Десерт по имени Аля (СИ) - Рымарь Диана - Страница 14

В то же время понимаю, что моя девочка отнюдь не на курорте. Я осматривал фото ее мизинца под лупой сотню раз. Заметил под ногтем грязь, да и кожа какая-то синевато-бледная, замерзшая. Наверное, ее держат в подвале — и явно не в лучших условиях. Как представлю свою Алю связанной, так сердце и останавливается. Я этот снимок изучил вдоль и поперек, но всё равно не могу себя заставить прекратить на него смотреть.

Паршиво, что с похитителями нет никакой связи, только их короткие записки, и всё. Эту вот принес почтальон.

Вернувшись на кухню, кладу послание на стол, фотографирую со всех сторон и отправляю Васильеву. На всякий случай еще звоню, чтобы проговорить план действий. И тут следователь аккуратно у меня интересуется:

— А вы знакомы с Николаем Прохоровым?

— Да. Это мой бывший партнер. Разошлись по-дружески, у него наметился какой-то другой проект, а что?

— Да вот какое дело… — начинает темнить Васильев. — Мы нашли кусок фольги от пачки сигарет с отпечатком пальца, принадлежащим этому человеку, под лавкой в квартале от вашего дома…

— Вы собираете мусор и проверяете отпечатки в квартале от моего дома? — удивляюсь я.

— Мы уже весь район проверили! — хмыкает следователь. — Работаем на результат…

— Нет, это точно не он, — заявляю со всей возможной уверенностью. — Хороший мужик, добрый!

— Ну-ну… — тянет следователь. — Он обанкротился, теперь проживает в родительской однушке на окраине Перми. Банкротство и доброта у меня лично в один образ не вяжутся!

— Да бросьте! — продолжаю уверенным тоном. — Он не мог!

На этом отключаюсь, иду прямо в кабинет, открываю сейф, начинаю выбирать.

1. ТТ.

2. Беретта.

3. Глок.

Раскладываю их на столе в таком порядке. Рука тянется к Глоку, у меня на него и глушитель имеется, и пара запасных магазинов. Разбираю его, чищу. Я бы предпочел взять ружье, но с ним по городу все-таки не побегаешь.

— Я тебе, сука, Прохоров, сухожилия не резать буду, а тебе их к чертям прострелю…

Сегодня ночью всё закончится.

Этот же день:

16:30

Михаил

В родительской квартире Прохорова не оказывается. По словам соседей, он вообще там не появляется со вчерашнего дня. Эта информация меня совсем не радует, но я почти сразу понимаю, где еще он может быть. Возвращаюсь к машине и еду туда.

Мы с Прохоровым были партнерами еще в то время, когда я был женат на Рите. Много общались, дружили семьями.

Я и Рита не раз бывали в его любимом логове — на даче его дяди. Вернее, тот дом дядин только по документам. Старик давно живет в Америке, а племянник распоряжается его собственностью как своей. Живописное местечко на самом берегу реки Кама.

Дом находится в удалении от основного жилого поселка. Он достаточно изолирован, там есть подвал. Если Прохоров держит Алю не за тридевять земель, она там, больше негде. Остальное-то имущество у него отобрали.

После анализа надписи на обратной стороне фотографии мизинца стало ясно, что похититель — мужчина средних лет. Так себе примета, но в сочетании с отпечатком пальцев уже тянет на версию. Нечего ему делать в моем районе, кроме как наблюдать за моим домом. У него там нет ни родных, ни друзей. Я почти не сомневаюсь в том, что Прохоров — похититель, и очень скоро выясню правду.

Я не врал следователю, Прохоров — хороший мужик, точнее был таким вплоть до того момента, пока у меня с Ритой не случился развод. Тогда у меня еще не было птицефабрики, и я зарабатывал на поставках мяса в различные отдаленные регионы. Дело было не сказать чтобы дико прибыльное, но рубль свой я имел и честно делился им с партнером.

Тот бизнес позволил мне обзавестись жильем, которое потом досталось бывшей жене, купить ей и себе по машине, собрать достаточно средств, чтобы реализовать идею с птицефабрикой. На тот момент это было совершенно убыточное предприятие, хоть и с большим потенциалом. У меня ушли годы на то, чтобы роботизировать производство и превратить фабрику в несушку золотых яиц. Но в конце концов я этого добился. Эта несушка по-прежнему съедает львиную долю моего времени, однако приносит в десятки раз больше, нежели прошлый бизнес.

Сейчас я стою гораздо больше пяти миллионов долларов. И во многом, мне кажется, это заслуга Али. Она — мой талисман. С ней мне спокойно, хорошо, уютно, а когда мне хорошо, мой мозг начинает работать за десятерых. Когда я по вечерам держал свою жену в руках, мне в голову постоянно приходили идеи о том, как улучшить бизнес, с кем стоит заключать сделки, где дать рекламу, куда двигаться дальше.

Удача в бизнесе, конечно, лишь одна из причин, почему я дорожу женой. Аля для меня гораздо важнее денег. Я бы заплатил за нее и в два, и в три раза больше, я бы продал фабрику к чертям. Я смогу заработать денег и построить новый бизнес, только новую Алю я вряд ли где-нибудь раздобуду.

Давно нужно было нанять для нее охранника. Многие из моих друзей держат их в доме постоянно. У меня они лишь на фабрике. Меня страшно напрягают посторонние в доме, уж тем более мне сложно представить, что возле моей Али будет тереться какой-то чужой мужик. Всё мое нутро этому противится. Однако теперь я кляну себя, что не пошел на это.

Сейчас я бы нанял ей троих охранников, чтоб везде за ручку водили. Однако поздно. Я не уберег свою Алю. Можно сказать, сам в руки похитителей ее отдал. Разве это сложно — украсть девчонку по дороге домой. Она же такая нежная, слабая, ее обидеть — ничего не стоит. С меня как будто кожу живьем сдирают, когда думаю о том, как над ней, беззащитной, могли поиздеваться. Перед глазами всё мутнеет, и хочется бить, ломать кости, стрелять…

С Прохоровым я прекратил всякое сотрудничество примерно через полгода после развода. Мне тогда было невероятно паршиво, и я на какое-то время выпал из обоймы. А когда вернулся в строй, с удивлением обнаружил, что партнер гребет под себя слишком много. Я не из тех людей, кто такое прощает, поэтому очень быстро выдавил его из бизнеса. Да, делал я это отнюдь не деликатными методами, но бывший партнер прекрасно знал, за что страдает. К тому же он все-таки получил отступные, от меня ушел не голым и оборванным в счет былой дружбы. Что с ним было потом, я не интересовался. В любом случае, истории этой больше шести лет. Поздновато для мести… или всё же нет?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Тот же день:

17:40

Михаил

Оставляю машину подальше, жду, пока солнце скроется с горизонта, и продвигаюсь к дому уже в сумерках.

Я оказался прав, Прохоров явно там — на веранде и в окнах гостиной горит свет. Владелец никого не страшится, иначе постеснялся бы устраивать такую иллюминацию.

Я перепрыгиваю через забор, тихонько пробираюсь под окнами одноэтажного здания и останавливаюсь у черного входа. Достаю свой Глок, накручиваю на него глушитель, проверяю обойму. Осторожно пробую дверь, мне неожиданно везет — она открыта, и мне удается пробраться внутрь незамеченным.

Я оказываюсь на кухне, в нос бьет запах гнили. Пытаюсь определить источник и понимаю, что он идет из-под раковины. Прохоров, видимо, просто поленился выбросить мусор. Ненавижу неаккуратных людей.

Подхожу к двери в гостиную, прислушиваюсь — в комнате играет какая-то тихая музыка. Приоткрываю дверь и чувствую резкий запах сигаретного дыма. В сочетании с гнильем аромат мерзопакостный. Я целюсь в кресло, откуда торчит лысая макушка Прохорова. Бывший приятель смотрит телевизор. Похоже, он там один, никого другого я не вижу, да и машин у дома нет. Мужчина продолжает смотреть какой-то боевик, меня не замечает.

Медленно обхожу кресло, продолжая целиться в противника. Я уже не скрываюсь, нагло топаю по ковру, оставляя мокрые снежные следы. Прохоров резко оборачивается на звук и замирает с кружкой пива у рта. Когда он понимает, кто перед ним и что у меня в руках, эта самая кружка падает на ковер, образуя отвратительное пенистое пятно.