Практикум по выживанию (СИ) - Альшер Белая Лилия - Страница 32

— В магических практиках прошлых лет отвар и окуривание дурманом использовали для входа в транс предсказатели и говорящие с духами, но из-за чрезмерной ядовитости сейчас его заменяют дымом шалфея, — склонившись над книгой, вещал профессор. — Однако, надо признать, и дурман применяют по сей день… Он точнее в предсказаниях… Сейчас мы рассмотрим другие сферы применения. Влияние дурмана на рассудок незаменимо в любовной магии и в магии подчинения, даже одна капля зачарованного настоя цветка вызывает сильнейшую привязанность, вплоть до одержимости.

Адалин снова не смогла подавить тяжелый вздох, отстраненно думая, что лучше бы эту лекцию ей прослушать до поцелуя с дурманом. Впрочем, вряд ли бы помогло. В знаки судьбы она все равно не верила.

Рассеянно слушая о свойствах растения, красовавшегося на гербе Датуров, девушка чирикала шипастую паутину терновника по краю тетради и не могла отделаться от воспоминаний о поцелуе в кладовке. Ну, очень невовремя! Ну, очень зря! А чертово любопытство разжигалось только сильнее. Каким же он может быть? И каким мог быть поцелуй, будь настоящим? По нервам, по коже пробежала дрожь, будто его прикосновение еще ощущалось, будто ощущался запах парфюма на губах. Адалин заставила себя встряхнуться и отвернулась к окну. Неподходящие мысли в преддверии Демонологии, совершенно неподходящие. Да кто бы знал…

Раскладывая вещи в аудитории Лорана, она все еще чувствовала послевкусие взбудораженных эмоций. Наваждение какое-то! Опасное и бессмысленное в ее положении. Адель посмотрела в сторону его стола, пока пустого, но маг всегда появлялся перед занятием, не утруждая себя скучным ожиданием в аудитории. А может, это был его способ бороться с вопросами студентов, которые точно пристанут, если дать возможность. Девушка села на скамью и подтянула тетрадь. Через тонкое стекло солнце припекало совсем по-летнему, согревая кожу под темным платьем из тонкой шерсти. Отличный выдался денек.

В амфитеатре стоял привычный шум и смех однокурсников. Адель от скуки прислушалась — некоторые все еще обсуждали фамилии Великих родов. Кто-то пытался объяснить, что это все значит. Она тихо фыркнула: скоро Темная империя забудет собственную историю. Вдруг прозвенел звонок, заставляя внутренне собраться. Или хотя бы попытаться. Адалин села ровнее и опустила взгляд, а в аудитории появился Лоран. Как бы ни старалась она не смотреть лишний раз в его сторону, но само присутствие мага отдавалось волнением. И не у одной нее, правда, остальных он взволновал иначе — смешки и шутки стали чуть тише, но теперь, когда смеяться было нельзя, приобрели вид эпидемии.

Датур окинул присутствующих взглядом с привычной уже холодцой, и магией раскрыл журнал.

— Добрый день, — поздоровался он, присаживаясь на краешек стола перед амфитеатром. — Сегодня мы немного окунемся в темное прошлое и обсудим особенности Первого ритуала.

Адалин потянулась за ручкой, тема намечалась действительно интересная. Первым ритуалом, который был, конечно, далеко не первым, называли сделку с демонами, которую заключил орден, состоящий из ядовитых семейств, буквально положив начало Темной империи, каковой она стала. Как ордену удалось достичь такого могущества для своих семей и для простых жителей страны, окутывала тайна, сравнимая по темноте с их же культом.

Лоран отвернулся к доске, поднимая ладонь, чтобы обозначить тему и план занятия, и в зале снова раздалось веселое фырканье и хрюкающие смешки. Демонолог обманчиво спокойно повернулся, опуская руку.

— И что вас так рассмешило? — поинтересовался он. Иней заискрился под черными ресницами, когда он смотрел вверх, на студентов. — Лорд Артон?

Секунду назад улыбающийся юноша подскочил вверх, бледнея.

— Ничего, магистр. Прошу прощения.

— За что просите прощения? — слишком спокойно, вкрадчиво, но с нажимом спросил Лоран, чуть прищуриваясь. Артон как-то сжался, словно его, как восковую куклу, обхватила чья-то рука.

— Прошлый урок был Травы, и мы проходили дурман… — выдохнул парень.

— И что?..

— Ну… Ваша фамилия…

— И что? — опасно бархатно повторил Лоран, Адалин даже дышать перестала, жадно глядя на него. Сила, настолько могущественная, что ощутимая изнутри, из крови, завораживала. Как и легкость, с которой он использовал ее. Темнейшее божество… — Что же смешного?

Собственная магия Адалин, отзываясь, захватывала тело, погружая сознание в подобие гипнотического транса. Все самое темное, что было даже для нее слишком… Что-то необыкновенное таилось за его Силой, что-то неизвестное, что хотелось получить, испробовать. Сейчас она не смогла бы ответить, что в этот миг привлекало больше — сам Лоран или его магия. Это были совершенно разные грани и уровни, расслаивающие мысли. Пожалуй, все. Все ее бы устроило.

— Ничего, — едва вымолвил студент, и волна энергии схлынула, выводя Адель из сна наяву. Она часто заморгала.

— Тогда к завтрашнему дню подготовьте доклад о Ядовитом букете, — с отходчивостью, вызывавшей шокирующий контраст, задал демонолог. — Расскажете на паре по Темным искусствам.

— Но, магистр… — бледнея и даже, кажется, дрожа, возразил Артон. — Это же тема «Истории магии».

— И что? — мягко улыбнулся Лоран.

То ли слова, заученные уже аудиторией, то ли улыбка, подействовали на студента мгновенно — он кивнул, пробормотав, что все сделает, и сел на место, стараясь с ним слиться. В аудитории застыла гробовая тишина. Больше никому не было смешно. Адалин хмыкнула, в груди плескалось мрачное удовольствие.

Датур снова обернулся к огромному Стеклу, и на его черноте вспыхнули красные, многосоставные символы, похожие на гербы. Ровно шестьдесят. От них тоже исходила Сила, немного искажающая нейтральный фон зала, тихо, гудяще резонируя с кровью. Некоторые из них Адалин уже встречала: что-то на дверях реликвария, что-то в кабинете отца. Мама объясняла, что это печати сделки, и приказывала держаться подальше. Адель даже ни разу не видела самих артефактов.

— Возможно, стоило подождать с этой темой доклада господина Артона, но с другой стороны, благодаря ей, вы воспримете его серьезнее и в новых красках, — проронил Лоран, вставая. Он подошел к Стеклу. — А господину Артону будет интереснее его готовить. Итак, перед вами демонические гербы. Сигны. Каждая из них соответствует одному из высших демонов. Разумеется, их гораздо больше, здесь только те, которые служат семьям Букета. Кто-нибудь слышал, как были заключены сделки?

Лоран ожидающе посмотрел на аудиторию. В уголках губ и в глубине глаз притаилось странное насмешливое выражение, будто он знал ответ куда более правильный, чем могли бы дать студенты. Адель обернулась — энтузиазма отвечать ни у кого не было. Датур, кажется, и не собирался настаивать. Потому что, хмыкнув, сам ответил на вопрос.

— Официальная история гласит, что после многолетнего угнетения, темные маги величайших родов объединились и провели ритуалы призыва демонов. В обмен на почитание и жертвоприношение они даровали магам поистине демоническое могущество. Далее последовало восстания темных магов, приход к власти династии Конваллария, и империя погрузилась в благотворный мрак, — весьма равнодушно перечислил Лоран известные факты. Помедлив, он продолжил более серьезно: — Неофициальная история более впечатляюща. Любому магу, который имел дело с Высшим демоном, станет понятно, что получить от него Силу не так просто. Демон ею обладает, да, он может служить и исполнять приказы. Но не способен наделить магией другого. Тем более, человека.

Адель поерзала на месте, переваривая информацию. Датур, кажется, ставил перед ними неразрешимую логическую задачу. Так, история лжет? Нет, конечно же. История всегда так или иначе лжет, но… Над аудиторией повисли недоумение и сомнения. Лоран никого не торопил, позволяя в полной мере пораскинуть мозгами.

— Но как же тогда?.. — несмело начала одна из студенток и умолкла на полуслове.

— Тьма в нашей крови? — подсказал он. — Все просто.

Лоран взмахнул рукой, и изображения на Стекле сменились, показывая две фигуры — условно человека и условно демона, а также формулы крови. Адалин снова вспомнила слова Сена о том, что тьма меняет все, к чему прикасается. От воспоминания стало неловко, и девушка сосредоточилась на преподавателе. Он стоял в пол-оборота к доске, в лучах солнца, холодных, как он сам.