Откровения секретного агента - Ивин Евгений Андреянович - Страница 47

Надо бы сказать Визгуну, что познакомился с англичанином. Правда, сообщить по этой кандидатуре совершенно нечего. Если не считать, что мельком видел его в торговом центре. И что? Ладно, повидаюсь с ним, пощупаю, а потом скажу; я решил не возвращаться к Визгуну. Мне было лень его догонять, да и вопрос на сегодня не такой важный. Конечно, инструкция предписывает, чтобы любая встреча с иностранцем подстраховывалась, но встреча нами не обговаривалась. Шеин и Визгун всегда требовали элементарной подстраховки. Представляю себе, что я рассказал бы им про испанку Изольду Лакрус. История банальная: она вышла из парикмахерской метрах в четырех-пяти впереди меня, и я обратил внимание на ее превосходные волосы: черные, волнистые, с медным отливом. Даже не подумал, что она испанка. Мне показалось, что женщина арабка, а приставать к арабкам не входило в мои планы. Вдруг она, перекладывая сумку с плеча на плечо, уронила конверт. Я не бросился вперед, чтобы поднять его, а дошел до него таким же неторопливым шагом, поднял, автоматически взглянул на адрес. Письмо направлялось в Испанию, Кордову — Луису Лакрус, отправляла Изольда Лакрус — адрес испанского посольства. Значит, сотрудница — других испанцев в Каире нет.

— Мадам! — окликнул я ее. Она оглянулась. Молодая женщина была изумительно красива, ее нельзя было даже описать, но голубые глаза — это было что-то необыкновенное.

Она увидела протянутый конверт, настороженный взгляд первой секунды растаял и потеплел, приветливая улыбка осветила ее лицо.

— Вы уронили, — пояснил я, хотя и так было понятно, что я не украл у нее конверт. Она взяла его и еще раз одарила меня своей обворожительной улыбкой.

После слов благодарности я спросил:

— Вы итальянка? — хотя знал заранее, что она испанка. Но это я сделал преднамеренно. Если бы я спросил, испанка ли она, то стало бы понятным, что я прочитал адрес на конверте и мог получить короткий ответ — «да» и слова благодарности, и — все пути к знакомству были бы почти отрезаны. Но старая школа ГРУ с наставлениями Мыловара сработала безотказно. «Никогда не говорите правильно национальность, хотя точно знаете, кто перед вами. Чтобы завязать разговор, сознательно ошибитесь, а дальше пойдет экспромт», — учил нас Мыловар.

Она, не стирая улыбки с лица, ответила:

— Нет! Я испанка!

Тут меня, конечно, понесло, мог бы и сам догадаться, что она испанка, потому что сужу о красоте испанок по «Кармен», но меня сбили с толку ее изумительные голубые глаза. Она купилась на мою лесть, так я подумал, и пояснила, что в ее жилах течет кровь ассирийцев. Английский у нее был не блестящим, но ошибки в языке были так милы, что приводили меня в восторг, и я покривил душой, похвалив ее английский язык, чем явно доставил ей удовольствие.

Если она работает на чью-нибудь разведку, прием знакомства с письмом не был для меня новостью. Я дал ей возможность легко со мной познакомиться. Уж очень хотелось, чтобы она меня вербовала, но чтобы это событие произошло в кровати. Как я этого хотел! Даже подавил в себе осторожность и забыл наставления Визгуна не вступать в контакт с сотрудниками западных посольств — моя шаткая легенда финна лопнет как мыльный пузырь.

Был выходной день, мы провели его вместе: обедали, купались в бассейне, ужинали. Или испанка так ловко притворялась, или я действительно ей нравился, и она получала удовольствие от общения со мной. Пару раз Изольда покидала меня, чтобы привести себя в порядок или позвонить своему шефу и доложить, как идут дела. Меня просто подмывало открыть ее сумочку и заглянуть внутрь. Но профессиональная осторожность останавливала на полпути, когда я уже тянулся к ней рукой — сумочку могла специально оставить с какой-нибудь контролькой для моей проверки или с радиомаяком.

После ужина мы взяли такси, и едва уселись, как она повернулась ко мне и стала меня целовать, да так, что я бессознательно — исключительно на инстинкте облапал ее с головы до ног. Груди у нее, не в пример Галкиным, были упругие, возможно напарафиненные. «Куда мы поедем?!» — вертелась в голове мысль.

Если к себе повезти, то я дешифрую конспиративную квартиру. И шеф может каждую минуту ко мне нагрянуть, ключи у него имеются. Тогда и доказывай, что оперативная необходимость заставила привести сюда иностранку. Она интересна нам тем, что работает в испанском посольстве, может быть, сможем ее приспособить к нашему делу. Визгун, конечно, скажет с насмешкой, увидев у меня в постели голую испанку: «Пока, я вижу, ты неплохо приспособил ее для других целей». И сразу телегу на меня Шеину: разврат, отсутствие коммунистической морали, весь остальной набор критериев нравственного падения. Я хорошо помнил его реакцию на австралийку Кэри Линден. Она работала на авиационном предприятии, принадлежавшем английской электронной компании. Мы познакомились с ней в баре, выпили аперитив, покурили, потом погуляли немного, еще выпили, и она пригласила меня в свой номер гостиницы. Тут уж надо было быть полным чурбаном, чтобы отказаться от молодой интересной блондинки, которая притом еще и работала на авиационном предприятии. Без лишних церемоний и проволочек Кэри разделась и распорядилась, чтобы я пошел и почистил зубы. Кстати, это была ее слабость. Каждый раз при нашей встрече она заставляла меня чистить зубы, будто то, чем мы занимались в постели, я делал зубами, и они должны быть абсолютно чистыми. Я подумал, что ей хочется полазить по моим карманам, но это оказалось не так. Однажды в самый острый момент нашей любовной игры Кэри, постанывая от удовольствия, вдруг прошептала мне, не мог бы я дать ей сто фунтов, она оказалась в критическом положении.

Я чуть не упал с кровати — она оказалась самой банальной проституткой, которая себя очень высоко ценила. За сто фунтов шеф купил мне швейцарские часы, но я за них пахал всеми своими нервами и мозгами.

Дал я ей тогда десятку и решил, что на этом моя связь закончилась. Правда, я сказал, что выполню ее просьбу завтра. Так бы все и кончилось: тихо, без лишних эмоций. Я пожалел свою десятку, потому что с этой шлюхой поиграл за свой счет. Не мог же я написать отчет Визгуну, что переспал с австралийкой, верните мне истраченные деньги. Конечно, можно было и сочинить «липу», Визгун бы ее принял, получил бы двадцать — тридцать фунтов — свою долю, и все. Но мне уж очень не хотелось сообщать ему, что имел встречу с австралийкой, хотя и без полового контакта.

Но сатана распорядился по-своему: утром меня вызвал Шеин. Был он серьезен и даже хмур, глядел на меня так, будто разгадал, что я подло опозорил Родину.

— Почитай! — протянул он мне листок бумаги. А там с прикрасами было написано, что я, советский переводчик, спутался с иностранкой, скорее всего с англичанкой, ходил с ней в обнимку, целовал прямо на улице, а потом повел ее в гостиницу, где слежка преданного Родине патриота закончилась, так как он не может себе позволить заходить в гостиницу, где проживают в основном буржуи с гнилого Запада. Подпись стояла «Фалькон». Этого доноса было достаточно, чтобы разоблачить гнилое нутро коммуниста, то есть мое.

Вошел Визгун и с подозрением поглядел на меня, потом на Шеина и протянул:

— Да-а-а! — помолчал и добавил: — Потерял бдительность, распустился! Нужны оргвыводы!

Я промолчал, что такое «оргвыводы», догадался и поглядел внимательно на Шеина, что он еще мне скажет, кроме своего лаконичного «Почитай!».

— Кто она?

— Я представлю рапорт. Еще не решил, как быть, — неожиданно легко вывернулся я из двусмысленного положения и добавил: — Хотел с вами посоветоваться. Тут ситуация необычная.

Шеин едва заметно ухмыльнулся. Визгун был каменно непроницаем и уже наверняка прикидывал, как меня скрутить и запихнуть в самолет «Аэрофлота». Потом какую-нибудь рогатую сопроводиловку настрочить, из которой будет ясно, какой он бдительный — разглядел-таки развратника и аморального типа. Тут уж бойся оргвыводов.

— Вас разыскивал председатель профсоюза, — сказал Шеин, мельком взглянув на Визгуна. — Мы тут закончим сами. Не возражаете?