Кукольная королева (СИ) - Сафонова Евгения - Страница 115

Их молчание длилось долго.

Когда Арон нарушил его, голос его звучал ровно.

— Мы живём дольше, чем ты можешь представить. В жизни каждого из нас наступал момент, когда ты осознавал, что живёшь уже слишком долго, а тебе предстоит жить ещё столько же, и ещё дважды столько же, и трижды… Мир вокруг меняется, ты — нет. Ты смотришь, как сменяются поколения, ты наблюдаешь, как обращается в прах когда-то казавшееся незыблемым, ты видишь, как исчезают в смертной тени все, кого ты знал. Ты успеваешь увидеть всё, что хотел увидеть, а мир из века в век бежит по накатанному кругу, складывая одни и те же судьбы, одни и те же случаи, до жестокой насмешки, до дурной бесконечности. И когда осознание это становится для тебя невыносимым, ты можешь сделать лишь одно: забыть, как давно существуешь на этом свете. Забвение того, что мешает жить — единственный способ выдержать бессмертие.

— Вот как. Любопытно. — Таша прислонилась плечом к одному из стеллажей. — А где же твой Воин?

— Мы кое-что не поделили. После этого наша жизнь превратилась в сплошное сведение счётов.

— Понятно.

Он мягко хлопнул закрывшейся книгой.

— Таша, ты понимаешь, что я не мог всего этого сказать?

— Почему?

Вопрос прозвучал без гнева, без упрёка, без любопытства. Просто одно короткое слово.

— Если бы ты знала, ты не смогла бы относиться ко мне, как к… человеку. Знание того, кто ты и кто я, встало бы между нами непреодолимым препятствием.

— Ты забыл о том, что всё тайное рано или поздно становится явным. И рано или поздно препятствием между нами встанет твоя ложь.

— Я никогда не лгал тебе, Таша.

— Иные недоговорки куда лживее любой лжи. Особенно по отношению к тем, кого вроде бы любишь. — Она всматривалась в его глаза. — Кто я для тебя, Арон?

— Ты… дорогой мне человек.

— Дорогим людям обычно доверяют. Ты ведь говорил что-то о доверии, правда? Одностороннем, судя по всему. — Её губы растянулись в лёгкой улыбке. — Да, дорогим людям доверяют, а вот развлечению… девочке, с которой весело, игрушке…

— Таша, не надо.

— Но ведь это правда. Разве нет? Мне никогда ничего не говорят, просто ведут за собой. От меня требуют доверия, а вот я твоего доверия, видимо, недостойна. — Она склонила голову набок: неживым, кукольным жестом. — Кто ты и кто я, говоришь? Что ж, ты прав. Ты — амадэй, избранный Кристалью, король в изгнании. Бессмертный, великий, почти святой. А я всего лишь… как там? «Глупая, глупая, глупая девочка»…

— Нет. Нет, Таша. Не говори так, прошу. — Он встал, шагнув к ней. — Я столько пробыл на этом свете, что почти забыл, что такое жизнь, но ты напомнила мне об это…

— Он твой Воин. Тот, кто убил маму. Тот, кто сделал это с нами… со мной и с Лив.

Слова прозвучали тихо, чётко, ясно. Остро, как лезвия ножей. И Арон, запнувшись, вздрогнул, словно от пощёчины.

Это выдало его с головой.

Таша долго смотрела на него.

— Как ты смеешь, — наконец прошептала она, — как смеешь говорить, что я тебе дорога… как смел говорить, что любишь, когда я — просто ещё одно очко в сведении счёта? Ты и помог мне поэтому… потому что увидел в моих воспоминаниях его. Это с тобой он играл, не со мной. Я была просто пешкой, а ты… ты знал, с самого начала знал…

Он не стал отрицать.

— Ты такой же, как он. Нет, ты хуже. Он никогда не притворялся тем, кем не является. Да, я ненавижу его. Но тебя — презираю.

Он не сказал ни слова.

— Почему ты молчишь, Арон? А как же слова о том, что ты мне не лгал?

— Всё не так, Таша, — тихо сказал он. — Всё не так, как ты думаешь.

— Я помню, как ты собирался отсидеться где-нибудь несколько дней. Помню. Тогда, в самом начале вашей игры. Ты ведь не хотел встречаться с ним, не хотел сражаться, тебе не было дело, что будет со мной дальше: главное, ты помешал его планам, выкрал Лив, увёз меня…

Он промолчал — и Таша отступила на шаг назад, во тьму.

— Я верила тебе, но теперь не знаю, была ли это моя вера. Теперь, когда я знаю, кто ты на самом деле… я не знаю, кто ты для меня.

— Всё, что я делал с тех пор, как мы встретились, я делал ради тебя. Всё, что я совершил, я совершил ради твоей защиты.

— Я хотела бы тебе верить. Но больше не могу.

— Послушай сердце. Оно не обманет.

Секунда.

Другая.

— Как скажешь.

Таша отвернулась от него — и побежала во мрак.

— Таша, нет, стой!

Арон рванул следом, выскочил из библиотеки, и десятки коридоров и десятки анфилад разбили его крик сотней отзвуков; но её уже не было видно.

А Таша бежала вниз, вниз, босиком по холодным камням, перескакивая через ступени сквозной винтовой лестницы. Бежала так быстро, словно убегала от самой себя.

Так быстро, что слёзы сохли на её щеках.

***

Он мягко, словно кошачьей лапкой, опустил зеркальце на стол. Поднялся и, оставляя за спиной извивающиеся отблески огня, направился вглубь комнаты.

— Значит, пора?

— Да, Альдрем. — Он опустился на жёсткую кушетку. — Пора.

— Итог будет подведён этой ночью?

— Промежуточный. — Он откинул голову на подушку. — Но тем не менее.

— Значит, вот и всё…

Казалось, старый слуга не мог поверить собственным словам.

— Младшенький меня не подвёл. Впрочем, в нём я всегда уверен, как в самом себе. — Он чуть улыбнулся. — И её душевный настрой… то, что надо.

Он потянулся в предвкушении.

Игра на нервах требует большого мастерства; ведь когда подходит время для решающих ходов, нервные струны должны быть настроены очень точно. Пока схема не дала ни единого сбоя. Люди так предсказуемы, если познать их достаточно хорошо — и даже братишку он знает гораздо лучше, чем тот думает.

Ведь он идеально точно рассчитал, какие решения, как и когда примет младшенький.

Арон всегда мечтал о логическом мышлении. Его с детства восхищала способность выстраивать грандиозные алгоритмы и невероятные последовательности: чистые, ясные, бесстрастные, как ледяной хрусталь. Дающие сбои один раз на миллион.