Ловчий (СИ) - Башибузук Александр - Страница 37

— Успокойся… — я подал ей флягу. — И говори дальше…

Рада судорожно отхлебнула и продолжила.

— Наши сражались до последнего. А я упала со стены в озеро. Как добралась до берега, а потом до людей, не помню. В обитель уже не пошла, полностью разуверилась, дальше наемничала, а потом вернулась в Броневац и открыла корчму. Хотелось быть поближе к месту смерти мамы.

— В чем винишь себя?

— В том, что не умерла с ней… — тихо ответила Рада. — И с сестрами…

— Никакого позора на тебе нет. Ты никого не предала и не бежала с поля боя. Так вижу.

— Да, но…

— Никаких «но». Сомнения удел слабых. А ты сильная. На этом хватит. Силы тебе еще понадобятся. Для того чтобы мстить.

— Спасибо, Горан. У вас ославов все просто… Может так и надо… — псица слабо улыбнулась, привалилась спиной к дубку и закрыла глаза.

Выглядела она все еще неважно, тяжело прерывисто дышала, нездоровая бледность проглядывала даже через краску на лице.

Я же совсем не волновался. Осталось сделать всего лишь последний шаг — освободить девочек. Кем я был в прошлой жизни совершенно неважно, здесь и сейчас я словен. А значит все просто — если взялся — делай. Или умри. Другого выхода нет и не будет.

Когда совсем стемнело, вернулся весь перемазанный грязью Данко. Охотник отряхнулся словно большая собака и сказал:

— Ну что, идем? Все готово.

— Идем.

«… остропалый крокус, альбо озерная жрякла, именуемая тако же просторечно морщиницей, справедливо считается вершиной породы ракообразных. Утверждения достопочтимого Феврония Пальского об экземплярах в две с половиной сажени длинной, я считаю, мягко говоря, преувеличенными, а свидетельства очевидцев об утащенных оным монструмом коровах и волах, не более чем паническими заблуждениями. Однако же, несомненно оное создание обладает опасностью для человека в своей родной среде…»

(Преподобный Эдельберт Великоградский. «Бестиарий и описание рас Мира Упорядоченного»)

Серединные земли. Стоозерье. Хельгина падь.

22 хлебороста 2002 года от восхождения Старших Сестер. Ночь.

Данко решил вопрос с транспортировкой по озеру не очень оригинально, но довольно просто и действенно. Он соорудил небольшой плавучий островок из пластов выброшенных на берег водорослей и сухой разлапистой коряги. Маскировка оказалась идеальной, подобных островков по озеру дрейфовало великое множество.

Потом мы вместе столкнули конструкцию в воду, спрятались среди ветвей, навалили сверху разного мусора и отчалили.

Вода сильно пахла тиной и была на удивление теплой. Вяло плескалась рыба, в камышах истошно орали цапли.

Небо очень быстро затянуло облаками, стал накрапывать дождь, постепенно превратившийся в настоящий ливень. К счастью, ветра не было и поверхность воды так и оставалась гладкой.

Течение быстро отнесло нас от берега и по большой окружности потащило в сторону полуострова с замком.

Признаюсь, чувствовал я себя не очень уютно и дело не в предстоящих разборках с корявыми — просто ощущение бездонной пустоты под ногами положительных эмоций не добавляло.

На вопрос о водяницах, болотницах, мокрицах и прочей нечисти Данко ответил кратко — не сталкивался. Что ничуточки не успокаивало — в Упорядоченном, если ты не видишь нечисть — это совершенно не значит, что ее нет.

Оставалось полагаться только на милость Хозяйки вод и на амулеты. Больше на первый вариант, потому что далеко не факт, что чары будут действовать в водной среде как на суше. Холодная проточная вода сама по себе хороший нейтрализатор магии, впрочем, нечисть ее тоже очень не любит.

Невольно стал повторять шепотом посвященные водным жителям главы из Бестиария Эдельберта.

— … виллы, рекомые вилиями — суть монструмы водные стати женской и никоим образом не похожие на навий, тем паче на берегинь. Обличьем оные весьма премерзкие, злобы преизрядной и способности к природной силе имеют, улавливая мысли человеческие и используя оные для заманивания доверчивых мореходов на погибельные скалы. Имеются свидетельства, что оные вилии пытались удовлетворять свою похоть с выжившими, однако ж я не склонен верить подобному, ибо сии монструмы не имеют для сего занятия приличествующих органов, а размножаются яйцекладением… Болотницы, альбо кикиморы…

— Ты это специально делаешь… — зашипела Рада и ткнула меня кулаком. — Немедленно перестань. Тьфу, какая мерзость…

— Тише, етить вас… — немедленно отреагировал Данко. — Не зови лихо, оно само придет…

Пришлось заткнуться. К тому же течение уже почти вплотную подтащило нас к скалам на которых стоял замок.

— Тама… — шепнул охотник. — Меж каменюк. Как скажу, ногами болтайте в ту сторону, надыть из струи выйти, а то унесет мимо…

Он не договорил, потому что рядом по воде что-то плеснуло. И почти сразу же в одну из веток с резким стуком вонзилась стрела с костяным наконечником.

От замка донесся чей-то хохот, стрелы стали попадать в островок и падать рядом с завидной регулярностью. Видимо часовые от безделья устроили соревнование по стрельбе.

К счастью, нас скоро занесло под скалу и обстрел прекратился.

— Давай, — скомандовал охотник.

Мы дружно стали подгребать ногами и руками — наш островок медленно, словно нехотя, пошел к берегу и причалил к торчащим из воды скалам.

— Где-то тутай… — озираясь пробормотал Данко. — Етить… вода поднялась… Сейчас… — он отпустил камень, и загребая одной рукой поплыл вдоль берега.

Проход нашелся в десяти саженях правее. Он оказался почти забит, и чтобы протиснуться, пришлось долго разбирать мусор.

Едва справились, как из замка стали доносится равномерные гулкие удары, а на воде отразились всполохи множества вспыхнувших на стенах костров.

— Старшие властительницы… — с отчаянием воскликнул Данко. — За что…

И тут же полез в дыру. Мы с псицей переглянулись и последовали за ним.

Проход, а точнее дренажная труба оказалась наполовину заполнена водой, но продвигаться по ней было можно. Охотник мазнул по нам невидящим взглядом и принялся лихорадочно копаться в своих вещах.

— Что случилось?

— Началось… — Данко достал из просмоленного мешка факелы и принялся ожесточенно чиркать кресалом.

— Что началось?

— Резать будут! Так завсегда грохочут, когда жертвуют Хельге! — раздувая огонь охотник помахал факелом, поджег от него остальные, сунул их нам в руки и побежал по трубе.

Спешить сломя голову за охотником я не стал, сначала попробовал саблю, понял, что работать ей будет не сподручно, спрятал обратно в ножны и достал самострел. Рада тоже накинула на свой лук тетиву.

Кода мы двинулись вперед, Данко уже не было видно.

Неожиданно, впереди раздался его слабый вскрик, громкий всплеск, а потом все стихло.

— Не спеши… — псица придержала меня за плечо, сунула факел в воду и достала из сумы маленький флакончик. — Глотни пару небольших глотков. И туши свой…

Содержимое оказалось жутко отвратительным на вкус, но я вспомнил, что такое же снадобье мне давала Купава в Дромадарских топях и проглотил жидкость.

Темнота почти мгновенно рассеялась, все вокруг окрасилось в зеленовато-серые тона. Пламя факела стало слепить, и я быстро потушил его.

— Теперь идем… — шепнула Рада. — Медленно и тихо…

Через пару десятков шагов впереди открылась небольшая пещерка. А в ней…

Я сразу опознал существо увлеченно терзающее тело охотника — преподобный Эдельберт довольно подробно его описывал в своем бестиарии.

Длинное как у гусеницы, покрытое сегментной броней тело, с разлапистым рачьим хвостом на своем окончании, множество многосуставчатых ножек, хищные серповидные жвала, тонкие копьевидные клешни и с десяток глаз на ножках — это мог быть только ужас пресноводных водоемов — жрякла.

Учуяв нас, чудовище мигом встало на дыбы, изогнув тело словно кобра и выставив вперед раззявленные клешни.