Дождь в моем сердце (СИ) - Лебедева Ива - Страница 2

Знакомый запах… Сколько раз я здесь сидела и с наслаждением вдыхала тонкий, чуть терпкий запах любимых бабушкиных курительниц. Пол и стены из светлого дерева, легкие белые занавеси и едва заметный ветерок с террасы… и твердый, суховатый бабушкин голос. Как всегда, старшая госпожа рода Гу-Риань была решительна и конкретна.

— Лейсан… Ты уже большая девочка, невеста. Но, к сожалению, не созрела для замужества. Это, несомненно, вина твоей матери. У нее много обязанностей перед семьей и мужем, но это не оправдание. Мать не научила тебя правильному женскому поведению.

Я затаила дыхание. Была у меня одна, слабенькая, но надежда. Нет, я не дура и понимала, что от мужчин никуда не деться. Рано или поздно меня выдадут замуж за того, кого выберет род. Но пусть это случится как можно позже! Я хоть привыкну к этой мысли и, может быть, что-то придумаю… чтобы не было так противно и страшно. Вот это и было самой большой проблемой.

Дело в том, что уже довольно давно я старательно не попадалась на глаза самому старшему сыну маминого брата. Год назад ему исполнилось восемнадцать, и Гойчин обнаружил, что вредная сестренка вдруг превратилась из непонятно чего во что-то… Что-то такое, что можно зажать в углу, заткнуть рот слюнявым поцелуем и пощупать везде, куда достанут липкие потные руки.

Большего он себе не позволял, только шептал какую-то чушь про то, что мне понравится…

А меня чуть наизнанку не выворачивало. Было очень страшно, обидно и мерзко. И жаловаться некому. Я слишком хорошо знала, что мне скажут в ответ на такую жалобу… А брат становился все настойчивее, преследовал меня, ловил в темных уголках, называл самой красивой и милой, клялся в любви и однажды напугал меня до полусмерти, прошептав мне на ухо, что мы не родные брат и сестра и он обязательно попросит меня себе в жены, если я буду хорошей, послушной девочкой. Мой ужас был настолько велик, что все послушание тут же улетучилось. Я отчаянно извернулась и впилась зубами ему в руку, а когда он заорал от неожиданности и ослабил хватку, оттолкнула его и убежала.

Это раньше я не понимала, что ему нужно, и просто всеми силами старалась избегать его. Но недавно был день посвящения, и я с ужасом выслушала наставления старших женщин, которые рассказали, что должна знать будущая жена. Это не брат сошел с ума, это… и мой будущий муж будет не только слюнявить и лапать, но и… в любой момент, когда ему взбредет в голову, хоть каждый день, и… не хочу!!!

А вдруг… Вдруг Гойчин действительно попросит меня в жены?! Вряд ли ему разрешат… но вдруг?! Оказаться во власти того, кто с самого детства причинял мне только боль и неприятности, не хотелось до черных мурашек перед глазами.

Когда первый испуг прошел, я начала усиленно думать. И додумалась. У меня есть два выхода: просто оттягивать замужество как можно дольше или вообще постараться избежать этой участи. И в обоих случаях мне нужна обитель Белых Птиц.

Все эти мысли пронеслись в голове, пока бабушка внимательно изучала мою склоненную макушку, украшенную традиционными булавками невесты — костяными, двузубыми, с цветами из розового шелка. Розовый — цвет невинности и одновременно зрелости, будь он неладен!

— Лейсан, это правда, что ты в последнее время ходишь к семейной травнице? Зачем? Ты заболела?

— Нет, куничим-ни, я здорова, — говорить надо тихо, держаться скромно и не раздражать старших. С этим я справляюсь.

— Тогда что ты там делаешь целыми днями вместо того, чтобы учиться правильно подавать чай, красить лицо и вести приятную беседу?

— Простите, куничим-ни, мне просто интереснее… то, что рассказывает почтенная Вый-го.

— Что тебе интереснее? — немного раздраженно обмахнулась веером бабушка. Я внутренне подобралась. Плохой знак.

— Простите, куничим-ни… мне интересно слушать про разные травы… как их собирать и готовить. От чего они помогают, как ими пользоваться… Почтенная госпожа Вый-го очень понятно рассказывает и все мне показывает. Госпожа Вый-го сказала… что я хорошо умею слушать и запоминать травы…

— Да, мне она тоже говорила, что у тебя есть способности. — Бабушка задумалась. Минуты три она молчала, я тоже притихла на циновке, стараясь не шевелиться и даже не дышать.

— Госпожа Вый-го очень ценная для рода женщина. И занятая, — наконец выдала бабушка, с резким звуком складывая веер. — Просто слушая ее разговоры и отвлекая госпожу от дел, ты ничему не научишься.

— Да, куничим-ни… — Я еще ниже опустила голову и мысленно обратилась ко всем великим предкам.

— Госпожа травница долго училась и стала знающей женщиной. Полезной роду. Ей пришлось в твоем возрасте покинуть семью и несколько лет провести в обители Белых Птиц. — Бабушка смотрела на меня не отрываясь, я чувствовала этот взгляд всем телом.

— Да, куничим-ни, я знаю.

— Это суровое место, Лейсан. Женщины, живущие в обители, много учатся и работают. И у них нет такой вкусной еды и красивой одежды, к которым ты привыкла дома.

— Да, куничим-ни, я понимаю.

— И все равно тебе интереснее возиться с травами, чем вести достойную беседу с приличным юношей?

— Да, куничим-ни, простите.

Бабушка вздохнула и откинулась на подушки.

— Хорошо. Я вижу, что ты еще слишком молода для замужества, но при этом не глупа и не без способностей. Я сообщу твоему достопочтенному отцу, что, возможно, обитель пойдет тебе на пользу. Ты не будешь позорить дом своей незрелостью и научишься полезному делу. Думаю, твой будущий муж и его род будут рады принять в свой дом знающую женщину. Иди к себе.

Я поклонилась и поспешно покинула бабушкину комнату. Только в коридоре я позволила себе несколько раз подпрыгнуть на месте и тихонечко пискнуть от радости. Получилось! Получилось!

Я уехала в тот же день. Бабушка не любила откладывать важные дела в долгий ящик. У меня даже возникло подозрение… Очень уж внимательно достопочтенная госпожа Гу-Риань смотрела на своего старшего внука, когда семья собралась на церемонию прощания… Неужели она о чем-то догадалась?

И кому бабушка помогала на самом деле? Мне, единственной внучке, или любимому старшему внуку, убирая соблазн с глаз долой? Неважно, главное, я уехала далеко, где ни один мужчина не мог до меня добраться. В обители Белых Птиц живут только женщины.

Вот так я оказалась в обители и прожила там почти пять лет. Да, сначала было трудно и непривычно, но мне действительно нравилось возиться с травами и помогать больным. Даже самая грязная и тяжелая работа не смогла отвратить меня от лекарского дела. Хотя, конечно, были и слезы, и стертые в кровь при мытье каменных полов коленки, и боль в непривычных руках, и вывернутый на пол ужин, который пришлось самой же убирать… были старики и дети, гниющие язвы и открытые раны… ко всему можно привыкнуть. А если тебе нравится лечить, если интересно, если ты чувствуешь благодарность от тех, кому помогла, и поддержку учителей… Эти пять лет я была счастлива. И очень многому научилась.

Домой я ездила за это время всего два раза и ненадолго. На свадьбу дядиных сыновей.

Семья была мною довольна, из обители им писали о моих успехах и скромном поведении. И даже суровая бабушка не упускала случая меня похвалить за старание…

Гойчин первым привел в дом жену. Из хорошей семьи, красивую и воспитанную. Я приехала поздравить брата и всю неделю празднеств почти не спала.

Мне опять было страшно… Брат прожигал меня глазами, этот взгляд преследовал меня везде, и я пряталась в покоях бабушки под любым предлогом.

Самое неприятное, что уже на третий день свадебного обряда, когда юная жена вошла в покои мужа и оставила там свою девственность, принеся ее в жертву духу своего нового рода, сияющие от счастья глаза пятнадцатилетней невесты погасли…

Я не знала, что произошло в покоях брата, а расспрашивать о таких вещах не принято и даже неприлично. Но радость в глазах Тиюн сменилась на… ненависть. И эта ненависть щедро изливалась не на кого-нибудь, а на меня.

Следующим вечером, когда я возвращалась из домашнего храма, Тиюн вдруг схватила меня за вышитый рукав шелкового праздничного айю.