Польские народные легенды и сказки - сказки Народные - Страница 51

Возвратился черт на поле. Но и на этот раз пришлось ему выпустить душу на волю. Понял тут нечистый, что не обыграть ему Кубу, стал он думать-гадать, как дальше быть, что делать. Думал, думал и наконец говорит:

— Эх, парень, знал бы ты, каково мне сейчас! Да что поделаешь! А ты, и вправду, хват, черта — и того обыграл. Но не подумай, что черти совсем уж бессильные. Вот если хочешь, могу я женить тебя на самой красивой девушке.

Улыбнулся Куба:

— А почему бы и нет? Если есть у тебя на примете для меня невеста красивая да богатая, давай ее сюда, женюсь хоть сейчас.

— Ишь какой быстрый. Так, брат, ничего не делается. Женить я тебя женю, да только должен ты сперва семь месяцев не стричься, не бриться, не чесаться, не мыться и ногтей на руках и ногах не обрезать. А через семь месяцев я за тобою приеду, и поедем мы тогда к невесте.

Согласился Куба, дал ему черт немного денег и наказал идти на постоялый двор, снять там каморку и жить отдельно от всех людей. Может он есть, пить, веселиться, но не должен ни стричься, ни бриться, ни мыться и ногтей не обрезать, а ждать черта.

Сделал парень все так, как Рокита ему сказал. Прошло времени ни много, ни мало, стал он похож на страшилище. Волосы у него торчали в разные стороны, как иголки у ежа, лицо — грязное, обросшее, а ногти на руках и ногах почти такой величины, как шпоры у самого дьявола. Стоило Кубе где-нибудь появиться, как люди от него разбегались и громко кричали:

— Нечистый идет, нечистый!

Вот и вынужден был Куба сидеть у себя в каморке и дожидаться, когда за ним придет черт.

Прошло семь месяцев. Наконец появился лукавый в образе богатого господина. Подъехал он к постоялому двору в золоченой карете, запряженной четырьмя лошадьми, и говорит Кубе:

— Пришло время, настал час, собирайся, поедем к твоей невесте!

Сели они в карсту и поехали далеко-далеко, в столицу одного королевства. Жил-был в той столице один король, который воевал с соседями, нужны были ему на войну деньги. Объявили королевские глашатаи, что тот, кто даст королю три меры золота — будь то бедняк, старик или чужестранец, — получит полкоролевства и одну из королевских дочерей себе в жены.

Поехали нечистый с Кубою прямо в королевский замок, попросил черт доложить, что они привезли с собой три меры золота. Обрадовался король, приказал стражникам гостей впустить и в большую залу их проводить. Договорился король обо всем с Рокитою, начали слуги носить золото из чертовой кареты. Перенесли, перемеряли, заперли в королевской сокровищнице.

Говорит тут черт:

— А теперь, король, должен ты отдать одну из своих дочерей вот этому человеку в жены.

Сказал черт и показал на Кубу, который до этого прятался за спиной нечистого, боясь на люди показаться.

Посмотрел король на парня, посмотрел и ахнул. Неужели должен будет он отдать свою дочь-красавицу грязному бродяге?

Однако говорит:

— Не хотелось бы мне расставаться с дочерью, да что поделаешь, слово не воробей…

Приказал он тотчас же позвать четырех своих дочерей. Пришли королевны-красавицы, показал им король на Кубу:

— Скажите-ка мне, дочери милые, которой из вас этот человек по душе, потому что должна одна из вас выйти за него замуж. Иначе придется мне обратно отдать три меры золота, и тогда не на что будет вести войну.

Первая дочь говорит:

— Я такого мужа не хочу. Чем его в мужья брать, лучше повеситься!

Взглянула на Кубу вторая:

— Чем за такого замуж идти, лучше утопиться!

Надула губы третья:

— Чем с таким венчаться, лучше уж отравиться!

Была у короля еще одна дочь, самая младшая, самая красивая. Жаль ей стало отца и сказала она:

— Я пойду за него замуж, батюшка. Лучше уж мне пропадать, чем всему войску погибнуть.

Поехал Куба к себе домой, дома побрился, помылся, причесался, ногти на руках и ногах обрезал, вновь стал красивым, статным парнем, каким был раньше. Приехал тут Рокита в золоченой карете, запряженной шестеркой лошадей, сел Куба в карету, и направились они к невесте.

Как увидели три старшие дочери, какой Куба славный парень, стало досадно им, что достался он самой младшей. От зависти одна из них повесилась, другая утопилась, а третья отравилась.

Достались Роките их души, стал он в пекло собираться, начал с Кубою прощаться, говорит ему на прощанье:

— Вот видишь: теперь никто из нас не в обиде. Ты получил одну красавицу, а я — сразу три души вместо тех трех, что тебе в карты проиграл. В расчете мы! Ну, прощай, Куба, — кто знает, придется ли еще встретиться!

Жал мужик в поле рожь. Принесла ему жена обед. Поел мужик, а как собралась баба домой идти, он и говорит ей:

— Будешь через поле идти, смотри в колодец не ввались, я его мешком прикрыл, чтобы вода холодной была.

Но баба мужа не послушала, на мешок наступила и в колодец провалилась.

Вечером пришел крестьянин домой, дети его обступили и спрашивают:

— А где наша матушка?

Пришлось крестьянину неправду сказать:

— Пошла за сеном для коров.

А сам передохнул немного, взял багор и побежал и поле. Прибежал к колодцу, опустил багор и шарит. Чувствует, будто подцепил что-то. Стал мужик тащить, смотрит — а на крючке висит хромой бес.

Говорит он мужику:

— Вот хорошо, что ты меня вытащил. Было нас в колодце семеро чертей, всех баба поколотила. Другие-то разбежались, а я хромой, мне не удрать. Только как же я теперь тебе отплачу? Денег у меня нет. — Задумался нечистый. — А знаешь что? Вселюсь-ка я в пана, а ты меня из него выгонишь, он тебе и заплатит. Но как вселюсь я во второго, ты меня гнать не берись, не то я тебе голову оторву.

Выгнал мужик беса из пана, получил за это деньги. Вселился бес во второго пана, снова позвали крестьянина. Стал он нечистого гнать, а тот и кричит ему:

— Я ведь тебе наказывал, чтобы не смел ты меня второй раз тревожить; быть тебе теперь без головы.

Схитрил мужик:

— Так ведь не я тебя гоню, а баба, что вас в колодце колотила.

Испугался бес, удрал со страху, до самой Америки добежал. А мужик получил деньги за работу, домой вернулся и долго еще жил и не тужил вместе со своими детьми.

Жил себе один крестьянин очень бедно, не только гроша у него в кармане не было, но частенько и куска хлеба в доме не оказывалось, а о масле уж и говорить не приходится. А тут еще то ли из милости, то ли в наказание дал ему господь бог двенадцать детей.

Так жил бедняк с женою и детьми, не жил, а бедствовал, и прозвали его за это Харлаком[7].

И вот как-то раз пошел крестьянин в поле пахать, взял с собою последнюю краюху хлеба.

Пашет, пашет, время уж за полдень, отпустил мужик уставших волов на траву пастись, а сам сел на меже, развязал узелок, посмотрел на краюшку, посмотрел и задумался.

Был он добрый, работящий, жену и детей всем сердцем любил, для них не покладая рук трудился, под бременем бед не падал. Посидел крестьянин, на хлеб посмотрел, вздохнул, завязал его опять в узелок и положил на место.

«Потерплю-ка я еще немного, поем перед тем, как домой идти, ужинать тогда дома не буду — все жене и детям больше достанется», — подумал он.

Поднялся он с земли и пошел пахать.

А пока он над краюхой хлеба раздумывал, тут же рядом с ним стоял невидимый черт и старался придумать, как бы над бедняком подшутить. Ушел крестьянин, взял черт да и украл хлеб из узелка, съел его, облизывается и ждет, что же крестьянин будет делать, когда горбушки на месте не найдет.