Золотая жила
(Записки следователя) - Василенко Иван Дмитриевич - Страница 8

Начали поиски: перекопали огород на усадьбе Оленко, прочесали посадки, осмотрели заброшенные ямы, колодцы. Но не нашли. Вечером собрались все вместе в кабинете прокурора.

— Я считаю, труп Оленко нужно искать в подвале Стефы, — внес предложение следователь. — Если она совершила убийство, то труп Сергея вынести не смогла. Что ей оставалось делать? Прятать!

— А если и в самом деле Сергея убили те мужчины? — перебил его Смага. — Куда они могли спрятать труп?

— Спрятать легко, — вмешался участковый уполномоченный старший лейтенант Небосклон. — Вокруг пустырь, овраги, выборки, сбросили туда труп и ищи-свищи. Там такие ямищи — дна не видать.

— Чего мы торгуемся? Стефа знает, где он, — перебил начальник милиции. — Нужно немедленно задержать ее, и она все расскажет.

— А улики? Они у вас есть? — вспыхнул Смага.

— Разумеется. Подтасовка с телеграммой, неискренность в показаниях, — продолжал свое начальник милиции. — Ясное дело. Да и дочка темнит.

— Ну, это еще бабушка надвое гадала — либо дождик, либо снег, — махнул рукой Смага.

Спорили долго. Под конец пришли к единому мнению: спешить с задержанием Стефы не следует, поскольку уверенности в ее виновности нет.

Решено было увеличить количество поисковых групп, привлечь к этому как можно больше дружинников, комсомольцев. Договорились также об осмотре подвала, пристроек на усадьбе Стефы.

А утром произошло событие, которое заставило по-иному взглянуть на исчезновение Оленко.

Дежурному райотдела милиции позвонили и сказали, что возле посадки, в трех километрах от поселка, нашли кепку и шарф. По приметам, они принадлежали потерпевшему.

На место сразу пустили в дело служебно-розыскную собаку.

— След! Сокол, ищи, — скомандовал старшина-кинолог.

Сокол кинулся к вещам, понюхал их, заскулил и, касаясь мордой травы, кинулся в лесопосадку. Проводник еле поспевал за ним. Сокол пересек посадку, вывел на дорогу, идущую в сторону города Кривого Рога, покрутился на месте, опять заскулил и присел.

— Уехал, — сделал вывод старшина, — попробуем еще раз.

Но Сокол дальше не пошел.

Осмотрели место происшествия. Вокруг обнаружили множество следов обуви, но все они были оставлены на траве и для идентификации оказались непригодными. Там же нашли окурки двух сигарет. Шарф, кепку и окурки сложили в целлофановый мешочек и опечатали.

Вещи предъявили на опознание Стефе.

— Шарф и кепка моего Сергея, — вскрикнула она и бросилась к ним.

Схватив в руки кепку, Стефа прижала ее к груди, начала целовать, приговаривая:

— Мой дорогой Сереженька! Что же они с тобой сделали, изверги проклятые. Родной мой!

Кому принадлежали окурки, установить не удалось. Стефа категорически заявила, что Сергей никогда не курил.

После обнаружения вещей потерпевшего мнения участников следственной группы разделились. Одни считали, что Стефа рассказала правду, убийство совершили трое мужчин. Я, Смага и начальник милиции остались на прежних позициях. В убийстве мы подозревали Стефу.

Поиски продолжались. Все неопознанные трупы в области фотографировались, и нам немедленно доставлялись их фотокарточки.

Неопознанные трупы по городу Кривому Рогу мы осматривали с участием Стефы.

Опознание трупов — вещь довольно неприятная. Вначале мы надеялись, что это в какой-то мере повлияет на Стефу и она дрогнет. Не тут-то было.

Заходя в мрачную покойницкую, Стефа вздрагивала, бледнела, однако признаваться не спешила.

— Нет, нет. Не он, — с трудом проговаривала сквозь стиснутые зубы.

Время шло, а мы все топтались на месте.

Я решил посетить школу, в которой училась Валя. Побывал в ее классе, в учительской, поговорил с учителями и уже хотел было уходить, как вдруг ко мне подошла сторож школы Любовь Петровна, женщина лет сорока, очень полная, с маленькими мышиными глазками.

— Вы следователь? Я должна вам кое-что сообщить, — нерешительно сказала она. — Идемте в сторожку.

Закрыв за собой дверь, она выглянула в окно, проверила — не подслушивают ли нас, а уж потом заговорила:

— Когда это было, я не запомнила, кажется, на той неделе. Утром рано приходила сюда Стефа, приводила дочку. Я хорошо запомнила: у нее в руке была красноватого цвета авоська, а в ней что-то завернутое в белое. Видать, тяжелое. Она зашла в школьный туалет. Через несколько минут вышла. В руках авоськи уже не было. Тут-то я и смекнула, может?..

Последние слова Любовь Петровна сказала совсем тихо, еле слышно.

О сообщении сторожа я рассказал прокурору. Было принято решение — за ночь очистить туалет.

Всю ночь работали ассенизаторы, а под утро на самом дне выгребной ямы нашли связанные телефонным шнуром топор без топорища и столовый нож.

Эта находка нас не обрадовала, так как авоськи, о которой сообщила Любовь Петровна, в туалете не оказалось.

Что касается извлеченных из ямы ножа и топора, то говорить об их принадлежности к нашему делу было еще рано.

Пришли ответы из Ровенской и Волынской областей — прежнего местожительства Оленко и его родственников. Из них явствовало, что он в тех местах в последнее время не появлялся. Ответы из других областей не поступили.

Дело, по существу, оставалось в тупике.

Надежда была на результаты осмотра построек на усадьбе Оленко.

Туда я выехал со Смагой. Пригласили понятых и зашли во двор.

Увидев нас, Стефа кинулась навстречу.

— Нашли уже?

— Нет, — ответил Смага.

— Вы же знаете, где он, подскажите! — вырвалось у меня.

— Как вам не стыдно такое говорить? А еще представители власти… Вам-то положено разобраться.

— Да, да, покажите! — поддержал меня Смага.

Стефа побледнела. У нее задрожали губы и перекосилось лицо.

— Подумайте! Как я могла поднять руки на отца троих детей! Соображать надо! Следователи…

— Осмотрим ваши хоромы, — перебил ее Смага. — Может, прояснится.

Стефа выбежала вперед, стала в дверях, раскинув руки.

— Не пущу в дом. Пусть присылают других следователей. Вам я не доверяю! — крикнула.

Но потом, убедившись в нашей настойчивости, отступила.

— Извините, погорячилась. Не выдержали нервы…

Мы зашли в дом. Сразу бросилась в глаза свежая побелка в коридоре.

Я достал лупу и начал рассматривать одну из досок потолка, искоса наблюдая за хозяйкой. Она не на шутку встревожилась, заерзала на диване и уставилась на меня полным горечи взглядом. «Здесь, именно здесь разгадка», — решил я.

Подошел Смага и, будто прочитав мои мысли, обратился к Стефе:

— Побелили? По какому случаю?

— К праздникам готовлюсь, — как-то неуверенно, дрожащим голосом ответила она. — Октябрьские вот-вот…

— Праздники? Да ведь сейчас только сентябрь! — вмешался я.

Стефа промолчала.

— Ай, ай, как неаккуратно стены побелили, а потолок оставили как был? — не успокаивался Смага.

Стефа продолжала молчать, кусая губы.

Когда мы начали осмотр потолка, она побледнела и тяжело опустилась на диван, но глаз с нас не спускала.

Потолок был деревянный. Доски пригнаны плотно, промаслены олифой. Когда я передвинулся ближе к входной двери, то обнаружил мелкие точечные брызги буроватого цвета.

«Кровь?» — застучало в висках.

Я обмакнул спичку в перекись водорода и нанес жидкость на бурое пятнышко. Оно вспенилось: «Кровь!»

Показал Смаге. Он согласился со мной. Да, это была кровь. Но чья? Показал брызги крови понятым и Стефе. Она вскочила.

— Кровь, говорите?

— Похоже на кровь.

— Эх вы, специалисты! Петушиную кровь не можете отличить от… — стала стыдить нас Стефа. — С петухом оказия произошла, — продолжала она. — Я ему голову отрезала, а он без нее стал летать. Понимаете?

Мы уже не спешили. Найдем брызги, сделаем отметки карандашом, сфотографируем, сделаем соскобы. В одном месте я обнаружил даже частичку мозгового вещества.

Кровь имелась также и на иконе, в зорчатом окладе, очень старой, висевшей в углу. Ее пришлось снять, чтобы сделать соскобы крови. Осматривая икону, я вынул из щели рассохшихся досок клочок бумаги, сложенный вчетверо. Развернув, начал читать: