Навь. Книга 4 (СИ) - Юллем Евгений - Страница 4

В принципе, по идее я шел вне конкурса, закрытый указ о награждении «стасиком» за участие в операциях «Закат» и «Ответ», а также список операций СБ, в которых я принимал участие на подхвате прилагался к личному делу абитуриента и шел под грифом «Особой важности» и был доступен только моему отцу и ректору академии. Но мне надо было себя показать именно на вступительных экзаменах, чтобы потом ни одна собака не шепталась, показывая на меня пальцем, что «вот, это сынок Драбицына, который его сюда и устроил по протекции». Мне это было совершенно не надо. И учиться придется так, чтобы быть всегда первым, а это ого-го какая конкуренция. Так что на ближайшие пять лет здесь мое будущее было предопределено.

А вот личное будущее — тут тоже придется постараться. Самое главное я и забыл сказать, как всегда. Мы с Лизкой, то бишь княжной Воронцовой обручились. Помолвка прошла в узком двусемейном кругу, ну а свадьбу решили устроить, когда я получу мамлея, то есть еще через четыре года. Нормальная практика, заодно и срок для проверки чувств. Если за это время ничего не случится и ничего не сорвется…

А случиться могло многое. Моя способность притягивать неприятности просто поражала. Наверное, отчасти это была кармическая расплата за вторую жизнь, ничто в этом мире не дается просто так.

И тут зазвонил смартфон, затянул песню Лени Холл из «Никогда не говори никогда», Флеминг и здесь написал свои фантастические боевики про Джеймса Бонда. Много, очень много совпадало в этом мире по мелочам, несмотря на основные различия.

— Привет! Ну что, ты готов? — Лизка прощебетала мне в трубку.

— Собираюсь, — соврал я, судорожно вспоминая, куда же я должен быть готов. Точно, блин, совсем забыл! Ян с Сашенькой ждали нас в кабачке «Добрый колбасник», который я иначе как «Добрый собачник» и не называл. Там можно было выпить по паре кружек баварского с вайсвурстами и бретцелями, и спокойно потрепаться за жизнь. Этот кабачок мы облюбовали за последнее время как наше место для отдыха, хозяин Штраус, хотя и не немец, а австрияк, был хорошим знакомым папы Яна, и для нас всегда находился отдельный кабинет.

Дресс-код, дресс-код! Какой нафиг дресс-код еще! Достаточно быть приличного вида с приличной физиономией, бомжар и бичей туда не пускали, заведение приличное.

— Все, через пять минут выхожу!

— Давай быстрей! — через щебетание птички прорезались нотки рычания молодой пантеры. — Машина уже у вашей Князевки.

Я отбил звонок, чертыхнулся, и поднял с пола небрежно брошенные джинсы.

Вниз по лестнице я ссыпался, едва не сбив с ног Старшего, который поднимался вверх.

— Куда? — единственный вопрос и совершенно правильный. Чтоб было откуда начать искать мой хладный труп, в случае чего.

— С Лизкой к Яну в «Добрый собачник», тьфу «колбасник»,

— Хорошо. Дома сегодня будешь?

— Еще не знаю, отзвонюсь! — «может быть», добавил я про себя. Неизвестно, может к Лизке поеду, пока в гостевой остановлюсь. Ей-то еще к экзаменам готовиться, не все экстерном сдают, как я.

— Хорошо, — и невозмутимый как статуя Александра третьего на Знаменской папа продолжил свое восхождение по лестнице, пока я судорожно пытался всунуть ногу в ботинок. «Товарищ прапорщик, вы язычок высуньте — А-а-а!» — примерно так. Быстро же нас дисциплинируют наши женщины. У них в крови это — подмять под себя и сделать, как хочешь. Даже у лучших из них. Надо вовремя границы поставить, ну надеюсь у меня это получится. А вот получится ли это у Яна, я не знаю. Милая пушистая Сашенька при всем своем обаянии и наивном хлопаньи глазками была еще та собственница, и коготки у нее были острые. Я мысленно усмехнулся, танцуя на одной ноге с ботинком. Фух, наконец удалось!

На часы можно не смотреть, все равно опоздаю. Я уже увидел стоящий перед КПП Князевки здоровенный черный лимузин Воронцовых. Ну что поделать, ноблесс оближ, как говорят лягушатники. В пивняк на лимузине — это круто, сплошной сюр. Вэлкам в высший свет!

Лизавета ждала меня снаружи, похлопывая снятой перчаткой по другой руке с видом «ну все, тебе конец!»

— Привет! — я чмокнул будущую благоверную в румяную от холода щечку.

— Садись уже, — сменила она гнев на милость. — Забыл небось?

— Ага, — честно признался я, устраиваясь на сиденье.

Елизавета постучала в прозрачную перегородку, и мы поехали банально пить пиво. Но с колбасками.

— Господь любит нас, детей своих! Любит не за накопленные богатства или успех в политической жизни! Любит не за умение ходить по подиуму или вещать из телевизора! Он любит нас, потому что мы творения Его! Мы — плоть и кровь его! Мы — его дети! Так восславим же Его за любовь, дарованную каждому! Так…

Лоренцо Герра стоял на сколоченной ночью сцене в центре небольшого стадиона в захолустном городке и говорил, почти не напрягая голос. Мощная аудиосистема доносила его слова до каждого обывателя, сидевшего на трибунах. Ну а пара заряженных под завязку артефактов позволяли придать голосу нужный тембр и проникновенность, влияя на восторженное восприятие сказанного. В принципе, магистр Ордена Святой Марии мог вообще нести околесицу, народ бы с тем же восторгом отбивал ладони. Но Лоренцо предпочитал не халтурить. Благо, слухи про нового католического пророка и ревнивого последователя веры разошлись по всем САСШ. И отправившись в заштатный тур, неожиданно для себя магистр превратился в поп-звезду, собирая битком забитые стадионы. Глубинка открыла для себя заново Библию, внимала каждому произнесенному слову, цитировала и обрывала телефоны на местных теле и радиостанциях. Народ хотел услышать правду про зажравшихся нуворишей и продажных политиков. И кто, как не проповедник, может найти дорогу к сердцу каждого. Особенно он еще и молод, красив, обаятелен и не требует раскупорить кубышку во имя Господа.

В самом деле — зачем столь нахраписто лезть в чужие карманы, если люди сами принесут все, о чем попросишь? Нет необходимости клянчить подаяние, что вы. Всего лишь нужно на каждое выступление пригласить местных падре, рассказать про их сложную жизнь и бескорыстное служение на благо общества. И как по мановению волшебной палочки начинают возникать новые храмы, паства увеличивается в разы, а губернаторы очередного штата мечтают мелькнуть рядом с невероятно популярным человеком, радеющим о благе ближнего. Ну и отчеты из бухгалтерии не могут не радовать, приток пожертвований существенно вырос, обеспечив надежные финансовые тылы на этот и следующий год. Мало того, Ватикан в целом доволен и хочет ближе к осени повторить тур уже в лице самого Папы. Который благословит страждущих и проследует по заранее подготовленной территории, улыбаясь многочисленной аудитории.

Все хорошо, все просто прекрасно.

Вот только вечером, посетив местную школу, пожарную часть и полицейский участок, Лоренцо смог стряхнуть с лица надоевшую улыбку и превратился в самого себя — опасного хищника, способного ради личных интересов порвать глотку кому угодно. Камер в номере нет, охрана проверяет помещение каждый день и не допускает посторонних. За уборку отвечают натасканные на человечину янычары — личная гвардия. А в ноутбуке, закрытом сложной системой защиты, лежат письма от верных людей с другой стороны Атлантики. И письма эти говорят о штормовых тучах, медленно сгущающихся над головой излишне популярного магистра.

Конечно, Папа прекрасно понимает, что молодой и бодрый вряд ли сместит его с давно насиженного кресла. Тем более, что львиную часть обожателей коллекционирует в САСШ, а не в Европе. Да и положение у магистра давным-давно прописано в негласных договорах. Он всего лишь верный цепной пес Ватикана, готовый по приказу рвать глотки любому, кто вздумает усомниться в истинной вере. Вот только не нравится приближенным Папы излишняя самостоятельность Лоренцо, его харизма и умение решать любые проблемы напрямую, минуя давным-давно устоявшиеся корпоративные связи в огромной коммерческой организацией под название Церковь. Если кто-то ходит напрямую к Хозяину и может прихлопнуть тебя, как муху — такого выскочку не любят и под него будут копать денно и нощно. Что и делают.