До последнего серва (СИ) - Ливадный Андрей Львович - Страница 40

Старик, внимательно наблюдавший за Софи, заметил, как она мгновенно изменилась в лице. Сыть, своим скудным умишком даже не подозревал, сколь тонка сейчас грань, отделяющая его от несчастного случая, например — неловкого падения, сломанной руки, а может и шеи.

Взгляд неброско одетой девушки пробрал дрожью даже его, — повидавшего сотни миров, побывавшего в нескольких Вселенных. Он хотел вступиться, остановить, не дать ей наделать глупостей, о которых потом будет сожалеть, но дело решил случай.

К воротам крепости как раз подъехал флайкар, за которым едва поспевала кавалькада вооруженных всадников.

— Что тут происходит? — Глеб, заметив перекошенное, побледневшее лицо Сыти, вышел из машины.

Софи медленно обернулась. Ей казалось, что сердце вообще перестало биться, замерло, сжалось.

— Да вот девчонка тебя спрашивает. Говорит, что тиберианка.

Они встретились взглядами. Софи ждала, что он сейчас узнает, шагнет навстречу, обнимет.

Глеб сильно похудел и осунулся. Слишком много на себя взвалил, но как иначе?..

Мысли метались рваные.

— Тиберианка? — в его голосе прозвучало сомнение. — Ты чья будешь? Родители — тиберианцы, да?

Софи почувствовала себя так, словно ее контузило. В ушах вдруг появился шум, в висках бился неровный пульс. Тихо прошелестела пневматика. Из машины вышла девушка, подошла к Глебу, взяла его за руку.

— Эй, ну ты чего? Подумаешь, переговоры не удались. Не срывай досаду на других. Оставь девчушку в покое. Поехали.

— Насть, подожди, я сейчас, — он продолжал пристально смотреть на Софи, словно силился что-то вспомнить, но не мог. — Так чья ты будешь?

— Ничья… Сама по себе…

Глеб по-своему истолковал ее замешательство.

— Не обижайся. Вон, видишь андроидов на тренировочной площадке? Сходи к ним, расскажи, кто ты, откуда. Они проверят твои навыки. Если годишься, — станешь тиберианкой. Обязательно, — он ободряюще кивнул ей, и тут же обернулся к торговцу, хрипло произнес, понизив голос: — Сыть, ты мне народ не отваживай! Каждый человек на счету! Еще раз замечу, не посмотрю, что Настя твоя дочь. Отправлю камни ворочать!

Считая, что инцидент исчерпан, он обернулся и пошел к машине.

Софи плакала горько и безутешно.

День догорал фиолетовым закатом.

Быть человеком оказалось нелегко. Еще будучи «Одиночкой», при общении с Глебом «Beatris» сформировала аватар юной девушки. Тот же облик был передан доку в качестве образца внешности.

Но он ее не узнал. Значит, особо и не запомнил. Подумаешь, какая-то кристаллосфера, найденная в логрианском тоннеле? Стоит ли вспоминать о ней, когда рядом живые люди?

Горький комок, перехвативший дыхание, никак не проходил, на глаза невольно наворачивались слезы. Состояние настолько пугающее, необычное, что она растерялась, совершенно не представляя, как быть дальше? Ее мечты, надежды, — все оказалось перечеркнуто в один миг.

Отойдя подальше от шума и суеты, она сидела на каменистом косогоре и запрокинув голову, смотрела в полыхающие фиолетовыми сполохами небеса Первого Мира.

Хрустнула ветка. Она даже не шелохнулась, лишь машинальное сканирование окатило окрестности. К ней целенаправленно шел тот самый старик, что недавно спорил с Сытью у ворот цитадели.

— Ну, что же ты, девочка? — его рука мягко, по-отечески легла на плечо. — Поверь, жизнь на этом не заканчивается.

Она вытерла слезы.

— Вам-то какое до меня дело?

— Хотел спросить кто ты?

— В смысле?

— Кто ты на самом деле?

— Обычная сельская девчонка, вообразившая себя тиберианкой. Разве не слышали? — всхлипнув, ответила Софи.

— Ой ли?

— С чего вдруг такой интерес ко мне? — она подняла недоуменный взгляд, а он присел подле, некоторое время молчал, и лишь потом заметил:

— Обычным сельским девчонкам не имплантируют модули технологической телепатии. Я прав?

— Как узнали? — глухо спросила она.

— У меня тоже есть расширитель сознания. Немного другая технология, но после серии апгрейдов, вполне совместимая с версиями из этой реальности.

— Из этой реальности? Я не ослышалась?

— Нет. Не ослышалась. Меня зовут Егор. Егор Бестужев. Я заблудился в гиперкосмосе и попал сюда из другой Вселенной.

Сказанное им было удивительно, неожиданно, но Софи испытывала сейчас такую горечь, что мысли по-прежнему путались, а его попытки завязать разговор казались неуместными.

— Простите. Я хочу побыть одна. Разве непонятно?

— Сидеть одной и плакать о несбывшемся — занятие так себе, — словно бы между прочим заметил Бестужев.

Замешательство, потрясение и гложущая изнутри боль, требовали чем-то заполнить внезапную моральную пустоту, а он словно чувствовал это, — сидел и молчал, упрямо не желая уйти, оставив ее в покое.

Вечер догорал. Терпко пахло смолистыми травами, к их аромату подмешивалось благоухание невзрачных с вида луговых цветов.

— Прости за настойчивость. Момент действительно неподходящий, но боюсь, ты просто встанешь и уйдешь, а я снова останусь в крайне стесненных обстоятельствах.

— Да что вам от меня нужно?! — Софи рассердилась.

— У нас много общего. Я сразу тебя приметил, ведь модули технологической телепатии автоматически устанавливают контакт. Ты избыточно имплантирована. Я тоже. Мы оба потеряли дорогих людей и не знаем, как быть дальше.

Подбородок Софи вновь непроизвольно дрогнул.

— Я искал дочь, но заблудился в гиперкосмосе, — упрямо продолжал он. — С трудом пробился сюда, но потерял свой фаттах, — это живой истребитель, созданный расой Хонди.

Она вытерла слезы, искоса взглянула на Бестужева. Теоретически Софи знала, что существует еще пять Человечеств, но впервые встретилась лицом к лицу с представителем одного из них. Внешне ничего необычного, однако пристальное сканирование показало не только кибернетические «апгрейды» его организма, но и абсолютно чужеродную составляющую. Некие органы, никак не присущие людям.

— Это хондийский нерв, — Егор спокойно воспринял происходящее. — Мне его имплантировали на Пандоре, — планете, сейчас утонувшей в аномалии времени. Там мы выживали среди чуждых цивилизаций. Рассказывать долго и сложно. Если интересно, то могу использовать модуль технологической телепатии. Еще раз — прости за настойчивость. Просто я застрял тут и отчаянно нуждаюсь в помощи. Мне нужно добраться до древнего портала, который местные называют «Озером Тьмы». Там остался мой фаттах. Если истребитель не погиб, то я снова отправлюсь в гиперкосмос.

Софи невольно представила исковерканные Смещениями регионы, полные обезумевшего зверья, и ксеноморфов, пытающихся выжить на руинах своих поселений. Да, пешком или на лошади туда явно не доберешься.

— Скажи, Глеб счастлив? — спросила она.

— С Настей? Наверное, — да. Ты любишь его?

— Не знаю… — глухо призналась Софи. — Долгая история.

— Останешься? Попытаешься его вернуть?

— Нет. — Софи ужаснулась тем мыслям и эмоциям, что пронеслись, будто шквал, оставляя глубокие, саднящие раны в душе и рассудке. Без сомнения, она могла бы отвоевать Глеба. Но ей хотелось любви, — чистой и искренней. В трофеях она не нуждалась. Это так же бессмысленно и жестоко, как счет равнодушным победам, что ведет Сейч.

Значит Белые Скалы — не ее судьба, как думалось и мечталось? Но что же теперь делать? Куда податься? Где и в чем искать смысл жизни? Вернуться в Обитаемую Галактику?

— Расскажи мне о своей Вселенной, — попросила Софи, отчаянно пытаясь хоть как-то унять противоречивые эмоции.

— Часть твоего рассудка откроется для меня, — честно предупредил Бестужев.

— У меня нет особенных секретов, — ответила она, мысленно давая разрешение на установление полноценного контакта между расширителями сознания.

Миг и их импланты соединились, образуя единое цифровое пространство. Софи невольно вздрогнула, напряглась: поток удивительной информации хлынул в ее рассудок. Горевать о прошлом и несбывшемся стало попросту некогда, — новые впечатления сначала захлестнули калейдоскопом обрывочных образов, затем они начали обретать последовательность, некий повествовательный смысл, — ей потребовалось всего несколько минут, чтобы увидеть сжатую историю горстки людей, покинувших Землю ради дерзкого колониального проекта и в конечном итоге оказавшихся единственными выжившими из всего рода человеческого[14].