Много снов назад (СИ) - "Paper Doll" - Страница 40

Дела Рози были плохи, и хоть между ними и прежде было не всё ладно, он знал наверняка, что не в этом была истинная причина. И Дуглас обратился за советом к семнадцатилетнему себе, с которым был, по правде говоря, едва ли знаком. Те мысли, те ощущения давно уже стерлись из памяти, но очевидным было, что бы он не чувствовал, это было заостренным.

Увидев девушку через окно «Ужина с Барни» снова, Дуглас решил не нарушать её покой. Он не испытывал ещё вчерашних стеснений, но всего лишь хотел убедиться, что положение дел не дошло до крайности. Задержав взгляд на одинокой фигуре Рози, мужчина ощутил укол совести за то, что был слишком резок и жесток с ней. Это не было похоже на чувство вины или раскаяния перед разбитыми надеждами семнадцатилетней девочки, в которой детскости было меньше, чем в нем уверенности в собственных противоречивых мыслях.

В беспокойстве Дугласа ощущалась некая теплота, не испытываемая им ранее. Странная, но приятная нежность, отвергаемая прежде, как нечто чуждое его характеру и натуре. Он позволил себе на долю секунды проникнуться этим чувством, прежде чем пресечь его, унять, избавиться, как отчего-то неправильного. И Дуглас ушел домой, оставив под дверью квартиры Рози записку, заведомо уверенный в том, что это решение было ошибочным. «Если тебе нужна будет помощь, я рядом. Буквально. Просто постучи в соседние двери».

***

Рози решилась рассказать обо всем Реджинальду. Держать взрывоопасную панику внутри себя девушка больше не могла. Это сводило её с ума, как бы сильно она с этим не боролась. Она стала вести себя сдержаннее, что удавалось лишь потому, что ей удалось отгородиться от тех, кто замечал в ней неладное. Рози перестала появляться в шумной столовой, мимо двери Дугласа проходила тихо и бесшумно. Не подавала виду, будто её что-то беспокоило, избавившись привычки часто оглядываться и в каждом лице находить забывшиеся черты.

— Ты должна рассказать обо всем Киллиану, — упрямо твердил Реджи, невзирая на долгие объяснения девушки, почему она не могла этого сделать.

— Ты заставляешь меня жалеть о том, что я решилась тебе обо всем рассказать, — Рози устало потерла переносицу. Девушка сидела на диване, поджав под себя ноги. Укрытая пледом, она ощущала холодок, проходившейся по коже и оставляющий свои едва заметные следы. И вместо облегчения её охватило волнение не от воспоминаний, а скорее от того, как долго она обо всем молчала и наконец-то смогла заговорить.

— Если ты этого не сделаешь, то я сам поговорю с ним. Приеду на следующих же выходных и встречусь с ним, — голос парня выдавал решимость, которая по большей мере страшила Рози.

— Нет! Пожалуйста, не делай этого, — девушка сделала большой глоток кофе и прижала чашку к щеке. — Это дело уже давно должно было остаться в прошлом. Для меня так уж точно, — пробормотала она, выпустив тяжелый вздох.

— Единственное, в чем ты права, так это в том, что твоей вины во всем этом нет. Киллиан должен научиться отвечать за свои поступки, и если не сейчас, то когда? — возмущение парня было таким естественно убедительным, что у неё на глазах даже проступили слезы, с которыми Рози отлично справлялась. Грубо потерла ребром ладони глаза, не позволив себе большего проявления слабости.

— Ладно. Я всё ему расскажу. В пятницу, сразу после ужина, — нехотя согласилась. Реджи никогда не пустословил, а потому она была убеждена, что если этого не сделает сама, то он непременно возьмет дело в свои руки, что только усугубит ситуацию.

— Ты ведь знаешь, что я узнаю, если ты меня проведешь?

— Так же, как ты меня с Брианой Слоан? — она пыталась пошутить, но тон вышел слишком уж строго обвинительным.

— Это был не обман, и ты прекрасно об этом знаешь.

Реджи сумел сменить тему быстрее, чем девушка успела спросить о том, правда ли он перестал переписываться с Брианой. Она не могла запретить им делать этого, но забирать свои слова обратно не была намерена. Реджинальд был её единственным другом и делить его с кем-либо означало потерять какую-то его часть, а вместе с тем и часть себя. Это было странно, но Рози настолько привыкла к парню, что тот стал для неё важнее семьи. Единственный, кто знал её подноготную, единственный, кому она могла доверять.

Рози никогда не думала о большем. И даже малейшее предположение Бри казалось ей абсурдным. Они слишком много знали друг о друге, чтобы быть вместе. Куда важнее для неё была некая недосказанность, что хоть зачастую и была преградой, но Рози ведь никогда и не представляла отношения безоблачно счастливыми, иначе в чем тогда был бы смысл?

Это была ещё одна мечта. Иллюзия, предаться которой девушка страшилась больше всего. Тонкая материя эстетики, соткана из загадок и полунамеков. Она видела любовь неизменно в лиловом свете, ранящий глаза своей ослепительной яркостью. Это неизвестность, чувственность и разочарование, следующие друг за другом строго в обозначенном порядке. Рози не обнадеживала себя заезженным до дыр «долго и счастлива», отбросила эту навязчивую идею, проникшись другой, что была более темной и глубокой. Боль, как основа всего. И, может быть, душевные изувечения Дугласа над ней было во многом притягательным, нежели отталкивающим.

Она не хотела ему доверять свои заботы, оставляя дымку недосказанности. Рози чувствовала себя уязвленной рядом с ним, а расскажи мужчине обо всем, как она останется вовсе ни с чем. Слабой и беспомощной Рози окончательно не умела быть, и стоило Дугласу хоть на долю секунды уловить в ней это, как она сорвалась и накричала на него. И теперь жалела об этом больше, чем следовало.

К пятнице Рози уже была решительно настроена обо всем поговорить с Киллианом, вынудив того предпринять что-либо. Пора было расправиться с жутким страхом преследования, что был напускным и ненастоящим (по её усердному убеждению) и вернуть себе себя.

Рози пришла, как обычно пораньше. Устроилась на одной из кухонных тумб, наблюдая за тем, как Нел колдовала над ужином. Молчаливо смотрела в окно, за которым распростерся мрак, поглощающий все её мысли. Хотела покончить со всем побыстрее, и это желание было сильнее обычного. Рози прокручивала в голове будущий диалог с братом, и это неизменно никуда не приводило.

— Как дела в школе? — спросила Нел, нарушая звук гудения, кипения и непрекращающегося звона. Печальный вид девушки её заботил больше обычного, поскольку с тех пор, как явилась, Рози не произнесла и слова, что было на неё не похоже.

— Отлично, — без энтузиазма ответила Рози. — Надеюсь, следующим твоим вопросом не будет, всё ли со мной в порядке? — грустно улыбнулась.

— Спрошу, если в этом действительно есть необходимость, — Нел вопросительно посмотрела на Рози. Она всегда понимала её, хоть и не всегда так, как нужно. Женщина наивно полагала, что дело было в мальчике, поддаваясь распространенному мнению о том, что ничего иного девушек к этом возрасте интересовать не могло.

Нел была женщиной непривередливых вкусов. Мудрая, но не всегда далекоглядная. Всё ещё наивна в своем мнении о том, что ничего в жизни важней любви не может быть, она свято верила в это, словно была одной из героинь книг Викторианской эпохи.

— В этом нет необходимости, — девушка взяла Нел за руку и провела пальцем по сухой коже. Вымученная добродушная улыбка сумела убедить женщину и немного успокоиться.

Рози всё ещё было не под себе. Этот ужин обещал стать мучительно долгим.

— Где все? — из столовой послышался голос Киллиана, который перевернул внутри неё всё верх тормашками. Рози ещё никогда так сильно не волновалась в присутствии брата. — Почему никого нет в столовой? — парень оказался на кухне и выглядел весьма потрясенным. Рози взглянула на часы. Ужин должен был начаться ещё пятнадцать минут назад. Киллиан, как обычно, опоздал.

— Мистер Гудвин ещё не велел подавать на стол. Ужин готов, но…

— Это так странно, — парень почесал затылок. — Он вообще дома?

— Да, в своем кабинете, — быстро ответила Нел.

— Пошли со мной, — он кивнул Рози, и та нехотя соскочила с места.