Эльфийка и Орден Чистоты (СИ) - Снежная Марина - Страница 31

— Когда я осознал, насколько сильно ты стала мне дорога, это оказалось немалым потрясением, — продолжил Вэйд. — И чем больше я пытался с собой бороться, тем сильнее понимал — обманываю самого себя, если считаю, что смогу довольствоваться ролью друга. Но еще больше понимал, что даже если сделаю решающий шаг, это наверняка ничем хорошим не закончится. Мне многие говорили, что у меня тяжелый характер. Да я и сам это знаю. Меня мало кто может вытерпеть, — он слабо улыбнулся. — Разве что самые близкие. Остальные вряд ли. А ты менялась все сильнее. Становилась такой красивой, что трудно было не понять — рано или поздно найдется мужчина, влиятельный и могущественный, который захочет прибрать тебя к рукам. Особенно учитывая твое темно-эльфийское происхождение. Зачем тебе связывать себя с обычным дознавателем, жизнь с которым будет далеко не сахарной, который не сможет дать тебе того, чего заслуживаешь? И дело даже не в твоей внешности. Ты не представляешь, насколько отличаешься от других женщин. Имея такую внешность, да еще и с таким происхождением, как у тебя, обычно ведут себя иначе. Полностью осознают свое превосходство и пользуются этим. Ты же остаешься простой в общении, искренней, светлой, готовой помочь всем и каждому, если понадобится. За тех же, кого любишь, и вовсе готова жизнь отдать. Сам имел возможность в этом убедиться, когда вместо того чтобы убежать, прикрывала собственным телом, не жалея себя. Не бросила, даже зная, что не поможешь этим ни мне, ни себе. Большинство в такой ситуации предпочли бы спасти собственную шкуру. А то, как ты взяла на себя ответственность за совершенно чужого мальчишку. Более того, ответила добром на зло. Он ведь тебя обворовал, а ты вместо того, чтобы отправить его в тюрьму, дала парнишке шанс на новую жизнь. Еще и думаешь о том, чтобы усыновить. Проклятье. Я не знаю, как тебе объяснить, что чувствую, — он поморщился и допил содержимое бокала. С раздражением отставил на стол. — Никогда не был силен в этом.

— Все же попробуй, — уже не так враждебно сказала, чувствуя, как от его слов что-то во мне оттаивает.

— Хочу сказать, что я не считаю себя достойным тебя, — наконец, признался он и отвел взгляд, будто устыдившись того, что вывернул наизнанку самое потаенное, что хранил внутри. — Ты могла бы выбрать кого-то, кто даст тебе гораздо больше. Того же Риагана. Это не самоуничижение и не комплексы, — он вздохнул. — Я всего лишь констатирую очевидное. Рано или поздно ты одумаешься и будешь недоумевать, как вообще со мной связалась. И хуже всего для меня будет, если предпочтешь все равно остаться рядом, не желая причинять боль. Будешь испытывать чувство ответственности. А я уже знаю, насколько сильно оно в тебе.

— Вэйд, — у меня перехватило дыхание, к глазам опять подступили слезы, но в этот раз от совершенно других эмоций. — Ты сейчас полный бред несешь.

— Думаешь, сам не понимаю? — он невесело усмехнулся. — И ты имеешь полное право просто послать меня куда подальше. Но я должен был сказать это. Чтобы ты поняла, что дело не в тебе. В моем дурацком характере и гордости, которые заставляют поступать именно так, а не иначе.

Он вытащил из кармана листок бумаги и развернул. А у меня опять перехватило дыхание. Это было мое заявление на перевод.

— Не хочу, чтобы ты сломала себе жизнь из-за того, что злишься на меня, — Вэйд оставил бумагу на столике. — Подумай хорошо, хочешь ли уйти из Департамента на самом деле. Раз уж так сложилось, мы можем попросить Бидера, чтобы дал нам других напарников. И я постараюсь не мозолить тебе глаза даже здесь. Буду уходить пораньше и приходить позже, чтобы не пересекаться.

— Вэйд, — только и смогла выдавить из себя. — Мне не нужен другой напарник. Как и другой мужчина, каким бы идеальным и правильным он ни был. Для меня важно знать только одно: ты хочешь быть со мной или нет? Не надумывая каких-то отговорок и причин, почему это будет ошибкой.

— Хочу ли я быть с тобой? — его голос дрогнул. — Да нет ничего, чего мне хотелось бы больше. Но…

Я успела подбежать к нему до того, как он снова своими словами все испортил. Накрыла его рот ладонью и, глядя прямо в глаза, прерывисто воскликнула:

— Не нужно никаких «но». Ты и так наговорил сейчас достаточно глупостей, за которые мне прибить тебя хочется.

Ощутила, как его губы под моей ладонью расползаются в улыбке. Он осторожно отвел мою руку и притянул меня к себе.

— Уверена? — хрипло выдохнул, прижимаясь щекой к моей щеке.

Ощутила, как колючие щетинки раздражают кожу, и поморщилась. Но вместо того, чтобы отстраниться, еще теснее прижалась к Вэйду.

— Абсолютно. Как и в том, что тебе не мешало бы побриться, — ворчливо добавила и услышала его хмыканье. Он попытался высвободиться, но я не позволила. Еще теснее прижалась к нему и прошептала: — Только, разумеется, не сейчас. Сейчас мне хочется совершенно иного.

Я посмотрела на него и прильнула к губам, чувствуя, как он жадно отвечает на поцелуй, сжимая меня в объятиях почти до хруста в ребрах. Но даже не пыталась ослабить хватку. Слишком нужным было то ощущение, что испытывала сейчас. Настолько, что оторваться от Вэйда казалось тем же, что вырвать себе сердце. Ощущала, как оборванная нить между нами восстанавливается, обретая еще большую прочность. И откуда-то возникла теперь уже полная убежденность: он больше не оттолкнет, не сделает шаг назад, не будет бороться со своими чувствами.

Мелькнула, правда, одна едкая мыслишка на границе сознания: он так и не сказал тебе, что любит. Не произнес этих решающих трех слов. Но я прекрасно понимала, что для Вэйда уже то, что высказал сегодня, немало. Смею ли требовать большего? Его чувства ко мне достаточно сильны, чтобы наплевать на собственную гордость, прийти сюда и быть полностью откровенным, даже если при этом покажется смешным или жалким. Вряд ли еще когда-нибудь я доведу его до такого состояния, чтобы сказал нечто подобное. Пусть даже я не считала произошедшее признаком слабости. Напротив, считала, что нужна немалая смелость, чтобы проявить такую откровенность, а особенно перед тем, кто может уязвить куда больнее, чем другие. Перед тем, кто тебе дорог. А я Вэйду и правда дорога. Теперь уже в этом не сомневалась.

На работу мы в этот день так и не пошли. Провалялись в постели, бурно закрепляя наше примирение. И плевать было на возможное недовольство начальства, расследование и все остальное. Самое главное в моей жизни было сейчас рядом — только руку протяни. И ни одна сила в мире не могла заставить от него оторваться, с таким трудом обретя.

Утром в столовой, куда мы спустились к завтраку вместе, на несколько секунд воцарилась тишина. Все с явным любопытством разглядывали наши бледноватые после полубессонной ночи, но сияющие физиономии, и многозначительно переглядывались. И их можно понять. Вчера вечером раз пять к нам кто-то барабанил в дверь, но мы не открывали, а особо настойчивых Вэйд посылал прямым текстом. Мы весь день не выходили из квартиры, не удосужившись никому ничего объяснить. И уверена, что Марибет еще и накрутила всех, рассказав о заявлении, которое отобрал у нее Вэйд.

Друзьям не терпелось узнать, что же между нами происходит. И судя по решительным лицам, отделаться на этот раз не удастся. Не успели мы сесть за стол, как на нас буквально обрушился шквал вопросов. Вэйд поморщился и покосился на меня:

— Ты уверена, что хочешь завтракать? Может, сразу в Департамент?

Я тоже склонялась к этой мысли, но понимала, что так просто нас не выпустят.

— Мы с Габриэлем уже и не знали, как вас прикрывать, — выпалила возмущенная Марибет. — Приходилось говорить, что вы на выездах, когда Бидер спрашивал. Хоть бы объяснили, что происходит.

— Спасибо, что прикрыли, — с искренней благодарностью откликнулась я.

— Но вообще такая безответственность на вас обоих не похожа, — не унималась Марибет. — Так что признавайтесь, что стряслось?