С волками на Вы (СИ) - Горышина Ольга - Страница 3

— В ней нет ничего искусственного, — обернулась Варя. — Мне страшно и холодно. Я не верю ни в каких вампиров, но я верю в волков, которые со всей Европы мигрировали в Трансильванию. И ещё…

Она вдруг замерла, улыбнулась и добавила:

— Я верю в тебя, Костя. Ты ведь что-нибудь придумаешь, правда?

Парень улыбнулся и раскинул руки. Варя кинулась к нему и уткнулась носом в холодную куртку.

Костя держал Варю за руку, чтобы в сгустившейся темноте девушка не оступилась. К тому же, когда тебя кто-то держит, кажется, что идти легче. Ещё Костя достал из рюкзака два налобных фонарика на резинке. Стало немного спокойнее — наверное, так чувствовали себя люди в давние времена, когда шли с зажжёнными факелами. Только испугаются ли волки искусственного огня?

Ответа Костя не знал, хотя помнил рассказ старого питерского рок-журналиста. Однажды в дальнем походе тот отошёл от лагеря и столкнулся со стаей волков. Костя знал, что стая — это порядка девяти животных, у которых есть вожак и самка вожака — такова нерушимая иерархия подчинения. Вожак идёт впереди, он ведёт стаю. Его приятель приготовился к смерти, но всё-таки выхватил нож в надежде забрать с собой на тот свет хоть один шкурный трофей. Однако выглянувшее из-за деревьев солнце отразилось от лезвия ножа и отпрыгнуло солнечным зайчиком прямо в глаз волка. Вожак отступил в испуге, и вся стая отступила за ним. Звучит как байка, но почему-то тому человеку Костя верил. Всякое в жизни бывает. Потому одной рукой он крепко сжимал руку Вари, а другой, ещё крепче, складной нож в кармане куртки. Сможет ли он противостоять стае или хотя бы одному волку? Сможет ли остаться хладнокровным в критической ситуации? Мужик он или…

А ночь тем временем безжалостно укрывала своим крылом Трансильванию и две одинокие беззащитные фигуры. В сковавшей морозный воздух зловещей тишине каждый хруст снега под толстыми подошвами казался чужим, не своим. Ребята вздрагивали, то и дело оборачивались, потом молча улыбались друг другу и шли дальше, упрямо стараясь разглядеть впереди огни деревни. Сколько же они уже прошли? Идут бодрым шагом уже четвёртый час — пяти километров в час по снегу да ещё в горку не сделать, но три-то они явно проходят. Так что десятку, как пить дать, отмахали. Теперь у них будто открылось второе дыхание. Они стали идти ещё быстрее, подгоняемые страхом, голодом и безнадёгой.

Поднимался ветер. На ум приходили знаменитые строчки группы «Любэ» — ветер в харю, а я шпарю… Только сейчас от них не хотелось улыбаться. Нос пощипывало, щёки дёргало. Варя была уверена, что у неё на щеках тоже образовалась красноватая корка, ведь однодневная щетина скрывала такую точно на лице Кости. Хотелось есть. Ещё хотелось пить. Из машины они взяли только одну поллитровку воды, и теперь то и дело посасывали комочки снега, от которых сводило зубы и становилось ещё холоднее. Быть может, температура и не опустилась намного, но столько часов в заснеженных просторах проморозили их насквозь.

— А ситуация, право, искусственная, — вдруг сказал Костя.

Они вообще-то старались не говорить, чтобы не выпускать из организма дорогое тепло.

— Мы ведь сами попёрлись сюда зимой, никто нас не гнал…

Варя промолчала, восприняв это очередным обвинением в свой адрес.

— Я за всё заплатила сполна, — прошептала она через пять минут.

— Ещё нет, — усмехнулся Костя. Отсвет фонарика придавал ему сходство с монстром из фильма ужасов. — Мы ведь не добрались до человеческого жилья. И, признаюсь, я как-то уже не верю, что доберёмся.

— Как так? — вздрогнула девушка. — Мы проехали километров десять, а на распечатке, что дал Алексей Николаевич, было указано пятнадцать километров.

— Малыш, если бы мы шли верной дорогой, то давно бы были в деревне. Боюсь, мы не туда свернули.

Варя остановилась как вкопанная.

— Как не туда, но…

— Это деревня, малыш, там живут люди, так?

Варя кивнула.

— Следовательно, они должны из неё выезжать хотя бы за продуктами. Да что там за продуктами! Сегодня же будний день — кто-то ведь должен работать в городе. Мы же с двух часов дня на этой дороге не встретили ни живой, ни мёртвой души. Тебе не кажется это странным?

Варя кивнула и поёжилась.

— Но… Дорога ведь расчищена…

Костя передёрнул плечами.

— Я уже который час думаю об этом и не могу понять, кому могло понадобиться чистить трактором дорогу, если ей никто не пользуется. Посмотри на сваленный у обочины снег — он девственно белый, а не коричневый, как бывает на дорогах, по которым ездят машины. Я понимаю, что здесь что-то не так, но не могу понять что. И мне…

Парень замолчал и почувствовал, как девушка сжала его руку:

— Мне тоже страшно, и это нормально. Костя, ты не думай, что я жду от тебя геройства. Но всё же…

— У меня есть нож, но я никогда им не пользовался. Я вообще никогда не был в реальной драке. В детстве был цирк-карате, а к рукопашному бою я особо серьёзно не относился… Если бы у меня был пистолет… Как мы могли отправиться в эту глухомань без оружия!

— А ты бы смог выстрелить?

Парень промолчал.

— Знаешь, когда я хотела получить разрешение на ношение оружия, отец сказал: «Нельзя достать пистолет и не выстрелить, потому что выстрелит тот, другой». Разрешение я так и не получила.

— Блин, Варька, я же не о человеке говорю, а о волках. Кроме них здесь никого нет. Ну, быть может, ещё зайцы… Такие же трусливые, как и ты…

Варя закусила губу.

— Да ладно тебе. Идём. Останавливаться нельзя, замёрзнем нафиг. Все дороги куда-то да ведут.

Они двинулись дальше. Каждый шаг давался с трудом. Они чертовски устали. Животы крутило, и оба в который раз ругали себя, что не сунули в рюкзаки никакой еды. Они рассчитывали добраться до деревни за час, ну максимум за два. Последнее, что Варя ела, была шоколадка, вернее маленький кусочек от нее, и то в полдень. Тогда они, несмотря на помощь навигатора, успели покрутиться по местности, сверяясь с распечаткой карты, нарисованной кем-то из этой самой деревни. Костя начинал нервничать, как всегда, когда терялся. Они были вместе уже два года, и два лета отколесили по Европе на машине. Она могла бы уже знать, что не стоило шуршать обёрткой так долго и потом так же громко пережёвывать орешки. Костя резко съехал на обочину, открыл дверь и выбросил выхваченную у неё из рук шоколадку.

—..ть, сейчас сама за руль сядешь!

Она покорно кивнула, надеясь отменить бурю. Только Костя выскочил из машины и исчез. Исчез на целую минуту. Неужели за руль, в снег и ещё неизвестно куда ехать? Варя готова была разреветься. Впрочем, её имя не было вписано в соглашение аренды, потому что ей не исполнилось ещё двадцати одного. Однако это было сделано не ради экономии, а просто Костя и не думал пускать подружку за руль в снегу. Он вообще боялся пускать её за руль даже летом, потому что хоть она и сама, пусть и с третьего раза, но всё же без взятки, сдала на права, но ездить нормально так и не научилась. Впрочем, своей машины у неё не было, да и ездить было некуда, ну не на Университетскую же набережную в час пик! Но парню сейчас, похоже, на такие мелочи, как страховка и навыки вождения, было плевать. Она его взбесила!

Варя приготовилась перелезть на место водителя и позвать его обратно, как Костя заглянул в машину и протянул шоколадку со словами:

— Далеко улетела, зараза, еле нашёл. Но снег чистый, так что можешь доесть.

Есть она её не стала, но не из-за гигиенических соображений, а потому что ругала себя, что в который раз усомнилась в своём парне. Правда, скоро пришлось сомневаться по новой, потому что машину развернуло, и как при любой аварии, за окном всё поплыло, как в замедленном кино, — за несколько реальных секунд, оба успели передумать кучу вещей и изрядно испугаться. Второй испуг подступил тогда, когда машина уже остановилась и надо было из неё вылезти, чтобы оценить ущерб.