Боевой 1918 год (СИ) - "Егорлык" - Страница 23

Михалыч, понятливо кивнул и пихнув меня в бок, радостно поинтересовался:

– Ну а ты то, как? Вспомнил?

Неуверенно улыбаясь, я покачал ладонью намекая, что и рад бы вспомнить, но пока что-то не очень получается.

– Ничего! Теперь все нормально будет! Если знакомого встретил, то глядишь и память вернется!

После чего распрощавшись удалился. А мы с Иваном принялись разглядывать друг друга. Первым не выдержал Жилин:

– Да-а… Ты сильно изменился. Прямо, не узнать.

– Да и ты, бодрячком. Только я не понял, почему мне Кузьма говорил, что тебя с четырнадцатого знает? Ты в какой год попал?

Собеседник усмехнулся:

– Знает он меня с пятнадцатого. А попал я, в начале двенадцатого. Но, давай, сделаем так – сначала ты свою эпопею расскажешь. Насколько я понял, ты совсем недавно сюда провалился. Поэтому и рассказ короче будет. А я, пока, буду прикидывать, как снивелировать несуразности, которые ты, возможно, успел наворотить. Лапин говорил, что ты из контрразведки сбежал? Там, о своем иновременном происхождении, рассказывал?

– Я тогда вообще не говорящий был. Мог лишь мычать. Поэтому, получил на орехи и был сунут в камеру.

Иван поразился:

– Так тебя что – в первый же день сцапали?

– Ха! В первую же минуту! Ладно, слушай…

И я, принялся рассказывать свою эпопею. Жилин слушал, кивал, удивленно крутил головой, а когда рассказ закончился, подытожил:

– Ты, прямо, Рэмбо. Но все сложилось очень хорошо! Можно даже сказать – замечательно! Нигде не прокололся. А история про бабку экстрасенса и потерю памяти, полностью снимает все вопросы! Сейчас и не такое прокатывает. Я же тебе, такую "легенду" сделаю – пальчики оближешь!

Побарабанив пальцами по столу, я ненавязчиво поинтересовался:

– И зачем мне это надо? Ты, "товарищ из ЦК", эту легенду, для себя в первую очередь делать будешь. Мне и беспамятным не очень дуло. – и постепенно закипая повысил голос – Гляжу, за это время высоко взлетел. Только вот непонятно, почему тогда вокруг весь этот бардак твориться?

Жилин, заледенел взглядом:

– "Бардак", это ты про революцию или…?

– Именно что, "или"! С тобой или без тебя, революция бы произошла. А вот, что стало твориться после нее? Ты же вроде в школе учился и должен быть помнить, что было потом! Ведь ничего не поменялось, хренов ты попаданец!

Иван, после моего наезда даже как-то оттаял и безразлично пояснил:

– Ты про то, почему не предотвратил гражданскую? Вот как сказать…Готовился. Нужных людей подбирал. Встречи проводил. А потом, когда собрался запускать весь механизм в действие, меня почти убили. Двумя пулями в грудь и одной в голову.

Демонстративно оглядев собеседника, я недоверчиво сказал:

– На вид, очень даже живой.

Жилин вздохнул:

– А теперь, ты меня слушай.

Начал он с того, что я в своем рассказе упустил. То есть с ванн. Он там слышал голос. Так же, в начале, ничего не понимал. Потом врубился. Так же беседовал с Сатихаарли.

Тут, он прервался и уточнил, было ли у меня такое? Я кивнул, и собеседник продолжил. В него, так же, началась загрузка исправлений. Только голос постоянно причитал что приоритет отдан первому объекту. Тут, я навострил уши, так как мне про первый объект ничего не говорилось. Наоборот, все улучшения заливались нескончаемым потоком. Иногда Сатихаарли лишь сожалела, что что-то приходится синтезировать на месте и из-за этого, изменения будут растянуты по времени. Но на вопрос Ивана соврал, что дескать и у меня, та же история была. Даже выразил предположение, что первый объектом, была самая крайняя, пустая ванна. И она работала вхолостую, в ущерб нам.

Почему соврал? Да потому что жизнь приучила – если умеешь считать до десяти, то остановись на семи. Лишним не будет. А про себя прикинул, похоже мне был отдан приоритет лишь потому, что я в эту ванну раньше завалился. И уже сквозь сон слышал, как седой еще не лег и шебуршался снаружи.

Собеседник тем временем говорил о полосах загрузки. В отличие от меня, у него всего несколько полос, загрузились полностью. А все остальные, не радовали глаз, разной степенью пустоты. Ну а потом вспышка и он, голый как пупс, стоит на проселочной дороге, возле какой-то деревни.

После была полиция (с жалобой на потерю памяти). Там, к пожилому человеку отнеслись вполне благожелательно и передали в больницу. Из больницы пришлось бежать, так как неконтролируемое омоложение пациента, могло ввести доктора в ступор. В больнице же, из канцелярии, получилось умыкнуть документы, какого-то крестьянского мужика. Уже имея сформировавшуюся цель, пошел подсобным рабочим на завод. В этот момент Иван отвлекся:

– Ты не представляешь, какой это ужас! Рабочий день, двенадцать-четырнадцать часов. Упахиваешся, словно лошадь! У меня еще хоть регенерация повышенная, а остальные… – он только махнул рукой – Платят копейки. Вот, только, чтобы ноги не протянуть. Чахотка, в порядке вещей.

Я удивился:

– А ты что, про это не знал?

– Знал. Но одно дело знать и совсем другое, в это самому окунуться.

– Угу. Именно после этого, ты и воспылал пролетарской ненавистью к буржуям?

Жилин на подколку не повелся:

– Нет. Я же на завод с определенной целью устроился. Чтобы выйти на ячейку социалистов, да в стачке какой-нибудь засветиться.

– Получилось?

– Еще как!

Судя по дальнейшему рассказу, получилось действительно удачно. Три привода в полицию. Беседы с жандармами. Два месяца тюрьмы. Выход на свободу. Во время очередной стачки, драка с казаками и полицией. Арест. Суд и как итог – вожделенная ссылка. Вот там наш человек и развернулся вовсю, заведя более интересные чем в "крытке" знакомства. То есть, встал на путь профессионального революционера. Потом побег из ссылки. Участие в эксах. Подпольная работа. С каждым шагом, поднимаясь все выше и выше. А летом четырнадцатого, знакомство с Ильичем. Тот, только вышел из австрийской тюрьмы и быстренько перебравшись в Швейцарию, на собрании большевиков-эмигрантов заявил, что перестал быть социал-демократом и стал коммунистом. Вот здесь его Жилин и подловил.

– Ты бы видел его физиономию, когда я его поддержал, а после собрания, в личной беседе, стал оперировать его же мыслями, из еще ненаписанных статей!

– Погоди. Так он, не всегда коммунистом был?

Иван снисходительно посмотрел на меня:

– Нет. Это его так впечатлило что немецкие социал-демократы в полном составе единогласно проголосовали за военный бюджет. Кстати – тут собеседник прервался – Насчет войны. А ты в курсе, что это НЕ НАШ МИР?

Я опешил:

– Это, как?

– Вот так! В нашем мире, первая мировая началась двадцать восьмого июля четырнадцатого года. А в этом мире – четырнадцатого июля. Но, даже, не это главное. Ты помнишь, как звали мальчишку, наследника престола?

– М-м… Алексей?

– Угу. Это у нас. А здесь, его зовут Андрей. Да и имена дочерей и их количество, тоже не бьются. Вместо Ольги – Ирина. Татьяны же, нет вообще. И таких вот вещей, огромное количество. Это, еще из того, что я помню. А сколько всего не помню?

Похолодев от столь сногсшибательного известия, я глухо выматерился, добавив:

– Вот же сука! Все планы насмарку!

Жилин нахмурился:

– Знаешь, судя по твоим глазам, ты и наши реалии не очень-то знал. Вон, даже имя наследника, не сразу вспомнил. А тут вдруг встрепенулся. Чего у тебя за планы такие были, не поделишься?

Решив, что терять уже все равно нечего, я рассказал, чем занимался в последние годы. Но, собеседник вместо того, чтобы чертыхнуться от упущения огромной добычи, наоборот, встрепенулся:

– Стоп, стоп, стоп. Ты хочешь сказать, что в курсе о местонахождении крупнейших мировых кладов? Да это же… Это же все меняет! Это же вообще…

– Не знаю, а знал. Теперь это…

Изобразив губами пукающий звук, я мрачно уставился в стол. Но следующие слова, меня буквально вернули к жизни:

– Нет! Знаешь! По моим наблюдениям, расхождения с нашим миром, пошли где-то с века восемнадцатого. Если и раньше, то ненамного! А все твои сокровища, были спрятаны гораздо раньше. Так что, может пусть и не все, но большинство, должно быть на месте!