Первый Зверь (СИ) - Синякова Елена "(Blue_Eyes_Witch)" - Страница 17

— Постарайся расслабиться…

Это было проще сказать, чем сделать, особенно, когда я поняла, что теперь место его пальцам уступило то, что было гораздо больше, тверже и горячее, а я испуганно вцепилась в него, распахнув глаза и тут же буквально окунаясь с головой в огненный взгляд, где плавилась полная луна, отчего мое отражение было блестящим и подрагивающим.

— Тише-тише…

Я не знала он успокаивает себя или меня, когда подался вперед всем корпусом, заполняя собой и содрогаясь всем телом, но замирая и даже задерживая дыхание, когда оказался внутри меня.

А я замерла и не дышала вместе с ним, только пока он боролся со своими инстинктами, я с паникой, что дальше будет только хуже.

Я ждала, что с секунды на секунду меня ослепит боль.

Яростная и огромная, как и моя ненависть к тому, что происходило, между нами.

Но он стал двигаться, а боль все не появлялась.

Теперь я ощущала трение наших тел, даже если иногда мне казалось, что он настолько глубоко, что я начинаю задыхаться.

Не от боли.

От странных эмоций, которых пока не могла понять и дать им правильного определения.

— Смотри на меня!

Не переставая двигаться и делая это теперь более быстро и резко, монстр обхватил меня пальцами за скулы, заставляя смотреть прямо в эти глаза, в которых извергались огненные вулканы, способные затопить испепеляющей лавой всю планету, словно даже его взгляд стал еще более ярким и светящимся, отчего я заворожено замерла, не смея моргнуть.

Его движения становились все более резкими и ритмичными, я понимала, что монстр теряет контроль, вдавливаясь в меня слишком сильно и начиная рычать, тихо всхлипнув и снова закрывая глаза, потому что просто не знала, что делать.

А монстр замер, дыша тяжело и глухо, словно был ранен и не мог собрать свои последние силы ради спасения.

Его огромное дышащее жаром тело содрогалось крупной дрожью, пока он держал сам себя на вытянутых руках и, испуганно приоткрыв глаза, я увидела, что он зажмурился так сильно, что со стороны казалось, будто у него в эту минуту сильно закружилась голова.

Он был на грани.

На той точке срыва, в которой мне уже не будет спасения.

Я читала это в его теле, в том, как отчаянно он сжимал челюсти до такой степени, что его клыки прокусили нижнюю губу, отчего кровь тонкой струйкой бежала по упрямому подбородку.

И я не могла позволить ему проиграть в этой битве самим с собой!

Тяжело сглотнув и собирая в кулак остатки смелости и веры, я потянулась осторожно вперед, понимая где-то на уровне инстинктов, что любое мое необдуманное движение сделает только хуже, касаясь холодными ладонями горячего и влажного от пота лица монстра.

Это была моя молчаливая мольба.

Мой страх его силы и хищности. Его жажды до меня и моего тела, такой огромной и оглушительной, что она раздавливала меня, кусая сжимающимся воздухом вокруг нас, наполненным разрядами его мощи и остатками сожженного в страсти кислорода.

И он услышал его.

Впитал в себя с моим взглядом, распахнув глаза, и впиваясь руками в края лежанки с такой силой, что доски истерично затрещали, а из груди монстра вырвался стон, переходящий в леденящий душу вой.

Он был распят собственными эмоциями.

Уничтожен ими и выжат насухо, когда в этот раз даже не столько отшатнулся, сколько стек с меня на пол, не в состоянии подняться сразу на ноги.

В какой-то момент я ни на шутку испугалась, пока, боясь пошевелиться, но слыша его судорожное дыхание, словно монстр задыхался и дрожал так сильно, что было отчетливо слышно, как стучат его зубы.

Я не знала, что с ним происходило, прислушиваясь к каждому звуку, и видя лишь отчасти с той точки, где я продолжала лежать на лежанке с выдранными краями, что монстр пытался подняться, упираясь ручищами в пол, но его шатало так, словно он был очень сильно пьян.

Никогда я еще не видела ничего подобного. Но была ему действительно благодарна за то, что он сдержался. Этими чудовищными неимоверными попытками, которые я наблюдала, затаив дыхание и думая о том, что едва ли кто-то бы из людей смог отказаться от того, что хотел больше всего на свете. Хотел с такой неистовой силой, что едва держался на ногах, едва мог дышать.

Но он упрямо двигался к двери, чтобы в буквальном смысле вывалиться в морозную ночь, свалившись на колени в ворох снега, когда от тела монстра валил такой пар, словно он только что вышел из бани.

Мне казалось, что мир вокруг просто начнет таять от его жара и это громадной силы не только физически, но и морально, когда он разрывал свое желание в клочья, держась за последние крохи рассудка так отчаянно.

Не дыша, я не могла отвести от него глаз, ощущая, как капельки пота стекают по моей спине, словно всеми своими душевными силами пыталась помочь ему в этой борьбе.

Не знаю, сколько он сидел в снегу, не шевелясь, и только дышал глубоко и хрипло.

Так, что холодный ночной воздух входил в него почти со свистом, вырываясь обратно паром.

Но когда монстр зашевелился, я видела, что его тело было по-прежнему напряжено до предела, и тугие мышцы под гладкой горячей кожей двигались резко и судорожно.

Тяжело и все еще шатаясь, он поднялся в полный рост, не оборачиваясь на меня и вдруг кинулся в лес, как могут бегать только животные — опираясь на все четыре конечности — откуда через минуту послышался оглушительный звериный рев и треск сломанных деревьев.

Монстр ушел.

Я знала, что теперь он не вернется, пока не успокоится настолько, чтобы он мог находиться рядом со мной.

Он ушел, а мои ноги дрожали и сердце глухо билось о грудную клетку, когда я слышала, как где-то в глубине спящего леса грохочут и стонут поваленные деревья, и зверь кричит, пытаясь выпустить весь свой несокрушимый огонь и эту нечеловеческую страсть.

Я не сразу смогла подняться на дрожащих ногах, чтобы закрыть распахнутую дверь, не впуская ледяные клешни мороза еще сильнее, когда в доме значительно похолодало, отчего пришлось подкинуть еще дров в печку и опустится на лежанку снова в ожидании его возвращения.

До рассвета и его ухода оставалось совсем немного времени, и я была права в том, что он не ушел бы, не увидев меня перед своей загадочной дорогой длинной в сутки.

Монстр вернулся, когда небо было по-прежнему темным и лишь макушки вековых спящих сосен и елей окрасились в пурпурный, говоря о том, что солнце вот-вот проснется и начнет свой ленивый восход, который не согреет земли.

Он выглядел подавленным, мрачным и, наверное, даже слегка бледным, вот только глаза сияли все так же ярко и опаляюще, не потеряв ни своей жажды, ни пронзительного ясного взора, который остановился тут же на мне, стоило только монстру войти в домик.

Он так и ходил полуобнаженным, не замечая ни лютого мороза, ни моего смущения, но лишь сейчас я увидела, поежившись, что он и ходил босиком по снегу, не боясь умереть от переохлаждения или воспаления легких.

Более того, его волосы были мокрыми, словно он не просто бегал по лесу, крича и сшибая собой деревья, но и явно успел где-то принять ледяную ванну.

В проруби купался?

Он окинул меня сосредоточенным взглядом, когда мне казалось, что он принюхивается ко мне, отчего я напряженно застыла и вся вытянулась, не зная, что от него можно ожидать сейчас, потому что уже отчетливо понимала, что грош цена его спокойствию и монстр заводится от любого взгляда и движения.

— Ты в порядке?…

Это прозвучало тихо и глухо, словно он перестал доверять собственному нюху, и я скованно кивнула в ответ, ощущая себя снова очень странно, но пока не понимая, как передать эти эмоции даже себе самой.

Монстр так и застыл скованно у двери снова весь согнувшись и опуская голову вниз, помолчал, и не глядя мне в глаза, неожиданно продолжил своим хриплым низким голосом:

— Как тебе нужно время, чтобы привыкнуть ко мне, так и мне оно нужно, чтобы научиться…быть человеком.

Это прозвучало настолько неожиданно, что я только молчала и хлопала глазами.