можно представить, словно вы моргнули, и оказались совсем в другом месте. Если вас туда перенесли, само собой. Да, есть небольшие последствия в виде сбоя биологических часов, как говорят обычные люди. После Стазиса приходится заново привыкать к ходу времени, ведь, допустим, погрузили волшебника в стазис утром, а вывели вечером. Но для него-то как было утро, так и осталось. Но это малая цена за спасение при получении травм, не правда ли?

Дамблдор поднял на нас взгляд, улыбнулся и подмигнул, после чего вновь вернулся к документу.

— Прекрасные, казалось бы, чары, но у них есть серьёзное слабое место. Заключается оно в стороннем воздействии уже после наложения чар. Существует ряд ограничений, которые следует строго соблюдать при работе с человеком под чарами Стазиса. Перво-наперво следует всячески избегать любой трансфигурации волшебника, подвергшегося чарам Стазиса. Ни в коем случае нельзя превращать его в животное и тем более предмет. Исключена трансфигурация мерности пространства, такая как трансгрессия, а аппарация не рекомендована. Причина ограничений проста.

Дамблдор подписал пергамент и в очередной раз отложив документ в сторону, посмотрел на нас.

— В редких случаях, причины которых остаются неясными, трансфигурация человека под Стазисом на краткий, неуловимый миг выводит его разум из-под действия чар, тут же погружая обратно. Вот только если до этого момента разум спал, то после воздействия он словно попадает в петлю из тех ощущений, которые испытал в краткий миг пробуждения. А теперь представьте себе, какие именно это ощущения. Если трансфигурация проходила в животное, восприятие мира которого максимально близко к человеческому, то ничего особо страшного, хотя даже такое состояние шока от резких и внезапных изменений, отличия, невозможность адаптироваться, находясь в этой петле… Это ужасно. Трансфигурация в предмет намного страшнее в таком случае. Это же касается и трансгрессии. Внезапность, незнакомая обстановка, искажённая особенностью восприятия, невозможность думать, мыслить, адаптироваться, и всё это в бесконечной петле. Разуму остаётся только страдать. А потому, грамотный специалист и уж тем более, практикующий трансфигурацию, должен знать эти ограничения и уметь определять Стазис на волшебнике.

— А аппарация? — спросила Гермиона, явно впечатлённая рассказом.

— Аппарация допустима, но только очень сильным волшебником, способным создать очень широкий прокол в пространстве, чтобы не искажалась мерность тела человека под Стазисом. Либо же допустима аппарация при помощи волшебных существ, на неё способных. Это могут быть домовики или фениксы. Поговаривают, нунду тоже способен на некое перемещение в пространстве, но по понятным причинам, этот вопрос остаётся неисследованным. У них иной механизм перемещения, являющийся безопасным.

— Ясно. Спасибо за такую полезную информацию, директор, — мы с Гермионой благодарно кивнули, а Дамблдор почти незаметно улыбнулся.

— Мистер Найт, мисс Грейнджер, не утолите ли моё любопытство? Скажите, когда вы, как вам кажется, разумеется, догадались о сути испытания, неужели не было желания как-то, — Дамблдор многозначительно покрутил рукой в воздухе. — Избежать такой участи?

— Были мысли, и не раз, — кивнула Гермиона. — Но кто, если не я? Я уверена, что в экстренном случае смогу позаботиться о себе сама. Даже если я внезапно очнусь под водой, я просто трансгрессирую. А касательно других возможных опасностей — ну не решат же нас и в самом деле прикопать, если чемпион провалит испытания.

— Мерлин, конечно же нет, — отрицательно качнул головой директор, а в его бороде возмущённо зазвенели колокольчики. — Даже если, сугубо гипотетически, второй тур будет именно таким, то единственная угроза в Озере, как вы должны знать, это гриндилоу. Русалки же дружелюбны и любопытны, совсем не враждебны, хотя внешне так может не показаться. Гигантский кальмар — страж замка. Вся остальная живность совсем не опасна и боится волшебника даже больше, чем он — их. Да и стоит понимать, что при такой, напомню, гипотетической идее тура, предусмотрены множество мер экстренной эвакуации.

Продолжить разговор решил уже я:

— Да и стоит понимать, что совать палки в колёса турниру, в котором так много заинтересованных лиц, потрачены деньги, силы и время трёх министерств и всякое прочее, не является хорошей рекомендаций ни мне, ни Гермионе. А ведь ради наработки репутации я и участвую во всём этом.

— А как же вечная слава и тысяча галлеонов?

— Слава не вечна, а деньги можно заработать и с меньшим риском. А вот репутация… Вам ли не знать, что она бесценна.

— Верно, — кивнул директор. — Что же, полагаю, у вас больше нет вопросов?

— У меня нет, директор.

Гермиона просто молча кивнула.

— Тогда, не смею больше вас задерживать, да и занятия вот-вот начнутся.

Мы развернулись и пошли на выход. В самых дверях нас окликнул директор.

— Вы знаете, — сказал он, откинувшись на спинку кресла и сложив руки на подлокотники. — Волшебники, что занимаются исследованием водных глубин, учат одну занимательную книгу, «Особенности применения заклинаний в водной среде». Ведь стоит помнить, что в воде заклинания работают иначе, и безобидное, казалось бы, заклинание, способно причинить тяжкий вред своими неожиданными, для неподготовленного волшебника, последствиями. Рекомендую к прочтению. В библиотеке есть несколько экземпляров.

— Спасибо.

Мы покинули кабинет директора и уже буквально за поворотом я придержал Гермиону за локоток.

— Точно не хочешь как-нибудь отбрехаться от участия?

— Макс. Мы уже говорили об этом.

— Знаю, но я всё равно беспокоюсь.

— Как и я за тебя, за участие в турнире, за всё это, — неопределённо взмахнула рукой Гермиона, а прядка волос выбилась из-за уха. Девушка тут же вернула её на место. — Просто будем тренироваться. Тем более, решение у нас есть.

— Портключи, — кивнул я. — Как я понял по словам директора, они наверняка сами планируют их использовать в экстренном случае.

После этого разговора с директором мы вновь вернулись к привычному распорядку, совершенствуя процесс создания портключей из хлама под ногами, улучшая навыки трансфигурации до автоматизма, а вечерами сидя на диванчике в гостиной, подводя итоги дня. Кстати, конечная цель обучения трансфигурации — перестать думать о формулах и на одних рефлексах, словно только этим всю жизнь и занимался, творить всё, на что хватит магических сил. Учитывая, что я могу повышать не только плотность магии на уровне чуть выше среднего для обученного взрослого волшебника, но ещё и выдавать объём магии в секунду, превышающий человеческие лимиты, то и объёмы трансфигурации в моём исполнении могут быть очень и очень неплохи. А уж если второй палочкой параллельно запускать просчитанный Гермионой Резонанс, то выходной поток магии становится ещё больше. А ведь помимо прочего, небольшое усиление магических способностей даёт и гемомантия, но там не очень значительно на фоне всего перечисленного. Надо будет этим летом плотно заняться гемомантией.

***

На дворе был прекрасный и, как сказали бы многие, не по-гриффиндорски спокойный вечер за неделю до второго тура, а конкретнее — семнадцатого февраля. Так как уроки уже закончились, все переоделись в повседневную одежду, и я с Гермионой не стали исключением. Под светом самодельного напольного магического фонаря я в очередной раз отдыхал от тяжелого трудового дня, пристроив голову на коленях Гермионы. В руках держал развёрнутый лист плотной бумаги формата А3, а девушка при помощи палочки и чар проявляла на нём свои просчитанные магические схемы. В самой гостиной давали свет лишь несколько волшебных фонарей да камин, и в этой лёгкой и непринуждённой атмосфере тут и там не очень громко общались старшекурсники, что-то обсуждали, играли, либо показывали всякие шуточные чары младшим.