Держись от меня… поближе! (СИ) - Рымарь Диана - Страница 33

«На седьмом небе от счастья…» — вдруг всплыло в голове Глеба простое выражение.

До этого момента он не понимал его истинного значения. Чтобы было так хорошо, приятно… Думал, что это чувство люди просто придумали, лживо описали банальную радость, а дураки поверили. Но нет, оно есть, то самое невероятное ощущение, когда душой паришь над землей.

После того как получил от Адель порцию любви и ласки, Глеб четко почувствовал, как душа его взлетела, словно на реактивном самолете. Даже не помнил, когда в последний раз его так радовал секс, причем секс на скорую руку, так сказать.

Сжимать Воробушка в объятиях — чистейшее удовольствие, он это и раньше знал. Однако сжимать ее в объятиях после того, как овладел ею, — наивысшее наслаждение, которое только доступно человеку.

— Ты в порядке? — прохрипел он ей в ухо, продолжая прижиматься всем телом.

— Да… нет… то есть… наверное… — Ее голос оказался таким же хриплым, как и его.

— Так да, нет или наверное? — спросил он, отстранившись.

Заметил, с каким энтузиазмом Адель принялась краснеть, и решил оставить расспросы на потом.

Жаров отступил на шаг, принялся приводить одежду в порядок. Потом наблюдал, как Адель пыталась привести в порядок себя. Немного неуклюжая, но до одури милая, притягательная… Она одергивала юбку, пыталась застегнуть бюстгальтер, не снимая блузки, при этом забавно морщила лоб и покусывала нижнюю губу. В этот момент Глеб решил: их отношения никогда не будут прежними. Она теперь его женщина — его сладкая растрепанная женщина.

К слову, растрепанная — это мягко сказано. Глеб не знал, как так вышло, но из одежды на Адель целыми остались лишь чулки. Первой пострадала блузка, потом, когда хватал ее под попку и добирался до всего самого интересного и сокровенного, разорвал чуть ли не до талии разрез на юбке, и та теперь висела, живописно оголяя бедро. У бюстгальтера он оторвал лямку, трусикам тоже досталось. Вон они — лежат в нескольких шагах.

С другой стороны, сама виновата, ну кто же носит такие трусики? Три полоски черного кружева, и на этом всё. Такое белье создано для того, чтобы его с треском срывали и отбрасывали в порыве страсти. Хотя раньше Глеб не замечал в себе тяги к порче женского белья.

«Интересно, у нее всё белье такое или это мне сегодня так повезло?» — гадал он, глядя на объект своей жгучей страсти.

А прическа у Адель… ну, это хоть решить можно с помощью расчески.

— Ой-ой-ой… — запричитала она, оглядывая себя со всех сторон. — Как же я теперь домой…

— Я отвезу тебя! — ответил Жаров не терпящим возражений тоном.

— Всю в порванном? — продолжила сокрушаться она. — Кошмар…

— Ну что ты так расстраиваешься, в самом-то деле? Это всего лишь вещи!

— Тебе легко говорить, у тебя ведь всё цело! — сверкнула глазами она.

Глеб посмотрел на себя — и правда, всё на месте. Осталось лишь застегнуть ремень на брюках, что он и сделал. Он, собственно, даже раздеться не сподобился. Лишь спустил штаны для состыковки, и на этом всё.

Невольно усмехнулся, когда Адель попыталась найти на блузке хоть одну пуговицу.

— Подожди, я схожу к себе за рубашкой, у меня в кабинете есть запасная.

Вернулся, казалось бы, через пару минут, а застал Воробушка уже совсем в другом настроении. Она сидела в уголочке, вся зажатая, как после директорского нагоняя, рукой придерживала полы блузки.

— Ну что такое? — спросил он, подойдя к ней.

— А вдруг кто-то услышал, как мы с тобой… — проохала Адель и сжалась еще больше.

— Не бойся, в бюро уже никого нет!

Эта информация чрезвычайно ободрила Воробушка. Она с благодарностью взяла у Глеба рубашку, стянула свою блузку и надела белую хлопковую обновку.

Жаров залюбовался тем, как Адель смотрелась в его вещи.

«Какая же она маленькая…» — подумал с улыбкой, наблюдая, как Воробушек подкатывала слишком длинные рукава. Рубашка доходила ей до колена, и это без преувеличения.

— Она кошмарно велика, — прикусила губу Адель.

— Брось, ты замечательно выглядишь!

— Прикалываешься, да?

— Нисколько! — заявил Жаров самым уверенным тоном, на какой только был способен. — Поедем домой!

Он достал ее куртку из шкафа в переводческой комнате, надел потертую вещицу на ее худенькие плечи и решил — пора куртку на помойку. Он завтра Адель шубу купит.

Запер офис и повел Воробушка к машине. Через пару минут они уже мчались по улицам вечернего города.

— Подожди, ты куда едешь? — вдруг насторожилась Адель.

— Как куда? Домой! — пожал Глеб плечами, на всякий случай уточнил: — Ко мне домой, разумеется! 

— Зачем? — взвизгнула она чересчур резко и захлопала ресницами.

— Как зачем? — Для Глеба ответ был очевиден. — Повторим то, что случилось в лекционной…

— Я не хочу! — вдруг заявила Адель, чем ввела Жарова в полнейший ступор.

— Но я же… мы же… Адель, мы были вместе! К чему теперь зажиматься? — прорычал он привычным командным тоном.

— Не кричи на меня! — вдруг разозлилась она.

— Я разве кричу? — удивился Глеб.

— Ты орешь!

— Я не хотел… Я… В общем, извини! — тут же сменил он интонацию.

Потом резко затормозил, повернулся к Адель и, глядя ей прямо в глаза, заявил:

— Только не надо меня опять от себя отпихивать! Я встречаться с тобой хочу… Серьезно!

С этими словами он положил руку ей на коленку, а Воробушек отпихнула ее совсем как тогда, в горах.

— Что, опять нельзя? — разозлился он. — Ну мы же были с тобой только что! Я ж не только коленку трогал… Или жалеешь? — Он пристально вгляделся в ее лицо, считывая каждый жест, каждое микродвижение, стараясь понять, где правда. — Ты жалеешь, что мы сделали это, Адель?

Смотрел-смотрел, а разгадать, что творилось в ее голове, так и не смог.

— Просто всё очень неожиданно… — вдруг заговорила она. — Мне нужно прийти в себя. К тому же у меня свои дела… Я хочу к себе домой, пойми, пожалуйста!

Глеб молча завел мотор и развернул машину в сторону дома Адель.

Домчал за каких-то десять минут, но лучше бы вез час, два, сутки. Отпускать ее не хотелось категорически. Однако в награду услышал от нее так любимое им:

— Спасибо, Глеб.

На секунду почувствовал себя словно собака, которой только что почесали пузо.

— Иди, иди, Воробушек… пока я не передумал.

Для себя решил: ладно, так уж и быть, сегодня отпустит. В конце концов, всё получилось уж слишком неожиданно. Надо дать Адель время, пусть осознает, что ее жизнь теперь изменилась. Однако сегодня — последний раз, когда он позволил ей так просто уйти.

Адель пробиралась в квартиру, как настоящий шпион. Максимально тихо открыла дверь, постаралась не шуметь в прихожей, но стоило выйти в коридор, как поняла — старания напрасны. На кухне горел свет, и там явно кто-то был, причем кто-то маленький и прожорливый.

— Хочешь еще каши, Борь? Давай с маслицем, — ублажала племянника Софочка.

— Разве это масло… вот в моей молодости было масло… — раздался следом скрипучий старческий голос.

Ага, и баба Нюра тут.

Адель решила тихонько пробраться в комнату, переодеться, а уж потом явиться пред грозные очи семейства. Только сестра услышала ее шаги и тут же выглянула из кухни.

— О, Аделечка, тебе положить ужин? — спросила она и как-то сразу приметила, что с сестрой что-то не то. — Ты чего такая растрепанная?

И это она еще не видела, что творилось под курткой…

— Пойду переоденусь и приду к вам, — кивнула Адель и юркнула в сторону комнаты.

Успела стянуть с себя куртку, рубашку Глеба и уже собралась стаскивать то, что осталось от юбки, как в комнату всё-таки зашла Софочка.

Адель еле успела прикрыть разодранные полы юбки.

— Мать моя женщина, на тебя напал гризли? — ошалела сестра.

Хорошо, что зашла без Бориса, видно, тот остался доедать кашу.