Откровения секретного агента - Ивин Евгений Андреянович - Страница 33

— Как насчет ключа в голове? Может быть, переложим его в мою голову?

Линц нервно засмеялся, оглянулся по сторонам и сказал:

— Леон, мой долг и ключ я пришлю тебе одновременно. Думаю, ты будешь моим представителем. Хочешь — прямо на финское посольство, хочешь — «пост рестант».

— Хорошо, Юрген. Можно «пост рестант», — согласился я на «до востребования» и подумал, если он разведчик, то очень умно загнал меня в угол с Финляндией. Известно, что все граждане любой страны стараются получать корреспонденцию на посольство — так надежнее. А я не захотел получить деньги и письмо через посольство. Почему?

Мы прошли через вокзал, на таможне высокий с черными усами араб удивился, что немец путешествует без багажа. Но это дело пассажира. Он стукнул в его паспорт печать, и Линц шагнул за границу. Я все время чего-нибудь ждал, какой-то акции. А на пирсе советские матросы занимались своими хозяйственными делами. Правда, их было здесь многовато, но это уже заботы первого помощника капитана.

Линц поднялся по трапу, приподнял руку и легонько помахал мне на прощание. Теперь все, даже батальон «командос» не вырвет Линца из лап первого помощника капитана.

Я вернулся к автомашине, осмотрел блестящий бок кузова и еще не успел принять никакого решения, как возле меня появился страховой агент.

— Извините, сэр! У вас есть страховой полис?

— Конечно! — Я предъявил ему документ, и мы договорились, что через три часа я смогу взять свою машину в полном порядке. Если бы мне это сказали в Советском Союзе, я мог бы без всякого риска заключать пари, что через три часа ничего не будет. Здесь же я передал агенту ключи, взял такси и поехал посмотреть знаменитое европейское кладбище, которое поразило меня красотой надгробий, чистотой и ухоженностью. Оно было огромным, поэтому я погулял только по ближним аллеям и вернулся назад. Три часа еще не истекли, поэтому я пошел в ресторан, плотно позавтракал, а тут и время подошло — мой голубой «опель» красовался на стоянке, будто его и не обдирали. Страховой агент вырвал из полисной книжки листок, я расписался на нем и неторопливо двинулся в обратный путь. Белый «опель» вынырнул откуда-то из узкой улочки и пошел следом…

В конце недели я собрался с ребятами на уик-энд к Суэцу на Красное море. Они пригласили нескольких девушек, которые работали по линии ГКЭС. Среди них я увидел Галю. Она поприветствовала меня как старого знакомого и показала место возле себя. Я не успел сесть, меня поймал за руку Рудаков, выполнявший роль адъютанта при Пожарском, а фактически состоявший на службе ГРУ.

— Зайди быстренько в посольство, — сказал он.

— Но там же никого, кроме дежурного, сегодня суббота, — попытался я отвертеться.

— Тот, кому ты нужен, есть.

И я, как молодой кобель, которому очень уж хотелось пофлиртовать с дамочкой, после окрика хозяина поджал хвост и поплелся в посольство.

В кабинете, кроме Шеина, были Визгун и незнакомый мне штатский. Он пожал мою руку, улыбнулся, но фамилию и звание не сказал.

— Я привез вам благодарность начальника Второго управления Генштаба.

Я знал, что это за Второе управление — это было ГРУ.

— Ваш знакомый оправдал наши надежды и возвратил свой долг, — он вытащил из внутреннего кармана небольшую пачку долларов и протянул мне. Я неуверенно взглянул на Шеина.

— Берите, берите, это ваша премия! — улыбнулся довольный советник-посланник.

— Это надо сдать начфину? — спросил я, а сам подумал: «На кой черт мне ваша премия? Сдали бы сами ее начфину, и нечего тут изображать добрых дядей».

— ГРУ перед начфинами не отчитывается, — подчеркнул гость. — Если у вас к нам вопросов нет, то пожелаем вам здоровья и успехов. Отдыхайте! Куда-нибудь поедете?

— Мы собрались на Красное море, но я уже опоздал, они уехали. Ничего, в другой раз поеду.

Шеин нажал кнопку на пульте, вошел Рудаков.

— Алексей Федорович, окажите нам любезность, — обратился к нему Шеин. — Молодой человек отстал от автобуса.

— Я в курсе, — с готовностью ответил Рудаков. — Мы догоним!

Он был вышколенный штабист и по тому, как со мной обращался советник-посланник и тепло прощался гость из Москвы, знал, что надо делать. Этот служака в чине майора был спесивый. Полковники стояли перед ним навытяжку, он мог убедить Пожарского и прервать командировку любому из них. Только переводчики плевали на него, они были независимы, потому что их не хватало, и Рудаков не смог бы ни одного отправить на Большую землю. Оттого он и ненавидел эту братию, которая при нем старалась говорить по-английски, чтобы посильнее унизить этого солдафончика.

Передо мной он распахнул дверцу автомобиля и сделал приглашающий жест. Это уже было слишком, но вряд ли его унижало, такой уж он был породы.

Через полчаса мы догнали автобус. Рудаков резко зашел ему наперед и остановился, заставив шофера-араба нажать на тормоза.

— Желаю хорошо отдохнуть! — выдал он на прощанье свою дежурную улыбку.

Водитель открыл дверь, и меня встретил шум удивленных возгласов.

— Это как же шкура барабанная согласилась тебя подвезти? — спросил за всех Борис Бушагин и сложил трубочкой свои толстые губы, ожидая ответа. Все замолчали, им было интересно.

— Я же родственник адмирала, — похвалился я.

Все дружно протянули:

— А-а-а-а!

И только Бушагин ухмыльнулся:

— Это какого же адмирала? Головина? Из царского флота?

— Борька, отстань ты от него! — прикрикнула на Бушагина Галя, и я благодарно погладил ее руку.

Красное море я видел впервые и смотрел, что делали ветераны. Они выстроились в ряд и упражнялись, кто дальше забросит бутылку с кока-колой. Потом Бушагин взял плетеную сумку, полную всякой выпивки, и пошел в море, все дальше и дальше к коралловому поясу. Там он утопил сумку и вернулся на берег. Все надели белые рубашки с длинным рукавом, застегнули пуговицы и пошли купаться в море.

— Хочешь, отвечу на все твои вопросы? — спросила Галя и села рядом со мной на теплый песок.

— Было бы неплохо, — ответил я ей с улыбкой.

— К обеду наступит отлив, и все наши бутылки будут у самого берега в песке, прохладные. А в рубашках купаются потому, что плотность воды здесь высокая, и капли на тебе, как увеличительное стекло, — могут быть ожоги. А насчет плотности — иди в воду и увидишь. Захочешь утонуть — не утонешь. — Она легко поднялась и неторопливо, кокетливо, уверенная, что я любуюсь ее фигурой, пошла в воду. Я побежал следом, обогнал ее, разбрызгивая яркое серебро воды и радуясь прекрасному дню, предстоящему отдыху и, пожалуй, тому, что моя миссия разведчика наконец-то удалась. До этого я имел знакомства с немцем, датчанином, одной англичанкой и китайцем из Сингапура. На всех я давал информацию, но сам чувствовал, что это не то, что надо. Они шли мне только в счет, а первым по-настоящему был Линц. И, видно, не случайно мне дали премию за этого немца. Я же не кретин, который не понимает, почему приехал московский гость. Безусловно, не ради меня, но и не ради Визгуна. Очевидно, моя персона имеет к этому отношение, слегка возгордился я собственной значимостью.

Генка Волошин, толстый верблюд в ластах, маске и с подводным ружьем, шел задом в глубину. А я еще не знал, какое это удовольствие — подводная охота в Красном море. Мы поплавали с Галей у самого кораллового пояса, перебрасываясь незначительными фразами. Но когда я поплыл за кораллы, Галя остановила меня:

— Не надо туда заплывать. Это опасно. Года два назад акула отхватила ногу немецкой туристке. Та просто чудом осталась жива.

Напуганный ее предупреждением, я вернулся. Если честно признаться, акулы, с которыми я никогда не встречался, кроме империалистических, вызывали у меня безотчетный страх, и я поделился своими опасениями:

— Значит, это опасное место?

— Нет, — ответила Галя, распластавшись спиной на воде и доказывая мне достоинства плотной воды Красного моря. — Почему нет — я оставлю в секрете, и ты сам догадаешься.

— Галя, у меня очень плохо с терпением. Лучше сразу скажи.