Серебряный берег (СИ) - Морозова Мария - Страница 2

— Эй, мечтательница, — ткнула меня локтем Элен. — Давай в дом, нас уже ждут.

Я только тоскливо вздохнула и пошла во двор. Все же надо как-нибудь мимо проехать, хоть с дороги посмотреть.

На крыльце нас встречали супруг Ленки и черно-белая лопоухая тумбочка, как мячик подпрыгивающая на кривых лапках.

— Мари, рад тебя видеть, — Жак, невысокий мужчина в очках, открыто улыбнулся и протянул мне руку. — Как добралась?

— Отлично, — не смогла не улыбнуться я в ответ.

С Жаком мы подружились за время его редких приездов в Москву, несмотря на языковой барьер. Дружелюбный и общительный француз, искренне полюбивший мою подругу, быстро завоевал симпатии всей ее семьи, и они без проблем отпустили родную кровиночку замуж за бугор.

— Я даже успела недолго посмотреть Париж.

— И как тебе?

— Красивый город, но слишком уж шумный и многолюдный. Особенно раздражают продавцы селфи-палок, браслетов и шляп.

— Да, — понимающе кивнул Жак. — В последние годы их стало слишком много.

— Слушай, подруга, — подозрительно спросила Лена, приобняв меня за плечи. — А как это ты так лихо по-французски научилась разговаривать? Когда я уезжала, ты могла сказать только "же не манж па сис жур".

— Неправда. Еще бонжур, пардон и мерси, — я справедливо возмутилась. — А вообще выучила.

— Выучила? За год? Ну ты даешь.

— Ну, как-то так получилось, — смущенно улыбнулась я.

Действительно, язык дался на удивление легко. Когда год назад я решила начать учить, думала, что мне вполне хватит набора фраз из разговорника. Но неожиданно втянулась и сама не заметила, как начала вполне уверенно разговаривать. Слова и грамматические конструкции быстро укладывались в голове, будто я их когда-то знала, но забыла. И теперь вполне свободно могла общаться с французами на их родном языке.

— А я-то десять лет мучилась.

— А он на каком языке понимает? — погладила я между ушами крутящегося под ногами бульдога. — Он ведь Жюль, да?

— Вообще в паспорте написано Жюль. Но я зову его Жулик, потому что жулик он тот еще. Стащить что-то вкусное, пока никто не видит, или притвориться умирающим от голода, выпрашивая подачку, — это скилл, прокачанный по полной. На русского Жулика тоже вполне отзывается.

— Пес-полиглот.

— Скорее, проглот, — хмыкнула Лена и потащила меня в дом.

Мне досталась маленькая гостевая спальня с видом на сад. К сожалению, дом соседей закрывал собой морской пейзаж, но зато из сада одуряюще пахло морем и цветами. Ленка была страстным садоводом и выращивала у себя столько растений, что я даже половину названий не смогла бы назвать.

— Жак, а расскажи о замке, — попросила я, когда все подарки были разобраны, а мы сели ужинать.

— О замке? — немного растерялся мужчина. — Но я ведь не историк, знаю не много.

— Хоть что-то. Мне очень интересно.

— Он очень старый. Всегда принадлежал семье де Риссар, их даже во время революций не трогали. Они там и сейчас живут. Не уверен, правда, кто именно, но экскурсии туда не пускают.

— А ты с ними не знаком?

— Куда мне, — усмехнулся Жак. — Я скромный производитель устриц.

— Очень вкусных устриц, — покосилась я на стоящую передо мной тарелку.

— Вообще живут де Риссары тихо и уединенно. Но у нас их уважают. Ремонт в детском отделении больницы Аркашона недавно делали за их счет. И дорогу возле Монтле они ремонтировали.

— А дорога до замка есть? По ней кто-нибудь ездит?

— Дорога есть. Но ведет она только к замку, и я не знаю, как отреагируют его хозяева, если на ней покажется кто-то посторонний.

— Жаль, — вздохнула тоскливо. — Придется отсюда любоваться.

— Не переживай, — махнула рукой подруга, — у нас и без него хватает интересностей. А если сильно хочется в замок, можно съездить в Роктайад или Ла-Бред.

— Съездим, — пробормотала я с непонятной грустью.

И такое ощущение, как в детстве, когда тебе предлагают кучу разных игрушек, и больших, и красивых, а хочется одну конкретную, пусть не самую лучшую, но такую полюбившуюся. И такую недоступную.

На следующий день, проводив Жака с утра в Нанси, мы отправились на пляж. От моря Ленкин дом отделяли только соседский участок и широкая полоса белоснежного песка. Поэтому мы просто надели купальники, прихватили покрывало и шляпы и отправились купаться.

На берегу было малолюдно и спокойно. Простор огромного пляжа позволял выбрать место в отдалении от остальных отдыхающих. Море глубокого сине-зеленого цвета было очень теплым, хоть и беспокойным. Волны с шумом накатывали на пологий берег. А ветер то и дело норовил унести журналы, которые мы прихватили из дома.

Отсюда, с пляжа, удалось хорошо рассмотреть окрестности замка. Еще буквально пять участков, и Монтле заканчивался. Пляж сужался, чтобы узкой белой змеей проскользнуть между морем и берегом, который становился выше, пока не переходил в отвесный скальный обрыв. Сама скала была высотой с десятиэтажный дом, а наверху стоял замок. И почему-то он понравился мне настолько, что я не могла отвести от него взгляд. Так что наплававшись до усталости, улеглась на покрывало попой кверху, повернула голову и стала любоваться.

— А ты все никак не насмотришься, — Ленка плюхнулась рядом и принялась вытираться.

— Он красивый.

— Ну не знаю. Замок как замок. На Луаре есть и красивее. Помнишь, я тебе фото из нашего с Жаком путешествия присылала? Шамбор, Блуа, Шеверни?

— Помню. И все равно, красивый.

— Как скажешь, — безропотно согласилась подруга.

— Так странно, — заметила я. — Откуда здесь вообще скала? Плоский песчаный берег и вдруг она.

— Не знаю, я не геолог. Вообще почти весь Серебряный берег плоский. Представляешь, двести тридцать километров сплошного песчаного пляжа. Только на юге, возле Испании, горы. И здесь, километров десять на юг от Аркашона еще есть скалы. Говорят, даже с какими-то пещерами.

— В пещеры мы не полезем, — поморщилась я.

— Да. Наша культурная программа такого экстрима не предполагает.

Вообще этот день мы решили посвятить ленивому отдыху. Как следует наплавались и отлежались на пляже. Потом перекусили и, прихватив с собой Жулика, отправились гулять по Монтле. Прошлись по узким зеленым улочкам. Вышли к «центру» города, состоящему из маленькой круглой площади и нескольких улиц, застроенных магазинчиками и кафе. Лена завела меня в свою любимую мясную лавку, где улыбчивый итальянец услужливо разделывал своим клиентам мясо на стейки и антрекоты. Показала рынок, на котором можно было купить свежайшие овощи и домашний сыр.

— Спаржа, шпинат, артишоки… — вздыхала я, глядя на зеленое изобилие. — просто мечта.

— Да, — ответила подруга, выбирая баклажаны к ужину, — это здесь круглый год купить можно.

— Жалко, что у нас такое только за большие деньги. И то не всегда найдешь.

Оставив подругу наедине с баклажанами, я пошла дальше, разыскивая еще что-нибудь вкусненькое. Тут брокколи, брюссельская капуста. Это вроде кольраби. А как пахнет лоток со свежим базиликом и розмарином, закачаешься.

— А это что такое? — пробормотала я на французском, рассматривая круглые бело-фиолетовые корнеплоды. — Редис?

— Турнепс, мадемуазель, — ответила пухленькая продавщица.

— Турнепс, — задумчиво протянула я. — Никогда его не ела.

Я отступила от прилавка, собираясь позвать Ленку и выяснить, не нужен ли на турнепс на ужин, но случайно натолкнулась на стоящего сзади мужчину и наступила ему на ногу.

— О, месье, простите, я не нарочно.

Проговорив извинения, подняла глаза и замерла. На меня смотрел высокий блондин лет тридцати. Но смотрел так странно, пристально, что у меня мурашки по спине побежали.

— Месье? — позвала я осторожно.

— Что? — дернулся мужчина, как будто выныривая из каких-то своих мыслей. — Простите, вы что-то сказали?

Надо же, он так задумался, что даже не заметил, как я на него наступила. Ну, тем лучше.