L-квест (СИ) - "Yueda" - Страница 20

Наверное, всё это так, только раньше я жил и не понимал, что у меня какие-то проблемы есть. И нормально, вроде, жил, ненавидел геев до трясучки. Ну и что? Мне казалось, что это в порядке вещей.

А сейчас? Как я отношусь к ним сейчас?

Или…

Я сам к ним уже отношусь?

Вчерашнее происшествие в ванной. Его нельзя просто так вычеркнуть, отправить в подсознание и забыть. Даже если очень сильно захочу, не получится. Но я же до этого случая нормальным был, девушками интересовался. И пусть все отношения у меня заканчивались неудачей, но они же были — отношения эти. Были!

Так что я не гей.

Но и не натурал…

А кто тогда? Бисексуал? И всю свою сознательную жизнь жил и не знал об этом? Так вообще бывает?

А как оно вообще бывает?

Смотрю на Асакаву. На человека, который без спроса ворвался в мою жизнь и буквально перевернул в ней всё вверх дном. Он стал катализатором, пусковым крючком какого-то дьявольского механизма, и всё полетело к чертям. Моя жизнь, мои устои, моя нормальность — всё! В одночасье!

И самое ужасное это то, что я не могу сейчас встать и навалять ему по шее. Я сколько угодно могу ругаться и давать себе зароки накостылять его, но сделать это реально не могу. Я его ненавидеть должен за всё то, что он сделал. Должен. Но ненависти нет. Нет её и всё. А что есть — сам уже не знаю.

Не понимаю себя. Просто не понимаю.

И что делать дальше, тоже не понимаю.

— Эй, Асакава, — говорю я, выпрямляя ноги и пытаясь поудобнее устроиться на этом дурацком сидении, — а что ты планировал делать дальше? Ну вот, допустим, пришёл ты в мою школу, не встретил меня, каким-то чудом размотал Кимуру-сэнсэя на откровенный разговор, узнал всю эту историю. И? Что дальше?

Асакава смотрит на меня немного напряжённо, а потом отводит глаза.

— Ну… — тянет он. — У меня было два варианта.

— И каких же?

— Я планировал, что после того, как всё узнаю, то приеду к тебе и всё расскажу.

— Не актуально. Второй вариант?

Асакава смущается окончательно и опускает глаза, делает вид, что разглядывает траву у себя под ногами.

— Ну… он совсем смешной и бредовый, — наконец выдаёт он. — Рассказывать?

— Рассказывай. Хоть посмеюсь.

Взгляд Асакавы ещё сильнее углубляется в траву, а уши становятся пунцовыми.

— Я думал разузнать имена тех парней, найти их и либо самому с ними разобраться, либо скрутить их и тебе привезти, чтобы ты сам решал, что с ними делать.

Едва представив эту картину, я начинаю сдавленно похрюкивать. Очень колоритная получается сцена: возвращаюсь я, значит, такой из универа, подхожу к дому, а тут подъезжает на тачке Асакава в кожанке и тёмных очках и вываливает на тротуар три связанных тела. А я такой стою с сигарой, потираю через рубаху татуху с драконом и выдаю сакраментальное: «Рыбам на корм это отребье!» — ни дать ни взять важная шишка, глава крупной группировки якудза. Блин…

Смех вырывается наружу, и я начинаю ржать во всё горло. Это нервное. Остановить себя уже не могу.

— Я говорил, что вариант бредовый, — покраснев, как помидор, бормочет Асакава.

Я машу на него рукой, не в силах объяснить, над чем ржу.

Но каким бы бредом он не считал этот свой вариант, но Асакава думал над ним. Серьёзно думал. То есть он реально может выкинуть нечто подобное. Он реально может задаться целью найти тех ублюдков, скрутить их и притащить ко мне на расправу. Или же может попытаться сам отдубасить их за грехи десятилетней давности. И если бы он подключил к этому делу «дядю», то у него бы всё получилось. И найти бы получилось, и расправу учинить. И это не шутки. В конце концов, он же сюда примчался, чтобы начать своё расследование. Ни на секунду не затормозил. Много я знаю людей, которые бы сделали это ради меня? Которые бы бросились за сотни километров добывать информацию, чтобы узнать, чтобы рассказать, чтобы отомстить. Много я знаю таких?

Да, пожалуй, ни одного.

Семья? Дед, родители, шалопаи? Они, наверное, могли бы. Наверное.

А вот он может наверняка.

Потому что…

Потому что любит.

Он. Меня. Любит.

Это в голове не укладывается. Но это очевидно. Теперь я вижу это яснее ясного — любит. И мне бы нужно держаться от него подальше, бежать ко всем чертям. И одна моя сторона — та, что отвечает за разум и безопасность, — хочет этого. А вторая… Вторую я не понимаю.

В голове сумбур. В сердце — и того хуже.

Я чувствую, что стою на каком-то распутье, перекрёстке, в какой-то нулевой точке. И от первого шага зависит всё.

— И что мне теперь с этим всем делать? — спрашиваю я, не замечая, что говорю вслух.

— Не знаю, — виновато улыбается Асакава. — Прости, что так получилось. Особенно в такой день. У тебя, наверное, были планы…

— Какие планы? И какой «такой» день? — не понимаю я.

— День твоего рождения.

— Сегодня? — изумляюсь я и начинаю лихорадочно вспоминать сегодняшнее число.

По всему выходит, Асакава прав — сегодня моя днюха.

— Ну да, сегодня, — удивлённо кивает Асакава. — А ты что, забыл?

— Забыл.

Асакава хлопает на меня глазами, а я сконфужено лезу в карман за сотовым проверить звонки. Родичи обычно с утра пораньше трезвонить в такой день начинают, а сейчас уже время обеда. Достаю сотик и понимаю, почему не было звонков — телефон тупо разрядился.

Асакава подходит ближе и кидает взгляд на чёрный экран телефона.

— Значит, я буду первым, кто тебя поздравит? — улыбается он и лезет в сумку. — А у меня и подарок есть. Не думал, что вручу его в этот день, но мне повезло. С днём рождения!

В мои руки опускается книга. Последняя книга Мидзуно Наои «Многоликая». Книга, которую я всё хотел купить, но так в итоге и не собрался. Открываю её и на первой странице вижу именной автограф мастера. Значит, Асакава был там, на встрече с писателем, и специально для меня добыл эту книгу.

— Спасибо, — бормочу я, борясь с желанием радостно обнять Асакаву.

Затем поднимаю на него голову, заглядываю в глаза и, повинуясь какому-то странному, сумасшедшему порыву, говорю:

— Асакава, а давно ли ты сидел на берегу моря и, попивая пивко, читал вслух?

— Ни разу, — шепчет Асакава, глядя на меня во все глаза.

— Тогда айда за пивом! — подскакиваю я с качелей. — И ещё нужно купить фирменные сладости в магазинчике старушки Оота. Наконец-то я налопаюсь ими до отвала. В конце концов, днюха у меня сегодня или нет!

Комментарий к 9. Нацуно: Нулевая точка

Я помню свою идиотскую традицию публиковать главы в воскресенье. Я знаю, что сейчас у многих ещё суббота, но конкретно у меня уже как полчаса воскресенье! =)

========== 10. Асакава: Притяжение ==========

Это был самый чудесный, самый волшебный день в моей жизни.

Когда Нацуно сказал про море, я не поверил. Ну не может же он вот так запросто взять и пригласить меня. Но мы действительно пошли закупаться пивом и сладостями, а потом на самом деле отправились к морю. И там, усевшись на большой валун, заглотив шарики данго* и залив их пивом, Нацуно раскрыл книгу и начал читать вслух.

Вслух мне читали последний раз в глубоком детстве. В таком глубоком, что память накрепко стёрла все воспоминания. Но теперь у меня есть этот день и эти воспоминания, в которых низкий шёпот моря и глубокий голос Нацуно сливаются воедино, творя какую-то нереальную магию. Магию, которая отделяла нас от всего мира и уносила в фантастические дали, созданные мастером Мидзуно.

А затем, устав читать, Нацуно передал книгу мне и магию начал творить уже я.

Я никогда не читал вслух. Никому. Нацуно стал первым. Они вместе с морем слушали меня, а я читал, разыгрывая голосом целый спектакль. Когда же почувствовал, что начинаю уставать, Нацуно снова взял книгу в свои руки.

Так мы менялись несколько раз пока не дочитали книгу до конца. А потом сидели молча, доедали ёкан** и смотрели на быстро темнеющее море. И когда последняя сладость была доедена, мы отправились в ближайшую кафешку есть нормальную еду, затем бродили по улицам, разговаривали обо всём подряд. Когда замаячила крыша гостиницы, я бросил вскользь, что остановился в ней. Сам не знаю, зачем это сказал. Нацуно же оживился и потащил меня в гостиницу, заявив, что ему нужно зарядить телефон, чтобы выйти в интернет и предупредить кого-то в чате, что сегодня в игре он не появится.