Жених из моих снов (СИ) - Гейбатова Мила - Страница 20

О нет! А вдруг он решил со мной развестись!? Конечно, наше общество не одобряет распад семьи, но мужчину традиционно поддержат, а вот на мне останется на всю жизнь клеймо прокаженной, чего бы там Мередит не говорила.

— Элиза, с тобой все в порядке? Что-то не так с твоим чаем? Давай я попрошу принести тебе свежий.

— Н-нет, все нормально, с-спасибо, — определенно что-то не то, должно быть у него появилась другая, и у них все серьезно. Рассказы о любовнице, видимо, были не такими уж и выдумками.

— Но я же вижу, ты прямо в лице поменялась. Ты быть может в положении наконец-то? — улыбается Эдвард и осторожно гладит мой живот.

— И-извини, но нет, во всяком случае в данный момент я не могу тебе сказать наверняка, — от непривычного жеста супруга я дергаюсь резче, чем от пощечины.

— Ничего, сегодня постараемся еще, — и вновь эта улыбка.

— Извини, Эдвард, правда, извини. Не сердись и не кричи на меня, пожалуйста, но я, правда, так больше не могу. Ты сегодня такой обходительный целый день, со мной вот сейчас сидишь, общаешься, по делам не торопишься уходить. У тебя есть любовница, и ты хочешь окончательно уйти к ней, да? — не выдерживаю. Моя дорогая маменька сейчас схватилась бы картинно за сердце. Еще бы, ее дочь из благородной семьи, а ведет себя, как продавщица зелени на рынке.

— Хм, ты, Элиза, меня сейчас удивила. Быть может мне тоже стоит задать тебе аналогичный вопрос? Твоя горячо любимая Мередит Сэмпл тебе нового мужа среди прочего еще не подыскала?

— Да как ты можешь, — краснею и мямлю я, отводя глаза.

Нет, совершенно точно не стоило даже заводить этот разговор. Откровенно выражать свои мысли и чувства могут себе позволить единицы в нашем обществе, и это однозначно не я. Меня с детства учили только прятать все в себе эмоции и держать лицо, и то, что-то в браке с Эдвардом я теряю этот важный навык.

— Могу точно так же, как и ты, — отвечает спокойно супруг. Вот у кого стоит поучиться сохранять в любой ситуации благородную и невозмутимую мину. — Ладно, пока ты себе еще что-нибудь не придумала, отвечу — нет, я не собираюсь подавать на развод. Ах, иногда я забываю, что ты у меня обычная женщина, и в твоей голове роятся всякие женские глупости.

Да уж, мне становится стыдно, момент испорчен. Интересно, а последнее предложение — это завуалированный комплимент или оскорбление? Неважно. Даже если это оскорбление, оно прозвучало приятней, чем стандартное «доброе утро» от стандартного обычного Эдварда.

Но на этом сюрпризы не заканчиваются. Когда приходит время укладываться спать, мой супруг следует в спальню вместе со мной. Обычно он предпочитает коротать вечера и ночи в своем кабинете, возлежа на любимом восточном широком диване с мягкими подушками, который смотрится в строго классическом кабинете довольно странно. Но Эдвард в восторге от него, частенько говаривает, что спится на нем несравненно лучше, чем в кровати. Да еще и балдахин ему не нравится, а я ничего не могу с собой поделать, всегда смиренная и кроткая, в этом вопросе настояла на своем. Балдахин у меня ассоциируется с юностью, когда забравшись в кровать с очередным романом про любовь, я закрывалась ото всего мира и полностью погружалась в счастливую и полную приключений жизнь героев. Да, балдахин не совсем по моде, но всегда придавал и придает неповторимый уют спальне.

— Эм, Эдвард, ты сегодня со мной будешь отдыхать? Просто ты же обычно работаешь допоздна в своем кабинете, — цвет моего лица снова сливается с платьем такого же насыщенного пунцового оттенка.

— Да, Элиза, с тобой, — отвечает с полуулыбкой мой супруг и вольготно располагается поверх кровати прямо в одежде и обуви, расслабленно закинув руки за голову.

— А я тогда пойду, мне надо, приготовиться ко сну, да, надо, — машу рукой на дверь и буквально выбегаю за пределы спальни.

Я отправляюсь в примыкающую к спальне ванную комнату, чтобы привести свои мысли в порядок, а заодно и себя. Нашей ванной я очень горжусь, здесь есть все, включая унитаз, биде и душ. Не только саму ванную, в которую кода-то приносили воду вручную.

Быстро ополоснувшись, я задумываюсь — стоит ли надевать свою обычную любимую ночную сорочку? Она широкая, длиной до пят, да и сверху наглухо закрыта. Быть может стоит рискнуть и примерить новомодную приталенную отделанную кружевом и длиной доходящую всего лишь до середины икры? Решено, рискну.

Ах, в такие вещи стоит почаще наряжаться, я чувствую себя так необычно, такой красивой и… Желанной? Но что скажет Эдвард?

Ныряю мышкой обратно в спальню и сразу же накрываюсь одеялом до подбородка.

— Элиза, жена моя, ты чего прячешься, а? — поворачивается ко мне Эдвард с легкой хитрецой в голосе. — На тебе, кажется, что-то очень интересное надето, а я не припомню, чтобы раньше видел этот очаровательный наряд. Впрочем, неважно, сейчас мы постараемся его снять, да?

28

Лиза

Ух, ничего себе! И это Эдвард и Элиза? Даже не знала, что раньше так умели общаться друг с другом. Можно прям взять на вооружение пару приемчиков. Я-то наивно полагала, что до наших времен большинство пар использовало одну лишь миссионерскую позу. Хотя…

Будущий ты мой историк, до сих пор такие глупые рассуждения о прошлом позволяешь себе. Не далее ведь, как в начале этой недели читала, что, например, интимные отношения в греко-римский период были беспорядочными, странными и временами варварским. По крайней мере так утверждает американский автор Вики Леон, называющая себя "историческим детективом", которая была шокирована, узнав, как именно люди воспевали страсть и любовь больше двух тысяч лет назад.

Я поворачиваюсь на другой бок, намереваясь еще поваляться в постели, предаваясь фантазиям о героях моих снов, но меня ждет сюрприз в реальности. Эдуард Витальевич собственной персоной, обнимающий соседнюю подушку и даже не собирающийся просыпаться…

***

На работу я собираюсь рассеянно — то иду за юбкой, дохожу до шкафа и забываю, что хотела, то крашу один глаз, а второй забываю. Раз десять порываюсь сказаться больной, тщательно вызываю в себе симптомы плохого самочувствия, чтобы появился хоть малейший повод пойти к врачу, но все тщетно. Единственная проблема, которая имеется в моем организме, является сугубо душевной и сидит исключительно в моей голове. Поскольку нервы у меня в силу возраста пока еще не расшатаны, проявлений психосоматики не наблюдается.

— Здравствуй, Витя, — по крайней мере такси сегодня как нельзя кстати. Сама бы я точно безнадежно опоздала.

— Доброе утро! Доброе утро, — регулярный ритуал, и я на месте, на своем родном рабочем месте.

Пожалуй, будет очень грустно его покидать, свыклась я уже тут со всем.

— Привет, Лиза! Чего такая кислая? С Димой поругались? — Леночка как всегда пышет здоровьем и оптимизмом.

— Ой, Дима! Точно! — восклицаю я и судорожно начинаю искать телефон в сумочке. — Да где же этот зараза, ведь всегда в одно и то же место кладу, куда он сегодня делся!? Вот! Ура.

Набираю номер и запоздало думаю, что не помешало бы выйти в коридор, коллеги все на месте, будут греть уши. Но мое сегодняшнее состояние говорит, что мне все равно.

— Дима? Доброе утро. Не разбудила? А, на работу едешь, хорошо. Соскучилась? Да нет, не совсем. В общем, Дима, у нас ничего не получится, извини. Не стоит терять со мной время. Ты классный парень, правда, даже я бы сказала шикарный, но душа у меня так и не легла к тебе, увы. Что? Ты думаешь? Да нет, там вряд ли что-то серьезное, так что мне тоже стоит забыть. Ага, хорошо, ты тоже звони, если что, поболтаем по-дружески. Ага, пока, — фух, одной проблемой меньше. Прямо чувствую, как часть камня с души свалилась.

— Ты в своем уме? Какая такая душа у тебя не лежит? Да она таким образом ни к кому у тебя так и не залежит! — шипит на меня Леночка.

Остальные коллеги старательно делают вид, что ничего не слышат и жутко заняты своими делами, однако Лилия Петровна стоит в уж больно неестественной позе, вывернув левое ухо по максимуму в нашу сторону. Вот Николаю скорее всего действительно все равно, что там у меня происходит, у мужчин свои темы для сплетен, и личная жизнь девушки-коллеги как правило не входит в этот список, если только не касается косвенно них самих.