Еще один шанс - Трофимов Ерофей - Страница 4

– Ну что ж, неплохо, неплохо. Организм у вас, молодой человек, крепкий, общее выздоровление идет неплохо. А что касаемо головы, то тут только терпение и покой. Рана на затылке уже почти затянулась, кровотечения нет. Гематома скоро рассосется, а вот с сотрясением мозга шутить не стоит. Так что советую вам полежать спокойно, пока всяческие неприятные ощущения не пройдут.

– Спасибо, доктор. А газеты? – напомнил Мишка о самом для себя главном.

– Вон, на столе лежат. Надеюсь, читать вы хорошо умеете.

– Да вроде в школе не ленился, – нашелся Мишка.

– Прекрасно, прекрасно. Мне нравится ваш настрой, молодой человек, – тихо рассмеялся доктор и, поднявшись, вышел.

«Так. С чего начать? – оглядывая избу, думал Мишка. – Ружьем заняться, чтобы того алкоголика унять, или газетки полистать? Лично мне газеты важнее, а ружье я уже разобрал. Стволы вроде и вправду целы, казенная часть поцарапана, но вроде не разбита. Так что займемся газетами. Все равно без древесины ничего сделать не получится».

Приняв решение, он осторожно, помня свой утренний опыт, уселся на постели, откинул одеяло и, спустив ноги на скобленый пол, приготовился к очередному приступу слабости. Голова и вправду закружилась, но не так сильно. Переждав накатившую тошноту, он подтянул к себе сложенную на соседней лавке одежду и, натянув портки, сунул ноги в кожаные поршни. Осторожно поднявшись, Мишка, держась за стену, добрался до двери и, толкнув низкую дверь, вышел на крыльцо.

Отдышавшись, он заковылял в сторону «скворечника». Справив нужду, Мишка огляделся и, заметив колодец, взял курс на него. Нужно было хоть как-то умыться. Болезнь болезнью, а запускать себя последнее дело. Ему повезло. Кто-то, очевидно тетушка, достал из колодца ведро, полное воды, и оставил его на колодезном срубе. Сам Мишка в своем нынешнем состоянии ведро ни за что не поднял бы, даже при помощи ворота.

Скинув исподнюю рубаху, Мишка зачерпнул горстью воды и осторожно согнувшись, принялся умываться. Вода оказалась настолько холодной, что зубы застучали. За этим занятием его и застала тетка.

– Мишенька, ты что ж это удумал? Опять вскочил, неугомонный! – запричитала она, подскакивая к парню.

– Так физию умыть надо, мама Глаша, – улыбнулся ей Мишка, хватаясь за сруб, чтобы не упасть. – Да я осторожно. Не волнуйся так.

– Давай уж полью, горе мое, – улыбнулась женщина, подхватывая ведро.

Приведя себя в относительный порядок, Мишка натянул рубаху и, вскинув голову, с удовольствием вдыхал прохладный осенний воздух. Вспомнив, как дышалось в загазованном городе его прошлой жизни, Мишка удивленно хмыкнул и осторожно заковылял обратно в избу. Теперь можно было заняться делом. Прихватив со стола газеты, он улегся в постель и, устроившись поудобнее, с замиранием сердца нашел взглядом название газеты с датой выпуска.

«Твою мать! – еле сдержавшись, взвыл про себя парень, едва разглядев дату: 1897 год. – Это же еще девятнадцатый век!»

Ему вдруг очень захотелось заорать во весь голос, грохнуть кулаком в стену или набить кому-нибудь морду. Желательно, чтобы этот кто-то имел отношение ко всей той фигне, которая с ним происходит. Уронив газету, Мишка прикрыл глаза, пытаясь хоть как-то успокоиться. Очередной сеанс дыхательной гимнастики позволил ему взять себя в руки и начать мыслить. Не продуктивно, а просто, спокойно. Ну, почти.

Открыв глаза, парень мрачно посмотрел на лежащую перед ним газету, а потом на свои новые руки. От нахлынувших эмоций пальцы заметно подрагивали. Стараясь не порвать, Мишка развернул газету и попытался вчитаться в текст первой попавшейся на глаза статьи. Но и тут его ожидал очередной облом. Текст изобиловал всякими ятями и ерами, от которых рябило в глазах и терялся смысл текста. К тому же здешние словесные обороты просто отказывались укладываться в мозгу.

Убедившись, что ничего путного из этой затеи пока не выйдет, Мишка свернул газету и, отложив ее в сторону, вернулся к размышлениям. Во всех когда-то прочитанных им книгах о попаданцах главные герои всегда имели высшую цель, ради которой их и перекидывали во всякие иные миры и времена. К тому же это почти всегда были крутые спецназеры, способные ударом кулака убить носорога, одним плевком сбить баллистическую ракету и, разок пернув, разогнать целое войско противников.

А что умел сам Мишка? Благодаря службе в армии, умел хорошо стрелять, разбирался в оружии, автомобильной технике, имел кое-какое представление о строительстве, благо в прошлой жизни сам себе дом строил. Были познания в электротехнике, механике, гидравлике и тому подобных дисциплинах. Но все это не имело почти никакого значения, если вспомнить, что местное общество жестко разделено на сословия. А значит, будучи в теле крестьянского парня, подняться выше какого-нибудь купца ему не светило.

Но и купечество в местных реалиях – это тоже сословие, в которое не так просто попасть. Все давно поделено, и каждый занимает свою нишу. К тому же местная торговля наверняка зиждется на давних семейных связях. А самое главное, имея образование в виде пары классов церковно-приходской школы, будет просто невозможно объяснить происхождение своих познаний в разных точных науках. В общем, чтобы интегрироваться в местное общество, нужно начинать с малого. Нужен тот, на кого можно будет при нужде сослаться как на учителя. И где такого взять в крошечном сонном городишке, построенном на узловой станции в сибирской глубинке девятнадцатого века?

Из грустных размышлений его вывело появление тетки Глаши. Внеся в дом корзину с овощами, она быстро сполоснула руки в рукомойнике, что висел у входа над старым медным тазом и, подойдя к лежанке, спросила:

– Мишенька, ты кушать не хочешь?

– Я бы молока с хлебушком поел, – улыбнулся ей Мишка, сразу вспомнив вкус своего завтрака.

– А может тебе щей нацедить или репы напарить?

– Доктор сказал, пища легкая должна быть. Так что лучше я молочка попью, – нашелся Мишка.

– Тотчас принесу, – засуетилась тетка, но не успела сделать и двух шагов, как в дверь постучали.

Через порог перешагнул дородный мужчина в белом кителе, в сопровождении человека интеллигентного вида со странно смущенным лицом.

«Местная власть. А второй тогда кто? На следака не тянет. Взгляд не тот», – моментально оценил неизвестного Мишка.

– День добрый, Глафира Тихоновна, – забасил полицейский, расправив роскошные усы. – Вот, нужно нам с господином инженером выяснить, как племяш твой поживает и какой ущерб ему нанесен.

– А чего это только ему? – снова раздался визгливый голос и в дом, следом за гостями, ввалился Трифон.

«Так. Похоже, этот уже успел где-то прицел поправить, – буркнул про себя Мишка, рассмотрев покрасневший нос и блестящие глаза дядьки. – Классический алкоголик».

– У нас, чтоб вы знали, тоже ущерб имеется, – между тем продолжал голосить Трифон. – Племяшу моему голову проломило, лежит вон пластом, корми его теперь да доктору за лечение плати. Ружье ему искорежило. Чем теперь добывать станет? А ружье, оно больших денег стоит.

– Уймись, Трифон, – жестко осадил его полицейский. – А ты что скажешь, Михаил? – повернулся он к наблюдавшему за этой сценой Мишке.

– Да вы проходите, люди добрые, присядьте. В ногах правды нет, – нашел в себе силы заговорить Мишка. – Уж простите, после контузии не помню, кого как зовут. Вон, доктор даже газет принес, чтобы я хоть как-то память наладил.

– Серьезно тебя приложило, – удрученно кивнул полицейский, тяжело опускаясь на лавку. – Значит так. За лечение доктору нашему господин инженер сам заплатит. Это уже с доктором оговорено. Что ему уплатили, вам вернут. А что по оружию твоему?

– Так, правда, все, – вздохнул Мишка. – Двудулка моя долго жить приказала. Приклад в клочья. Цевье тоже. За механизм ничего не скажу, может и стволы погнуло. Но это, пока не выстрелишь, не узнаешь. А из меня стрелок пока… сами видите.

– Да уж, – снова крякнул полицейский. – Что скажете, господин инженер? – повернулся он к смущенно топтавшемуся мужчине.