Тень разрастается (СИ) - Крейн Антонина - Страница 24

И вот — меньше месяца спустя я снова в Рокочущих рядах. И снова одна. Эх, судьба, сколько ж раз ты готова подсовывать нам одни и те же тесты, пока мы не сдадим их на должном уровне?

Я поежилась, надвинула шляпу пониже и медленно пошла сквозь ряды. В руке у меня была схема рынка с жирным чернильным крестиком, перечеркивающим некую палатку номер восемь, притаившуюся у самой воды. Слегка поблуждав в лабиринте прилавков и поймав на себе пару нездоровых взглядов, я вышла к нужному месту.

На затянутых водорослями ступенях, ведущих к воде, спиной ко мне сидела девушка. Ее густые русые волосы были заплетены «корзинкой», а поддерживали эту «корзинку» круглые металлические очки с толстой оправой, не то воздухоплавательные, не то сварочные, не то для ныряния… Диковинные такие очки — визитная карточка Андрис Йоукли.

— Привет, — сказала я, присаживаясь на скользкие ступни рядом с Ищейкой.

Она повернулась ко мне и внимательно, сантиметр за сантиметром, осмотрела меня с головы до ног. Потом какое-то время понаблюдала за тем, что происходит вокруг нас — на набережной.

Я воспользовалась паузой и сама стала ее разглядывать, не менее тщательно. Даже более тщательно (брови Андрис поползли вверх при виде такой моей прилежности). С ней все было по-прежнему: комбинезон из грубой синей ткани, клетчатая рубаха под ним, румяные щечки, острый подбородок, да изображение волчьей головы на предплечье, мерцающее изумрудным цветом.

— Йоу, Тинави! Надо же, а я решила, что это будет ловушка, а не настоящее приглашение, — подивилась Андрис, закончив «осмотр».

Она выпустила клуб вонючего вишневого дыма из курительной трубки и разжала правую руку. На ладони Ищейки лежал звездчатый металлический амулет. Андрис запихнула его в нагрудный карман и широко улыбнулась мне:

— Думала, сейчас придет какой-нибудь хмырь подставной, припечатаю ему на шею Светило Утопленника и буду макать головой в воду в целях самообороны, подготовилась вот. А это действительно ты — невероятно! Где нос такой шикарный раздобыла, признавайся?

Я призналась.

— Отдай потом мне, — попросила Андрис. — В работе пригодится.

Она достала из рюкзака сочное красное яблоко, отерла его рукавом рубашки и предложила мне. Потом вытащила еще одно, поменьше, для себя. Мы энергично захрустели, что никак не вязалось у меня в голове с черным рынком, опасное варево которого бурлило и булькало у нас за спинами, изредка выплевывая проклятия и драки.

Андрис была смелой девушкой, опытной Ищейкой — и очень любила разнообразное оружие. Неизбывной радостью для нее было пойти и спустить пол-зарплаты на какие-нибудь безумные зажигательные смеси, метательные ножи и хитроумные стебельковые пики. Чем навороченнее, чем сложнее, технологичнее — тем лучше!

Андрис не понаслышке знала, как обращаться с гайками и винтиками. То есть, это я называю их гайками и винтиками, просто потому, что ни праха во всем этом не смыслю. А вот она умела легко жонглировать такими сложными для гуманитария словами, как «цилиндрический прошивень», «раскатка» и «шлицевая отвертка». Андрис могла играюче собрать с нуля армейский нож, да еще и сделать его по-своему красивым — с медными шестеренками по боку и выпуклыми линзами разноразнмерных луп.

В общем, Рокочущие ряды не только были важны для нее с точки зрения рабочих контактов, но и нравились Йоукли сами по себе. Это она выбрала их для нашего тайного свидания.

Не размениваясь на экивоки и предисловия, Андрис спросила меня в лоб:

— Как ты сбежала из тюрьмы? Мы ведь за этим встретились?

— За этим. Но мой способ не подойдет, там была индивидуальная ситуация.

— Точно-точно?

— Я бы не стала врать, Андрис.

Она досадливо щелкнула языком. Потом вытряхнула табак из потухшей трубки, размазала его носком сапога по ступеньке и полезла в притороченный к поясу кисет за новой порцией. Разложив на коленях «ингредиенты», девушка начала старательно набивать табачную камеру:

— Елки-моталки, если честно, я очень на тебя рассчитывала в этом вопросе, — вздохнула Андрис. — Я уже подняла все свои связи, просто все. Всех своих должников перетрясла, но безрезультатно. Из этой проклятущей тюрьмы никак не выбраться.

Мы немного помолчали. Блестящая в свете молодой луны вода Топлого канала зеркалом лежала перед нами. Отдельные островки кувшинок белыми пятнами разбивали черное безмолвие водной глади. Вдалеке надрывались лягушки, в лещине на противоположном берегу зарянка упражнялась в музыкальных гаммах. Постаревшие стволы орешника скрипели и завывали на ветру.

— А что говорят в Ведомстве?

— О чем?

— Ну, о несостоявшемся Генеральстве Полыни и о моем исчезновении.

Прежде, чем ответить, Андрис выпустила несколько дымных колец:

— Ты только не обижайся, но… Ни одна сплетня не живет больше трех дней нигде, кроме как в головах действующих лиц.

Я, конечно, обиделась. Но постаралась это подавить, еще больше уязвленная оттого, что меня такое обижает, и что Андрис это заметила.

Ищейка поднялась и протянула мне руку:

— Не будем унывать! Пойдем, покажу кое-что.

Я послушно встала и вслед за низенькой, юркой Андрис устремилась в ядовитые пары Рокочущих рядов. Йоукли была здесь одной из тех немногих, кто не скрывал лицо. Она со знанием дела лавировала между головорезами всех мастей, и ее хорошенькая, кругленькая рожица с родинкой под правым глазом вызывала недоумение у матерых контрабандистов.

Ищейка отвернула полог палатки, которая была еще грязнее и мрачнее, чем остальные. Мы, склонившись почти до земли, пролезли внутрь. Это был безымянный тент, внутри которого на длинных походных матах расселась целая банда горных троллей.

Тролли резались в покер. Завидев нас, она замерли. Мне совсем не понравились их каменные лица с фиолетовым отливом и морщинами столь глубокими, что казались высеченными резцом скульптора.

— Йоу, ребята, — сказала Андрис.

— Здорово, — ответили тролли.

— Добрый вечер, — недоумевала я.

Андрис представила нас. Не берусь повторить прозвучавшие имена: ономастика троллей странно тяготеет к согласным буквам… Сочетания типа «грвкшм» и «дцхчтк» кажутся троллям приятными и мелодичными. Нормальное троллье имя будет в пять раз длиннее приведенных примеров. Как Андрис не сломала язык, знакомя меня со своей шайкой — ума не приложу.

— В общем, это мой крайний выход, — объяснила она, когда мы снова вышли на улицу.

Я нахмурилась:

— Не поняла. Ты собираешься взять королевскую тюрьму приступом, что ли?

— Я тебя умоляю! Нет, конечно. Я все-таки служу закону, забыла? И, в отличие от вас с Полынью, слишком люблю свою работу, чтобы так бездарно ее продолбать… — под конец ее звонкий голос стал глуше.

А вот тут я, наоборот, не обиделась. Упрек был явно в адрес отсутствующего. Хотя концентрация Полыни в нашей дискуссии была столь высока, что как раз в его отсутствие верилось с трудом. Наоборот, мне казалось, я слышу над ухом знакомое позвякивание амулетов, косточек и колокольчиков.

— Короче, мы с парнями, — (это она о тех жутких троллях, видимо,) — собираемся под курган, найти его высочество. Королевской награды в пятьдесят тысяч хватит на то, чтобы подкупить всех: каждого охранника, каждого ключника, каждого сторожа в тюрьме. Да еще и на премию постфактум останется.

— Но, Андрис, я не думаю, что Лиссай…

— Жив? Я тоже не думаю. Но даже тело принца — это лучше, куда лучше, чем ничего.

Вообще-то я хотела сказать, что Лиссай не под курганом, но да ладно. Может, хорошо, что она меня перебила.

— Тролли — самые твердые ребята во вселенной, — продолжала Андрис, постепенно увлекаясь.

Ее карие глаза разгорелись, будто в них фонарики зажглись — хоть целую улицу освещай:

— Я прикинула, какими бы кровососами не были эти прокачанные тысячелетние упыри, они потратят на одного тролля столько времени, — даже если не будет сражения, просто попробуют от него что-то отгрызть, — что я успею полнекрополя оббежать в поисках принца. А у меня троллей много, ты сама видела.