Избранница Золотого дракона. Часть 1 (СИ) - Снежная Марина - Страница 27

— Пора возвращаться. Король с нас глаз не сводит.

— Да пошел он, — огрызнулась я. — Плевать я на него хотела.

— Понимаю. Но постарайтесь не проявлять ваших чувств внешне, — спокойно посоветовал лорд Маранас и двинулся в сторону стоянки.

Я же из чистого упрямства осталась на лугу. Улегшись в густой траве, уставилась на голубое небо с проплывающими по нему белыми облаками и попыталась успокоиться. Если в таком состоянии вернусь к остальным, то обязательно наделаю каких-то глупостей. Постепенно окружающая красота все же подействовала умиротворяюще. Солнце ласково касалось кожи, обдувал легкий ветерок, колышущиеся надо мной травинки слегка задевали щеки. Закрыв глаза и полностью отдавшись этим ощущениям, я даже поймала себя на том, что улыбаюсь. Хоть на несколько минут позволила себе выбросить из головы мрачные мысли и забыть обо всем.

— Какое восхитительное зрелище, — раздавшийся надо мной рокочущий голос мгновенно выдернул из этого блаженного состояния.

— Я хотела побыть одна, — открыв глаза, с неудовольствием уставилась на короля.

— Намек понял, но сделаю вид, что непроходимо глуп, — нахально отозвался Кирмунд, усаживаясь рядом и не сводя с меня полных внутреннего огня глаз. — Вам нравится природа?

— А разве она может не нравиться? — неохотно вступила я в разговор.

— Многие женщины предпочитают все же блага цивилизации.

— Почему я должна следовать их примеру?

— Потому что при вашей молодости и красоте просто преступление прятаться от всех, — проронил он, проводя пальцами по моей щеке.

Я нервно дернулась и села на траве, сбрасывая его руку.

— Всего лишь убрал жучка с вашей кожи, — ухмыльнулся он, демонстрируя сидящее на ладони маленькое насекомое. — Простите невольную дерзость.

— Разве короли извиняются за такое? — едко поинтересовалась я, поправляя прическу, и замерла, заметив, как при этом жесте вспыхнули опасным блеском его глаза.

— Вы поразительно красивы, Эльма… — глухо проговорил он, придвигаясь чуть ближе, так что теперь наши тела слегка соприкасались.

В этом месте снова будто искры пробежали, и мое сердце заколотилось всполошенной птицей. На какое-то время показалось, что кроме нас в этом месте больше никого нет. А воображение уже рисовало возмутительные картины того, как король снова укладывает меня на траву и нависает сверху, как его руки скользят по моему трепещущему от непонятных ощущений телу, потом забираются под платье и… Так, стоп.

— Пора возвращаться, — сдавленно произнесла я, отворачиваясь и скрывая запылавшие щеки.

— Что у вас с Ретольфом? — резкая смена тона и бесцеремонный вопрос окончательно выбили из колеи.

— Ничего, — почему звучит так, словно я оправдываюсь? Эта мысль взбесила, и я с возмущением уставилась на мужчину, не имевшего никакого права задавать мне такие вопросы. Нет, конечно, формально имел, но сам-то об этом не знает.

— Я наблюдал за вами, — уже спокойнее сказал Кирмунд. — Вы с ним, похоже, о чем-то спорили.

— При всем уважении к вашему титулу, разве это имеет какое-то к вам отношение? — холодно сказала я.

Он так стремительно схватил за руку, что я невольно вскрикнула. Пытаясь отстраниться, не удержалась и опрокинулась на траву, чувствуя, как взволнованно вздымается грудь, а сердце едва не выскакивает наружу от нахлынувших эмоций. Мелькнула мысль, что совсем недавно воображение рисовало почти такую же картинку. Перехватило дыхание, когда Кирмунд оказался сверху, положив ладони по обе стороны от моих плеч. Он дышал тяжело и прерывисто, глядя на меня таким безумным голодным взглядом, что внутри все сжималось от страха и возбуждения. И то, что я чувствовала последнее, далеко не радовало.

— Когда мне противятся, просыпается сильное желание наказать, — хрипло сказал Кирмунд, чье лицо оказалось вдруг так близко, что я могла различить каждую крапинку в золотисто-карих глазах.

— Даже не сомневаюсь в вашей жестокости, — процедила я, не решаясь шевельнуться, боясь этим ненароком еще сильнее приблизиться к нему. — И вы станете меня наказывать прямо при ваших людях? — я попыталась напомнить о том, что вообще-то мы здесь не одни. На кого-то другого, может, и подействовало бы, но проклятый мерзавец лишь усмехнулся.

— Не представляешь, как сильно мне сейчас этого хочется. И твои слова только провоцируют.

— Мой король, леди Эльма, — послышался рядом спокойный голос лорда Маранаса. — у вас все в порядке?

Кирмунд еще некоторое время продолжал опалять меня горячим дыханием, потом с неохотой поднялся на ноги.

— В полном порядке, друг мой, — усмехнулся он и прежде, чем Ретольф подал мне руку, чтобы помочь подняться, сделал это сам.

Как ни сильно было желание «не заметить» его ладонь, я, сцепив зубы, приняла ее. Меня рывком поставили на ноги, на несколько мгновений задержав чуть ли не в объятиях. И у меня опять вспыхнули щеки от недвусмысленного свидетельства желания короля, что упиралось в живот. Запах же его возбуждения дразнил ноздри, пробуждая несвойственные порывы и желания во мне самой. Ощутив, как между ног стало влажно и горячо, я пришла в ужас. Как можно одновременно ненавидеть мужчину и желать так, что крышу сносит? Я не могла себя понять.

Кирмунд явно намеревался и дальше не выпускать моей руки, пока мы шли к стоянке. Даже слова лорда Маранаса, как бы невзначай напомнившие о присутствии жены, не подействовали на этого гада. Зато подействовали на меня. Причем так, словно ушатом ледяной воды окатило. Я представила, как он вел бы себя так же с какой-то другой девицей у меня на глазах. Не испытывая ни малейшего смущения или угрызений совести. Выдернув руку, я ускорила шаг, стремясь оказаться как можно дальше от ненавистного мужчины.

Злая, как собака, уселась у костра рядом с Эльмой, которая смотрела на меня округлившимися от удивления глазами. Но задавать никаких вопросов она не посмела — слишком близко находился сейчас тот, для чьих ушей эти вопросы явно не предназначались. Тем более что этот проклятый некто уселся прямо рядом со мной и был намерен обедать именно здесь. Но, думаю, Эльма только обрадовалась, что не стал устраиваться около нее. И особенно обрадовалась, когда с ней рядом сел лорд Маранас и словно чтобы смягчить неловкость от невнимания супруга, стал проявлять к ней особую предупредительность. Все-таки хоть что-то хорошее получилось из моей неудачной попытки поговорить с Ретольфом.

Король вовсю пытался вовлечь меня в беседу, подключив все свое обаяние. А я с горечью думала о том, как раньше приходила в восторг от его умения заинтересовать собеседника. Часто на балах, стоя за спинами обожателей Кирмунда, с искренним восхищением удивлялась этому его качеству — полностью завладеть вниманием присутствующих, создать вокруг себя живую и непринужденную атмосферу. Кирмунда всегда окружало много людей, и не только праздных гуляк, но и поэтов, писателей, художников, философов.

А я поражалась тому, что с каждым ему удается найти общий язык благодаря тому, что сразу умел подмечать суть даже не слишком знакомых вещей. И вот теперь, поневоле втягиваясь в оживленный разговор, к которому присоединился и лорд Маранас, ловила себя на том, что несмотря на неприязнь к королю, получаю удовольствие от общения с ним. Впервые находилась не за чьими-то спинами, а рядом с ним, в центре его внимания. И это ощущение нравилось, как ни пыталась убедить себя в обратном. Вспомнила те книги, что когда-то прочла лишь потому, что слышала, что они нравятся Кирмунду. Теперь появилась возможность поделиться впечатлениями от них, а король слушал с таким неподдельным интересом, что хотелось говорить и говорить, не прекращая.

Странное очарование, под которое невольно подпала, улетучилось при звуке зычного голоса одного из воинов:

— Пошла прочь, побродяжка.

Вздрогнув, я непонимающе заозиралась. Эльма, почти не принимавшая участия в беседе и украдкой пожирающая глазами Ретольфа, указала куда-то в сторону.