Когда умирает свет (СИ) - Адьяр Мирослава - Страница 2

И вот он нашел другой способ вынудить меня изменить решение.

Если богиня справедливости сейчас на меня смотрит, то, надеюсь, ее божественность встанет ей поперек горла.

— Что за ЧП?

Я старалась быть собранной и не встречаться взглядом с Шейном, а мужчина нарочно говорил все тише, чтобы привлечь мое внимание. Даже встал надо мной, вынуждая поднять голову и следить за его рукой, скользящей по голографическому изображению.

Отношения с Шейном у меня сложились странные и, скорее, взаимовыгодные, чем основанные на симпатии.

Он понимал, как мне сложно оставаться вдали от работы. Не требовал и не ставил ультиматумов, всегда меня поддерживал. Я не питала иллюзий: это все для него так же важно, как и для меня. Если на планете появлялась проблема, связанная с минералами или шахтами, то именно Слышащим приходилось разбираться.

Обустройство новых колоний и расширение колониального пояса — главная задача Совета Заграйта. Вся организация “Криоскейп” держалась на этом, а десятки Слышащих зависели от ее процветания.

— Оттавия, ты совершенно меня не слушаешь. — Вздрогнув, я посмотрела на Шейна и увидела в его взгляде укоризну пополам с волнением.

Мужчина присел на край стола, и в светло-серых глазах вспыхнули огни сциловых ламп, развешанных по всему кабинету. Я поймала себя на мысли, что Шейн с Карлосом — две противоположности, столкнувшиеся на одном клочке галактики неизвестно по какой причине. И с какого-то хрена на этом же клочке галактики оказалась и я.

— Оттавия, с тобой все в порядке?

Шейн сжал мою ладонь. В его руках она казалась просто крохотной — рукой фарфоровой куклы.

“Все отлично, Шейн. Все прекрасно. Я всего лишь стала единственной залетевшей Слышащей во вселенной и даже врачу позвонить не успела, чтобы показать ему этот невероятный феномен! Клянусь Саджей, он сможет написать обо мне целую статью”, — но высказывать собственные мысли я не собиралась.

Я понимала, чем все это может закончиться. Шейн — хороший мужчина, но и он не смог бы защитить меня от пристального внимания. Меня бы отстранили.

Меня бы исследовали, как подопытного кролика.

Вероятно, что я никогда бы не смогла работать, лишилась бы самого важного и ценного — возможности использовать собственный дар.

— Да, все в порядке.

Шейн изучал меня пристальным взглядом, от которого стало не по себе, а по позвоночнику пробежали холодные колючки страха. Это мужчине быстро надоело, но чувство, что он продолжает следить за каждым моим движением, никуда не делось.

— На Конклао, как ты знаешь, нашли город. Еще до того, как решили строить там колонию. — Шейн развернул карту континента, и я рассмотрела толстые белые полосы, расчертившие землю на изображении неровными квадратами, похожими на ячейки паутины. Сами квадраты были иссечены линиями потоньше так густо, что начинало рябить в глазах. — Занимает он чуть ли не треть суши, но изначально колония и разработка шли на другой стороне планеты. Пока группа не переместилась сюда.

Он мазнул пальцем по изображению, вырисовывая красный крест у самого края “паутины”. На пороге невиданной структуры.

— Два дня назад Слышащий и два человека из сопровождения попытались войти в город. — Странный взгляд Шейна пробрал меня до самого дна, под горло подкатился горький комок тошноты. — Они исчезли в ста ярдах от границы лагеря.

Моргнув, я пыталась осознать услышанное.

— Исчезли? В каком смысле?

— В самом прямом. Они прошли вот через этот коридор, — Шейн провел пальцем красную прямую от лагеря в сторону первых хитросплетений улиц подозрительного города. — Они были в зоне видимости. За ними наблюдали пятнадцать человек. И на их глазах они растворились в воздухе. При этом Слышащий вел себя странно всего за день до инцидента. Уверял, что город говорит с ним, что он должен пойти туда.

Я прищурилась, рассматривая застывшую в воздухе картинку. Во мне что-то дрогнуло, попыталось предупредить, отговорить от этого задания. Внутренний голос вопил во всю глотку, что это — смертельная ловушка и что-то там, у этих белоснежных стен, меня ждет.

— Когда вылетаем? — спросила я.

Шейн отключил голограмму и задумчиво уставился в окно. Напряженная линия спины выдавала его беспокойство и предвкушение. Я слишком хорошо знала Шейна: он уже внутренне дрожал от одной только мысли о столкновении с чем-то неизвестным. Ведь это очередная возможность получить от Совета “золотую звездочку отличника”.

Кто откажется от новых привилегий?

Или звания.

— Как только соберем оборудование. Нас уже ждут.

Я почти ничего не взяла, кроме нескольких специфических мелочей, созданных мной для работы. В небольшой рюкзак легли две смены одежды, белье и стимуляторы, которыми пользовались все Слышащие. Дар не давался просто так. Он отнимал силы, ломал нас, но и взамен мы получали нечто важное.

Чувство принадлежности. Ощущение, что весь мир готов распахнуть объятия и принять тебя любого: сломленного, уставшего, озлобленного или опустошенного, разбитого, потерянного. “Погладить по голове”, выслушать и за все простить. Единство с камнем — оно больше, чем любовь. Больше, чем самое сокровенное желание. Больше, чем ты сам.

Натянув тренировочные штаны из укрепленной темно-серой ткани, борцовку и просторный вязаный свитер, я закинула рюкзак на плечо и окинула квартиру прощальным взглядом. Я надеялась, что смогу вернуться сюда максимум через пару недель и что-то решить со своим интересным положением.

В последние несколько часов мне удавалось не думать о невозможном. О самом странном, что вообще могло произойти в жизни Слышащего. Удавалось не касаться живота, еще совсем плоского, удавалось не цепляться за отражение в зеркале, не становиться к нему боком и не рассматривать тонкую фигуру, еще никак не отмеченную изменениями.

В голове не было ни одной связной мысли — только вертелись обрывки разговора с Шейном, детали задания и мешанина из страхов и сладкого ожидания будущего, когда камень чужого мира заговорит со мной, подаст голос, — и я не могла не представлять, каким он будет. Тихим? Пронзительным? Мужским или женским? Низким? Тягучим или похожим на скрип шестеренок?

Прикрыв глаза, я шагнула к двери и положила руку на панель замка.

Пора уходить, иначе опоздаю, а Шейн больше всего ненавидит опоздания.

Выскользнув в коридор, я закрыла дверь не глядя. Просто мазнула ладонью по светло-серому прямоугольнику и удовлетворенно кивнула, услышав пронзительный писк.

***

— Оттавия-я-я! — Марта почти повисла на моей шее, едва не переломив меня пополам и вынудив наклониться вперед и сдавленно охнуть. — Саджа великая, да ты бледнее смерти! С тобой все хорошо?

Подруга обеспокоенно всматривалась в мое лицо, а я не могла выдавить ни единого слова. Не рассказывать же, в самом деле, что я лечу на задание в положении. Слухи сродни лесному пожару. Они расползутся, как ядовитый плющ по стене, и если Карлос хоть краем уха услышит, что произошло…

Во имя всего святого, он явится, чтобы запереть меня где-нибудь в хижине на краю мироздания, и будет держать там до момента родов.

Долбаный эгоист.

Я понимала, что мой суд несправедлив, но никак не могла отделаться от чувства обиды. Совершенно иррационального, глупого, почти детского!

Сама хороша, конечно, для кого вообще таблетки существуют, — но кто мог подумать?

Но Карлос чем думал?!

— Оттавия? Прием-прием, база вызывает Оттавию!

Вымученно улыбнувшись, я похлопала подругу по плечу и покрутила головой, высматривая Шейна.

— И где носит нашего начальника?

Марта пожала плечами, но так и не свела с меня пристального взгляда.

— Последние приготовления. Он должен договориться с Мастером перед тем, как мы решим всей дружной компанией ворваться на вечеринку.