Трасса 2050 (СИ) - Казаков Дмитрий Львович - Страница 1

2050-е годы, Россия.

В стране удалось осуществить ряд технологических и инфраструктурных прорывов, в частности, в сфере автомобильных перевозок. Главный проект и гордость страны — сложнейшая ТРанспортная Автономная Система Сообщений Автотранспорта (ТРАССА), пересекающая страну от ее западных границ до восточных, с развитой сетью «рукавов».

ТM-1 — закрытая грузовая часть.

По ТМ-1 круглосуточно мчатся десятки тысяч беспилотных грузовых караванов, не встречая препятствий на пути. Запрет на ручное управление минимизировал риски аварий. На всем протяжении трассы грузы находятся под пристальным вниманием камер и охранных систем. ТM-1 стала визитной карточкой России, как лидера перевозок.

ТМ-2 — доступна для легкового транспорта

Видовая, настоящий шедевр инженерной и строительной мысли, аккуратно и бережно встроенным в окружающий ландшафт. Организации общественных пространств, сервисных услуг и досуговых зон, проектов внутреннего туризма.

ТРАССА — это путешествия будущего.

Для многих ТРАССА стала ценной и удобной для перемещения — это не только комфортная дорога, а целая инфраструктура, изменившая качество жизни граждан во время путешествий. ТM-2 — не только возможность добраться из одной части страны в другую, но и собственными глазами увидеть, насколько величественна и красива природа Евразии; лучше узнать, чем живет наша страна в разных ее заповедных уголках. Долгая дорога становится синонимом отдыха, удовольствия и приключений. Автостанции (автоматические станции, в которые развились старые заправки), всегда находятся рядом, на них можно сделать множество дел: отремонтироваться, заправиться, подкрепиться, полюбоваться пейзажами с видовых площадок и пообщаться с новыми людьми.

1812 км Трансевразийской магистрали

экспериментальный участок Калужская область

Кондратьев был высоким, грузным, загорелым дочерна — настоящий рабочий человек, проводящий дни напролёт под палящим солнцем, ветром и дождём. Не верилось, что он — начальник экспериментального участка Москва-Калуга трассы ТМ-2, скорее казалось, что Кондратьев только что вылез из-за рычагов грейдера или скрепера. Защитного цвета бриджи и расстёгнутая цветастая рубаха на нём смотрелись солиднее, чем форма на ином генерале.

Колков рядом с Кондратьевым выглядел неубедительно. Тощий, сутулый, бледнокожий, в старомодных очках, в слишком жарком для лета костюме — типичный кабинетный учёный. Собственно, им он и был.

— С самого начала знал, что ерунда получится, — сказал Кондратьев, вытирая пот со лба. В голосе его было не то, чтобы удовлетворение, но лёгкое торжество. — Но такого даже я не ожидал. Можете объяснить, профессор?

— Я не профессор, — привычно возразил Колков, поправляя очки. — Разбираться надо…

— Так разбирайтесь.

Они стояли на выжженном солнцем поле, рядом с ровной чёрной лентой Трассы. Две полосы в каждую сторону — прямая, будто стрела и ровная, как стол, Трасса казалась сделанной из хорошего асфальта. На большей части так и было, но вот этот участок, экспериментальный, к асфальту не имел никакого отношения. Никакой строительной техники поблизости не наблюдалось, как и вообще следов человека. Лента дороги тоже была пуста. Даже внедорожник Кондратьева, на котором они приехали, стоял в сторонке. Одуревший от жары кузнечик выпрыгнул на ленту дороги, замер на секунду — и вдруг резко отпрыгнул назад.

— Даже безмозглым насекомым ваша дорога не нравится, — сказал Кондратьев. Теперь удовлетворение в его голосе было явным.

— Хорошая дорога, — рассеянно сказал Колков. — А кузнечик… всё правильно. Дорога насекомых и прочих мелких животных отпугивает. Чтобы меньше погибали, не пачкали ветровые стёкла…

— Гуманизм, — насмешливо сказал Кондратьев. — Ясно. И куда нас завёл ваш гуманизм? А завёл он нас в… — начальник экспериментального участка ТМ-2 выразительно замолчал, глядя вперёд.

Впереди дорога внезапно начинала углубляться в поле. Вначале возникала колея, потом резкий спуск, стены которого облицовывала та же самая чёрная масса, из которой состояла дорога. Потом спуск окончательно заглублялся, и дорога ныряла в туннель. Чёрный провал уходил куда-то вглубь.

— Дорога вновь выходит из-под земли через десять километров, — сказал Кондратьев с тоской в голосе. — Вы понимаете, что сотворили? Десятикилометровый туннель. Не въехать, не выехать.

— Тут и не предусматривались никакие съезды, — возразил Колков. — Места пустынные, деревеньки и то в стороне.

— Сейчас нет, а завтра — да. Ну а водителям что за радость? Ехали, пейзажем любовались, вдруг дорога ныряет в туннель на десять километров! Вы понимаете, что это вопрос безопасности?

Колков кивнул. Присел на обочине, достал похожий на телефон приборчик, прижал к покрытию дороги. Экран прибора засветился зелёным, появились какие-то строчки сообщений, но Колков не стал их читать.

— Всё в порядке, — сказал он. — Наноботы функционируют, дорога рапортует об исправном состоянии. Надо разбираться.

Кондратьев несколько мгновений смотрел на Колкова сверху, потом вздохнул и присел на дорогу. Спросил более миролюбиво:

— Слушай, почему она называется самодвижущейся?

— Потому что сама движется, — сказал Колков, — сама себя строит. — Перочинным ножиком он с заметным трудом отковырял от дороги крошечный кусочек покрытия. Бросил в стеклянный флакон, закупорил. Потряс флакон, посмотрел на свет. Спрятал в карман.

Кондратьев с сомнением посмотрел на Колкова и сказал:

— Строила сама, а сносить будем мы. К чёртовой матери. И строить обычным порядком.

— Из-за туннеля — срывать сто шестьдесят километров дороги? — поразился Колков.

Кондратьев насмешливо посмотрел на него.

— Ты меня за дурака-то не считай. Что такое твоя «самодвижущаяся дорога»? Нет, не отвечай, сам скажу. Колония наноботов. Задана начальная и конечная точка пути. Задана ширина дороги, допустимые уклоны и повороты. А дальше наноботы начинают питаться солнечным светом и перерабатывать грунт в дорожное полотно.

— Не совсем так. Полотно — и есть наноботы. Они сцепляются между собой, образуют дорогу и впадают в спячку. Только когда дорога повреждается, они просыпаются и восстанавливают её. Никакого ремонта, никакого ухода — дорога вечная… — Колков пристально посмотрел на Кондратьева. — Так вот что вам не нравится? Такие дороги вас без работы оставят?

Он ковырнул пальцем дорогу. Щербинка в покрытии на глазах заплывала, затягивалась.

— Дурак ты, — беззлобно сказал Кондратьев. — На мой век работы хватит. Лучше скажи, как управляются наноботы? Есть центральный компьютер?

— Нет. Она сама себе компьютер. Каждый нанобот — крошечный элемент системы. Чем длиннее дорога, тем больше вычислительная мощность.

— Вот, — кивнул Кондратьев. — Ты, дорогой профессор…

— Я не…

— Создал…

— Не я один…

— Саморазвивающийся живой организм. Пока вы на полигоне строили трассы, всё было в порядке. Ваша дорога не была слишком уж умной. А тут — сто шестьдесят километров широкого полотна. Тут вычислительная мощность выше любого суперкомпьютера, верно? Ну поздравляю, дорогой профессор, вы создали монстра! Он хочет жить и расти. Забетонировать всю Землю, превратить её в ровный шарик. Вот потому твоя дорога и нырнула в глубину. Спряталась, понимаешь? Может, она сейчас туннели повсюду роет.

— Не может такого быть, — упрямо сказал Колков. — Вы словно старых фильмов ужасов насмотрелись. Если соединить миллион калькуляторов, они разумными не станут. Да, это компьютер, но он неразумный, он лишь выполняет программу — проложить экспериментальный участок ТМ-2 от Москвы до Калуги.