Никогда не говори «навсегда» - Тронина Татьяна Михайловна - Страница 3

— С наступающим, Нелли Георгиевна! — крикнули ей на проходной.

— И вас так же! — весело ответила она.

Она села в свои «Жигули» и сразу же отправилась в большой супермаркет. Набрала целую тележку продуктов, потом еле запихнула все это в багажник. Затем заглянула в сувенирный магазинчик, который располагался тут же, возле супермаркета, и купила заколку для галстука, серебряную визитницу и серьги из янтаря.

«И зачем только все на последний день отложила!» — с отчаянием подумала она, продираясь сквозь людскую толпу обратно к машине. Но позаботиться обо всем заранее Нелли не могла — слишком много хлопот у нее было. И работа, и дом…

Она заранее позвонила дочери — чтобы та спустилась и помогла ей с сумками.

Когда Нелли подъехала к своему подъезду, Поля — подросток-переросток — уже ждала ее у входа, кутаясь в ярко-желтую осеннюю куртку, а рядом с дочерью…

— Господи, Герман! — обрадовалась Нелли, вылезая из машины. — Все-таки выписали!

— Не выписали, я сам от них сбежал! — усмехнулся Герман, ее двоюродный брат. Небритый, бледный, с зеленоватыми тенями возле глаз…

Что ж, язва желудка никого не красит. Раньше Герман крепко пил, и жена ушла от него к другому вместе с детьми. Потом он пить бросил, но жена все равно не вернулась. Герман маялся желудком и ненавистью к своей бывшей половине — скорее всего, именно эта ненависть, точно кислота, и разъедала его изнутри. Нелли любила брата и жалела.

— Твой-то где? — спросил Герман, перехватывая у Нелли тяжелые сумки.

— Как где… на работе. Поля, умоляю, осторожнее — там стеклянные банки! И зачем ты эту куртку надела — мороз же на улице!

— Отстань! — огрызнулась Поля.

— Полюшка-Поля… — Герман свободной рукой прижал к себе племянницу. Он питал к Поле поистине отцовскую нежность с тех пор, как ему запретили встречаться с собственными детьми. — Выросла-то как! Нелли, я ведь вас с осени не видел…

— Выросла, а мозгов не больше, чем у канарейки! — сердито произнесла Нелли уже в лифте. — Поругалась с историчкой, и та ей теперь больше тройки не ставит.

— Мама!

— Ну что — мама…

— Не ругай ее, у Поли переходный возраст, — заметил Герман.

— Знаем мы этот возраст…

— Мама!..

Поле было пятнадцать. Странное, неопределенное, тоскливое безвременье — уже не дитя, но еще и не взрослая…

Дома Нелли бросилась сразу же на кухню. Поля и Герман хотели помочь ей, но Нелли их выгнала — все равно от них никакого толку.

Через час забежала в гостиную — там Поля с Германом увлеченно играли в шашки. Поля рассеянно грызла конец тонкой рыжей косицы. Она была в мать — такая же рыжая и конопатая.

— Поля, папе позвони! Что-то он застрял…

— Папа сам только что звонил, — сказала Поля, не отрывая глаза от доски. — Сказал, что через полчаса будет.

— Что же ты мне сразу не сказала! — рассердилась Нелли.

— Ну вот — говорю. Папа будет через полчаса, — раздельно произнесла Поля.

— Нелька, да успокойся ты! — строго произнес Герман. — В такой день нельзя ругаться.

— Пьют они там, — мрачно произнесла Нелли, вытирая руки о фартук. — В этом банке своем…

— Не пьют, а отмечают, — вскользь заметила Поля, внимательно глядя на доску с шашками. — А мы вот так, так… и в дамки! Что, дядь Герман, сдаешься?

— Сдаюсь… И что плохого в том, что отмечают? — спросил двоюродный брат. — Он же деликатный человек, не будет в стельку надираться… Кто он у вас по должности?

— Папа — руководитель отдела кредитования, — важно произнесла Поля. — Занимается анализом инвестиционных проектов и все такое…

— Серьезный человек! — благоговейно поднял палец Герман. Он не мог не уважать Неллиного мужа, поскольку, будучи безработным, существовал на то, что перепадало ему от родни.

— Я не того боюсь, что напьется, а того, что потом за руль сядет, — вздохнула Нелли. — Дорога скользкая, все как сумасшедшие ездят… И он такой усталый все последнее время, что прямо за ужином носом клюет. А недавно его услали в командировку, на три дня…

Она не успела договорить, потому что раздался звонок в дверь.

— Папа! — завопила Поля и свалила доску с шашками на пол.

Это и в самом деле вернулся с работы глава семьи — Алексей Геннадьевич Караваев.

Поля повисла у него на шее, Нелли, нервно потирая ладони, улыбалась счастливо и с облегчением, Герман топтался в дверях, дожидаясь того момента, когда ему позволят пожать руку Алексею. Словом, приход в дом главы семейства произвел настоящий фурор, хотя ничего необычного в том не было. Просто Алексей был здесь чем-то вроде божества.

— Господи, как хорошо дома… — пробормотал Алексей, отцепив от себя дочь, и сел на пуфик прямо возле дверей. Медленно стал расстегивать пуговицы итальянской дубленки, бормоча: — Вчера только из командировки вернулся, а сегодня уже целый воз работы навалили…

— Бедный, бедный! — Нелли буквально раздирала жалость. — Поля, да не висни ты на папе! Герман, пожалуйста, налей Леше чаю…

Потом Нелли вспомнила, что забыла поставить шампанское в холодильник. Она носилась, словно угорелая, пока в одиннадцатом часу Алексей не заставил ее сесть рядом с собой на диване.

— Все, Нелька, ты тоже отдохни… Черт с ними, с этими закусками. Будь моя воля, я бы выпил бокальчик шампанского и… сразу на боковую.

— Папа, ты что! — переполошилась Поля. — Ты обещал со мной фейерверки запускать!

— Ладно, ладно, будут тебе твои фейерверки! — засмеялся Алексей.

Нелли пошла переодеваться. Темно-зеленое бархатное платье с искусственной розочкой у плеча, новые туфли… Немного пудры, блеск для губ.

Потом она критично посмотрела на себя в зеркало. Нелли никогда не была красавицей. Но про нее всегда говорили с улыбкой — миленькая. Да, она и сейчас миленькая, несмотря на свои сорок два. Рыжие локоны, веснушки. Единственный недостаток, пожалуй, — вечно встревоженный взгляд. Глядя сейчас на свое отражение, Нелли попыталась придать лицу спокойное, безмятежное выражение.

Поля тем временем, в своей комнате, дрожащими руками набирала на телефоне номер.

— Алло, добрый вечер, с наступающим вас! — безупречно-вежливо произнесла она. — Будьте добры Кирилла.

— Але… — через некоторое время ответил ей спокойный хрипловатый голос.

— Кирилл, это Полина.

— Караваева, ты, что ли? — изумился голос. — Чего надо?

— Кирилл, я понимаю, ты на меня обиделся, но я хочу тебе сказать…

— Господи, Караваева, не грузись! Я давно уже забыл, что ты Селиной наврала про меня, будто я с тобой в «Капитане Джеке» целый вечер просидел.

— Кирилл…

— Между прочим, Селина тоже не поверила, что я в такой дыре мог целый вечер убить.

Эта фраза несколько озадачила Полю.

— Да? — задумчиво протянула она. — А я, если честно, хотела третьего сама тебя туда пригласить. Там неплохой танцпол…

— Ну, вроде… — одноклассник тоже задумался.

Сердце у Поли билось часто-часто.

— Кирилл…

— Что?

— Знаешь, я давно хотела тебе сказать… — Она замолчала, не в силах продолжить. Потому что позади — целый год безответной любви!

— Ну так говори! — нетерпеливо, с надеждой, воскликнул Кирилл. — Только поскорее, а то папахену телефон нужен…

Но признания не получилось, потому что Поля услышала, что ее зовут, и судорожно бросила трубку на рычаг. И это несмотря на то, что под Новый год она решила развязаться со своей безответной любовью. Или Кирилл Пасечников отвергнет ее — окончательно и бесповоротно, или…

— Поля, мы уже за стол садимся! — сердито снова позвала дочь Нелли.

Алексей уже открывал шампанское.

— Нет, Новый год надо встречать как-то по-другому, — говорил он Герману. — Дома, у телевизора сидеть, — тоска зеленая. В следующий раз поедем в Финляндию. Хельсинки, Турку, Йеллопукки…

— Пап, а что это? — благоговейно спросила Поля, подсаживаясь ближе к отцу.

— Йеллопукки — это Дед Мороз по-фински, — пояснил Алексей. — Подставляй бокал…

— Леша! — протестующе закричала Нелли.