Ведьма для Чужестранца (СИ) - Иртэк Нэм - Страница 9

— Я помогу, — пожал плечами маг и приблизился, встав вплотную и заставив меня тем самым несколько напрячься и даже немного отклониться назад, отойти не позволили руки, уже обнимающие за талию. — Просто расслабься и позволь мне управлять потоками.

Давно я так не нервничала рядом с мужчиной. Серые глаза смотрят серьезно, без намека на веселье и прочие глупости, а дыхание мага уже касается моей кожи… Он что делать собирается?! Ответ на мой вопрос я получила сразу, когда губы Яра коснулись моих. Все, казалось бы, идет по моему плану и я даже не против развития отношений, если не торопиться. Вот только то был не совсем поцелуй — в меня словно вдохнули порцию воздуха и по телу сразу пробежал ток, но не разовый разряд, а несколько, распространяющихся и угасающих на кончиках пальцев. Руки онемели, ноги тоже потеряли чувствительность и, наверное, я упала бы, если бы не была прижата к мужскому телу. Н-да, странное у них тут искусственное дыхание, угробить может, если увлечься. Хорошо, что еще к непрямому массажу сердца не перешли…

Маг немного отстранился, все так же внимательно заглядывая мне в глаза, и поинтересовался.

— Почувствовала? Боли нет, сознание ясное? Хорошо. Значит, наши силы совместимы, это большая удача. Я не способен напрямую передавать свою силу людям, в отличие от ведьм. Лечить, используя ее, из нас двоих можешь лишь ты. Встань ближе к столу, я буду направлять, ты просто не сопротивляйся и у нас все получится.

Прозвучало многообещающе, но мой мозг зацепился за то, что Яр не способен передавать силу людям, а я, извините, кто?! Метания души по поводу того, за кого он меня принимает, были безжалостно прерваны началом лечения и утонули в совсем других мыслях.

Слишком худенькое тельце с непропорционально большим животом и уродующей лицо опухолью, смотрелось до боли жалко на огромном столе, куда мы уложили ребенка. Малыш по-прежнему безмятежно спал, насколько я могла судить по мерному дыханию, мое же постоянно сбивалось — шквал эмоций накатил, как никогда прежде. За доли секунды я пережила все: от сочувствия до возмущения, за что страдают такие крохи, которые еще ничего плохого никому сделать не успели?! Или это в самом деле плата за наши грехи в прошлой жизни? Конечно, я уже знала, что смертность среди детей в этом мире просто катастрофическая, но и среди взрослых тоже немаленькая, но одно дело слышать, и совсем другое — видеть. И особенно я не могла принять того, что этому малышу была уготована страшная смерть, если о его рождении стало бы известно до того, как Яр все исправит. Во всяком случае, я на последнее очень надеялась. И поэтому, когда маг обнял меня, прижав к себе спиной, а затем переместил руки с талии на ладони, я не стала возмущаться столь бесцеремонным обращением. Надо для дела, значит, можно потерпеть, тем более, что я была более чем уверена в том, что он делает это безо всяких вдруг показавшихся мне самой пошлыми мыслей, которые совсем недавно были в моей глупой голове.

Было тяжело. Я устала не только физически, но и морально. В работе мы использовали компьютерные программы для обучения врачей и пациенты во время оперативных вмешательств всегда были виртуальными. Конечно, в жизни случается всякое, а в моей новой уж тем более, но виденные ранее раны, некоторые из которых были очень серьезными, не шли ни в какое сравнение с тем, с чем пришлось иметь дело в этот раз. Для Яра я стала тем самым аппаратом, манипулируя которым он делал сложнейшую из операций. Маг видел моими глазами, управлял моим телом и тратил мою энергию, которую, правда, вовремя восполнял. И я была вынуждена смотреть фактически на самое настоящее хирургическое вмешательство. Откуда у Яра такие навыки, мне выяснять даже в голову не пришло, я старалась хотя бы не упасть в обморок от вида крови и лоскутов кожи, отделяемых от мышц. Кратких фраз, поясняющих то, что в каждый конкретный момент делает маг, я тоже почти не слышала, одно дело учить, как работает оборудование, и совсем другое, как выяснилось, стать орудием в чьих-то, пусть даже очень умелых руках. И когда все завершилось, я почти рухнула, хотя нет, на самом деле упала, сползла на пол, опираясь на столешницу дрожащими руками. Чтобы я хоть раз еще когда-нибудь взялась за подобное?! Да никто не убедит меня стать полноценной ведьмой, если потом я должна буду делать подобное!

— Выпей, — вернулся ушедший на несколько минут маг, протягивая мне кружку, обычную, кстати, из обожженной глины. — Поможет.

Наверное помогло бы, если бы я была в силах сделать хоть один глоток. Руки дрожали, края кружки стучали по зубам, а жидкость, все-таки попавшая в рот, выплеснулась обратно, когда начался очередной приступ. Что было дальше — опять сплошной туман, уже привычный, но в этот раз перемежаемый алыми пузырями кошмаров. И единственное спасало от дрожи, едва не переходящей в конвульсии, это тихий голос, уговаривающий потерпеть и не сопротивляться. А разве я могла?

Отпустило так же резко, как и началось, я открыла глаза и обнаружила себя в кровати, но не в своей, а самой настоящей — широкой и под пологом, как в восточной сказке, а рядом спал и обнимал, бережно укутав меня в одеяло Яр. На столике горели свечи и в их призрачном свете лицо мага показалось мне очень старым и не уставшим даже, а изможденным. Первые мгновения я вспоминала произошедшее, пытаясь вычленить из калейдоскопа своих видений те, что случились на самом дела, и вспомнила слова, очевидно, произнесенные магом. Он уговаривал не сопротивляться. Чему? Не мог же он воспользоваться моим состоянием?! Никакого удовольствия точно, а на извращенца не похож. Хотя, кто их маньяков знает, многие вполне себе ничего внешность имеют и даже пользуются женским вниманием, но вот беда, заводит их нечто не совсем нормальное…

Видимо, я еще не совсем испорчена своим и этим миром, отчего-то хотелось верить в хорошее, а не в то, о чем я подумала вначале. Если Яр и сделал что-то с бесчувственным телом, то лишь ради моей же пользы. Плохо было, я помню, а вот ничего другого — нет. Прислушалась к ощущениям организма и кроме голода ничего не почувствовала. Да и одежда на мне, хотя вся ли, это вопрос. Поворочаться я уже успела, и иначе не увидела бы, кто меня так заботливо обнимает, а маг не проснулся, поэтому, осмелев, выбралась из кровати совсем. Мы были, видимо, в его комнате, соседней с кабинетом, что показалось логичным расположением, значит, дорогу найду. Немного пошатываясь и опираясь руками на стену, добралась до нашей «лечебницы», где на столе все еще лежал малыш. Странно, даже шрамов почти не видно, если не знать, где Яр соединял уже здоровую кожу. Поежилась, поняв, что ребенок так и пролежал несколько часов, судя по тому, что на город уже начали спускаться сумерки, не одетый и даже легкой тканью не прикрытый.

— Иди сюда, маленький, — я, аккуратно поддерживая младенца под голову и спинку, взяла его на руки, прижав к себе. — Не хватало тебе еще воспаление легких подхватить, с лекарствами тут напряг полный. Сейчас мы тебя укутаем во что-нибудь.

Одеяло, в котором больного малыша принесла его родственница, местами было покрыто коричневыми пятнами крови, поэтому использовать его было нельзя. Огляделась и увидела шкаф, в котором, открыв его не без труда (одной-то рукой!), нашла полотенца, вроде бы достаточно чистые. Получились великолепные пеленки, мягкие и, что важно, теплые. Пациент выспался или перестало действовать сонное заклятие, наложенное магом, но малыш проснулся и на меня посмотрели два глазика, совершенно расфокусированных, но жутко симпатичных.

— Да ты вырастешь настоящим красавцем!

Улыбнулась мальчишке и почему-то решила спеть ему колыбельную, запавшую в голову с детства. Откуда что взялось?! Может, это материнский инстинкт проснулся не ко времени, кто его знает, но мне было хорошо в этот момент, когда я укачивала на руках уже здорового малыша, которого никто не отправит на костер из-за того, что родился больным. И я подумала, что, если ради чувства умиротворения и совершенного покоя надо научиться спокойно смотреть на кровь и прочее, придется сделать это. Наверное, нечто похожее ощущает мать, перенесшая не самые простые роды, когда смотрит на своего ребенка. Вот так и я ощущала счастье, которое не сравнимо ни с чем, а все остальное можно перетерпеть ради такого.