Стальной блеск мечты (СИ) - Аларина Евгения - Страница 22

— Правда? — заинтересовалась Юнис. — Этот Ардос оказался умнее всех своих учёных коллег?

— Может и не умнее, но прозорливее. Проверка теории увенчалась успехом, клеймёные по новому методу работники зачастую справлялись со своими обязанностями лучше, чем их товарищи, подвергнутые прежнему ритуалу. Окрылённый, Ардос тем не менее понимал, что его доказательства весьма эфемерны. Чтобы предоставить более весомые аргументы, он купил где-то на краю света несколько сот рабов из числа местных дикарей. Эти люди вели весьма примитивную жизнь, мало контактировали с соседями и не имели ни малейшего понятия о наших ремёслах, технологиях, оружии, животных и так далее. Тем не менее, после клеймения по методу Ардоса, большинство из них научилось хорошо работать в совсем незнакомых им условиях. Тут уже и закоренелые скептики начали прислушиваться к теориям молодого принца с большим вниманием, хотя без полемики, конечно, не обошлось.

Ардос, отныне убеждённый в собственных талантах, принялся распространять свои интересы на остальные области магической науки, и кто знает, что бы он ещё сотворил на этом поприще, если бы не внезапная смерть принца. Нам неизвестно доподлинно, что именно с ним случилось. Самые популярные теории гласят, что он то ли покончил с собой, то ли заигрался с колдовством, которое было ему не по силам. Как бы то ни было, король пришёл в бешенство от потери наследника и гнев его обрушился на тех, кто имел несчастье подвернуться под горячую руку. Полетели головы бывших оппонентов принца в магических спорах. Всякая дальнейшая полемика, касающаяся способов использования артефакта, попала под запрет. Был создан существующий и по сей день Орден Жаровни, куда вошли исключительно лояльные его величеству маги, и только им отныне разрешалось работать с Букварём. Все изыскания на этот счёт оказались скрыты от широкой магической общественности. Впрочем, судя по всему, новых экспериментов особо-то и не проводилось. Процедуру клеймения закрепили в версии Ардоса, и дело с концом. Орден Жаровни стал, как говорится, собакой на сене, которая и сама это сено не ест и других не подпускает.

— Обидно, конечно, я уверен, что с этим артефактом связано ещё немало неразгаданных тайн, — немного по-детски добавил Ансель.

— И что же, с тех пор никто ничего нового про него не узнал? — спросила Юнис

— Насчёт знаний сложно судить, ведь всё это теперь держат в секрете, но кое-какие усовершенствования, технического свойства, всё-таки появились, — признал Ансель. — Помнишь, я говорил, что для того, чтобы наказать раба, нужна некая вещь, которая создаётся в момент нанесения клейма. Честно сказать, я даже не представляю толком, как эти предметы выглядят. Известно только, что они хранятся в резиденции Ордена Жаровни, здесь в Элатее, как, впрочем, и сам артефакт. И это, понимаешь ли, не очень удобно, ведь если, скажем, клеймёный из Линна ухитрился сбежать, то, чтобы его наказать, нужно каким-то образом доставить сообщение магу в столице. А уж если этот злодей не пустился в бега, а, скажем, захватил в заложницы благородную девицу и угрожает её убить, всё и того хуже. Так вот, чтобы начальники на местах могли держать в узде своих клеймёных, было создано дополнительное магическое приспособление, известное как «жила». Это в общем-то довольно простая штука, вся задача которой состоит в том, чтобы то самое сообщение и передать. Воспользоваться ею может даже полный профан в магии, активация не требует ничего, кроме механических манипуляций. Обычно на каждого клеймёного делают сразу несколько жил, которые хранятся на разных уровнях управления. Ну, для примера, одна — у командира роты, где служит какой-нибудь солдат, вторая — в штабе полка, а третья — в военном министерстве. Каждая «жила» настроена на тот предмет, что хранится в Ордене, и всякий раз, когда её активируют, дежурный маг получает сигнал о том, что ему нужно прочитать заклинание наказания, используя нить, что ведёт к определённому человеку. Получается, любой мелкий начальник уже может распоряжаться судьбой своего подчинённого, а если вдруг одна из жил потеряется, случайно или по чьему-то умыслу, то всегда остаются дублирующие.

— Ловко придумано, — согласилась Юнис. — Но зачем все эти хитро устроенные наказания, если, как ты говоришь, клеймёные испытывают удовольствие от собственной работы?

— Я сказал, что это как раз не доказано, пока это лишь теория. И потом, клеймо не лишает своих носителей свободной воли, они по-прежнему люди со своими чувствами и желаниями, и иногда эти желания могут не совпадать с тем, что нужно их хозяевам. Просто каждый из клеймёных, вздумавший взбунтоваться, знает, что рано или поздно наказание его настигнет.

Разговор с Анселем и прочитанная магом лекция заставили Юнис снова задуматься о собственном происхождении. За всеми событиями, наполнявшими её жизнь, за новыми знакомствами и впечатлениями, девушка почти перестала вспоминать о семейной тайне, но теперь мысли об этом снова поселились в её голове. Что за человек была её родная мать? Юнис не испытывала никаких чувств к этой женщине, которую совсем не помнила, но девушке было интересно понять, чем жила её родительница. Вот только представить себе жизнь клеймёного она никак не могла. Как вышло, что эта Айстэ так близко сошлась с Честоном Пилларом? Неужели отец Юнис и вправду позволял себе отношения со множеством женщин, как говорят злые языки? Но ведь он недвусмысленно писал что-то о своей любви к Айстэ. Граф всегда был в глазах Юнис безупречным примером, рыцарем без страха и упрёка, но почему же он так некрасиво поступил со своей молодой женой, красавицей Соланж, позволив себе связь на стороне? Всё это было слишком сложно и, пожалуй, неприятно, и всё это была жизнь, которую ей, видимо, ещё предстоит узнать получше.

Пока же девушка, пожалуй, только радовалась тому, что Ансель разгадал все её загадки, и ей не нужно больше ничего скрывать от друга. В том, что маг станет хранить семейную тайну Пилларов лучше неё самой, Юнис даже не сомневалась.

Между тем, в доме Пилларов теперь часто можно было видеть и иного гостя, чьё присутствие радовало Юнис куда как меньше, чем компания Анселя, и заставляло ещё чаще задумываться о превратностях судьбы. Звали этого человека Грайн Овери, он носил титул маркиза Игиса и с некоторых пор повадился наносить визиты графине Соланж гораздо чаще, чем того хотелось бы её воспитаннице.

Откровенно говоря, занятая своими делами Юнис прохлопала момент, когда маркиз появился в жизни графини Соланж. Возможно, он начал свои ухаживания ещё осенью, но тогда девушка куда больше беспокоилась о собственных знакомствах, чем о связях приёмной матери, и ничуть не выделяла господина Овери среди прочих дворян из её круга. В первых числах зимы Юнис, однако, отметила, что его светлость особенно активно увивается на балах и приёмах вокруг вдовой графини, а ещё чуть позже он стал частым гостем в их городском особняке. Сперва маркиз, как правило, присутствовал в числе других приглашённых, потом начал наносить частные визиты, а вскоре уже являлся без приглашения и держал себя в доме на Интендантской совсем по-свойски. Они проводили вдвоём с графиней Соланж немало времени, и Юнис даже стало казаться, будто матушка теперь меньше интересуется её делами и успехами в свете, нежели прежде.

Первое время графская воспитанница и сама старалась быть милой и вежливой с маркизом. Но по мере того, как визиты господина Игиса учащались, а манера вести себя становилась всё более фамильярной, появление этого типа в доме её отца начало всё сильнее раздражать девушку и, в конце концов, уже неизменно приводило её в негодование.

Грайн Овери был ещё совсем не стар, пожалуй, лет на пять моложе Соланж. В его внешности с трудом можно было найти что-то дурное или, наоборот, притягательное. Он одевался по последней моде и непринуждённо держал себя в обществе. В молодости маркиз, по его собственным словам, служил в драгунах, но с течением времени военная карьера ему прискучила, и к тридцати годам он вышел в отставку. Теперь Грайн Овери жил в своё удовольствие, посвящая себя то тому, то иному занятию. В последнее время он увлекался выращиванием каких-то экзотических растений, что, по мнению Юнис, было довольно нелепым приложением сил для мужчины в таком возрасте.