Держись от меня… поближе! (СИ) - Рымарь Диана - Страница 25

— Купите дочери цветов!

Купите… дочери…

Велесов еле удержался, чтобы не запихнуть эти несчастные розы продавщице в глотку. Какова бестактность — подумать страшно.

С Адель всё как-то по-другому было, да и разница у них не столь глобальна. А вот с Ритой… К тому же паршивка теперь взяла в привычку называть его папочкой, хотя он просил ее этого не делать. Папочка то, папочка сё, папочка, а когда мы сделаем ребеночка?

А его вообще кто-то спросил, нужен ли ему ребенок? У него вообще-то уже есть спиногрыз. Одного наследника с него более чем достаточно… Если после брака с Ритой вообще останется, что завещать. Велесов, между прочим, не собирался плодить футбольную команду.

«Как он там, кстати? Наследник мой…»

От Адель по-прежнему не было ни слуху, ни духу. Хоть бы раз позвонила, о ребенке рассказала, Максим вообще-то отец.

Велесов ждал звонка, каждый день ждал и ужасно злился, что бывшая гражданская жена так ни разу и не позвонила, ни о чем и не попросила. До расставания с Адель и не подозревал, какая она гордячка.

«Неужели ей не хочется вернуть свой новый ноутбук? Новый фен? Плойку?»

Он намеренно оставил часть ее личных вещей, те, что были куплены на его деньги. Хотел, чтобы она поняла, как много раньше для нее делал, чтобы оценила… и согласилась на ни к чему не обязывающие встречи. Скучал по ее телу, пусть оно и не совершенное. После беременности Адель стала не такой уж и стройной ланью. Но честно сказать, от худобы Риты уже изрядно подташнивало. Ни тебе задницы, ни груди, один поролон в бюстгальтере. Бывшая жена, конечно, тоже не пухляшка, но там определенно есть что потрогать.

Да и сына давно не видел. Только один раз — мельком, когда тот уронил булочку, а Адель затащила его в маршрутку. Малыш его звал… Отчего-то Велесову вдруг непременно захотелось увидеть отпрыска.

Мужик решил, мужик сделал. Этим же утром он пошел по известному маршруту — иногда водил Бориса в садик, знал, где его группа.

Прошел на территорию, завернул к группе и увидел, что дети гуляют на улице. Подошел к воспитателю, нехотя поздоровался. Никогда не любил эту безразмерную бабищу с вороньим гнездом вместо волос, к тому же вечно забывал, как ее зовут.

— А Бориса нет! — заявила воспитатель.

— Как нет? Болеет? — нахмурился Максим.

— Вы не в курсе, болеет ли ваш ребенок? — У той аж брови взлетели после ответа Велесова.

— Почему вы мне хамите? Да, у нас с женой размолвка, временно разъехались, но это разве причина человека тыкать каверзными вопросами? — вызверился он.

Воспитатель на его слова лишь усмехнулась, даже виноватой себя, небось, не почувствовала. Хотя где у таких людей совесть, чтобы почувствовать себя виноватыми?

— Бориса перевели в другой садик, — сообщила она надменным тоном.

— В какой другой? — всполошился Максим. — Почему мне не сказали?!‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Видимо, не посчитали нужным, — снова усмехнулась служащая и демонстративно отвернулась.

«Ну я Адель устрою! Ну я ей покажу, где раки зимуют… я ей всыплю!» — ругался он про себя, шагая на работу.

Ишь, чего удумала — ребенка в другой садик перевести без его ведома! Хороший садик, он сам в него когда-то ходил… Нужно срочно наведаться к мерзавке, узнать, где теперь обитает его сын. Только вот работы навалилось с этим вторым магазином выше крыши. Велесов уже и сам был не рад своей затее. Кстати, денег на ремонт ушла такая прорва, что он в буквальном смысле поседел.

Ну ничего, вот он немного разгребется с делами, обязательно навестит бывшую жену и уж тогда задаст ей по первое число, если к тому времени она не объявится сама.

Должна же она когда-нибудь позвонить?

Уже когда заходил в лифт родного офисного здания, Жаров краем глаза заметил, как Адель прошмыгнула к лестнице.

«Она избегает меня! Зачем? Зачем она это делает?!» — ругался он про себя.

Назло ей не стал заходить в офис, решил дождаться, пока ее наглая горделивая моська не покажется из дверей, ведущих на лестницу. Хотела Адель этого или нет, ей придется столкнуться с Глебом у входа.

Минута, две, три…

«Она там выжидает? Чтобы я точно успел пройти в кабинет? Черта с два ты угадала, прелесть моя пернатая!»

Жаров часто проделывал это с ней в школе.

Выжидал ее появления, следил, как она поднимается по лестнице, вертя головой, ища его взглядом. Поджидал у класса, пугал или просто делал вид, что хочет догнать. Тогда она испуганно охала, пулей вбегала в класс и стремилась забаррикадироваться за своей партой. Подкарауливать Адель было одним из его любимых развлечений.

Теперь, как и восемь лет назад, его сердце пустилось в бешеный галоп, едва почувствовал ее приближение. Да, да, он нередко ее чувствовал, мог предугадать появление прекрасного Воробушка. Теперь тоже в буквальном смысле учуял за секунду до того, как она появилась в коридоре.

Глеб уперся спиной в стену прямо у двери в Super Lingva, наблюдал за тем, как Сафронова приближалась к нему крошечными шажками. При этом усиленно делала вид, что начальника не замечала. В школе он бы обозвал ее как-нибудь пообиднее, чтобы взбодрилась, взглянула на него хоть разок. Теперь же ему доступна роскошь просто с ней поздороваться без ущерба для репутации.

— Привет! — проговорил он хрипло.

Ожидал увидеть вежливый кивок, однако… прямо как в школе она полоснула по нему таким выразительным взглядом, что сердце пропустило пару ударов.

Сколько же ненависти в ее темно-синих глазах, сколько неприязни! Будто Глеб — какой-нибудь сверхопасный террорист, лишивший жизни всю ее семью, заодно державший саму Адель в подвале и истязавший несколько месяцев к ряду.

Прошла молча, даже не попыталась поздороваться в ответ.

«Маленькая хамка!» — мысленно Глеб схватил ее за плечи и пару раз хорошенько встряхнул.

Подростком он радовался любому вниманию Воробушка, пусть негативному, неважно, главное — сильному. Он был всеяден. Однако за последние недели разбаловался — улыбку ему подавай, а от ее негатива передергивало, выворачивало душу наизнанку. Хотелось нежности, ласки… приязни, мать ее так растак.

«Ты — моральный урод! Тебя же невозможно любить!» — частенько твердила ему мать, когда Глеб что-нибудь вытворял, а в неприятности он влипал мастерски.

И вот когда Адель на него так смотрела, где-то внутри просыпался червяк ненависти к самому себе. Просыпался и твердил как попугай: «Мама права, ты, паршивец, любви недостоин!»

Назло матери и всему миру в целом Глеб менял девчонок как перчатки после того, как окончил школу. Привлекательная внешность и сильный характер гарантировали ему успех. Жаров доказывал себе, что раз пользовался спросом у противоположного пола, то достаточно хорош. За ним бегали многие, даже дрались из-за него. Да что там, до сих пор бегают. Но вот любили ли? Хоть одна… Жаров ни разу ни с кем так близко не сошелся, чтобы проверить. Убеждал себя, что ему это не нужно, что и без того хорошо, а если честно — боялся выяснить, что ни в чьем сердце любви зародить так и не смог.

На любовь Адель он уж тем более никогда не рассчитывал, как простой смертный не рассчитывает однажды проснуться герцогом или даже королем. Это что-то из разряда фантастики, абсолютно нереально.

Слишком сближаться с Воробушком тоже не собирался. Тем не менее хоть немного хорошего отношения от нее он заслужил, разве нет? Он дал ей работу, позаботился о ней, защитил как мог, даже извинился. Неужели Адель не чувствовала, как сильно она ему нравилась? Как ему хотелось быть с ней? Повстречаться хоть немного, провести время вместе.

«Откуда эта новая вспышка ненависти? Что я ей вчера такого сделал? Не понравились цветы?» — гадал он, заходя в бюро вслед за Сафроновой.

Впрочем, изначально было понятно, что, если он хочет Воробушка в свою постель, одними цветами дело точно не обойдется. Сдаваться он не собирался. Раз уж начал за ней ухаживать, обязан довести дело до логического финала. В мире полно других приятных вещей, которые женщины так любят. Те же духи, например.