Ярый (СИ) - Кобрина Евгения - Страница 35

Ксения во все глаза смотрела на удаляющегося мужчину. Он что сейчас во всем обвинил её? Её! Она, конечно, знала, что лучшая защита, это нападение, а наглость – второе счастье. Но не до такой же степени! Надо было сдержаться, но у Ксюши не получилось:

- Ты охренел?

Герман остановился, и медленно повернулся к ней. Его лицо было не читаемым, но кулаки то сжимались, то разжимались, что свидетельствовало о его гневе:

- Прости? - переспросил Герман, хотя её «охренел» было охренительно слышно.

Ксения шагнула к нему:

- Я спросила, ты, что совсем охренел?

- Перестань ругаться, - резко выговорил он ей.

Он точно охренел!

- Да пошел ты!

- Ксюша, - предупредил он.

- Что, Ксюша? Хочу и буду ругаться. Тебя не спросила! - его взгляд не предвещал ничего хорошего, но женщине было плевать. – Не надо стоять здесь с видом оскорбленного достоинства. Если кто-то сегодня и показал свое истинное лицо, так это ты. А я всегда была с тобой искренней.

- Искренней? – Герман шагнул к ней. – Искренней значит? Почему тогда ты не рассказала мне о разговоре, который у тебя состоялся с Бравским? А, искренняя наша Ксюша?

Женщина не поняла его:

- Что? Ты вообще о чем?

- О чем? Только не надо делать такой удивленный вид. Бравский сегодня сообщил мне, что у тебя был с ним очень интересный разговор в торговом центре. Что, уже забыла?  

Теперь Ксения поняла, что Герман имеет в виду и кто такой Бравский. Она чуть сбавила обороты:

- Он просил тебе не говорить. Очень убедительно просил.

- Ты всё равно должна была мне рассказать, – жестко отчеканил он.

Ах так! Ксюша снова вспылила:

- Должна была? А ты ничего  не должен был мне рассказать? Нет?

Теперь настала очередь Германа непонимающе хмуриться:

- Говори яснее.

- Яснее. Хорошо я буду говорить яснее. Я видела вас сегодня в твоем офисе, тебя и секс-брюнетку. Слышала, о чем вы говорили. Я все знаю, Герман, - обвинительно сказала она и добавила: - Так тебе стало яснее? - мужчина, молча, смотрел на её, и под его взглядом Ксения не сдержала своей боли. Она прорвалась наружу в виде соленых слез. Герман сразу шагнул к ней, в порыве утешить, но Ксюша отступила: - Не трогай меня.

- Ксюша, я…

- Ничего не говори! Не смей ничего говорить! Это гадко, слушать нелепые оправдания, когда все очевидно. Я не слушала оправдания Артема, не буду слушать и твои.

Слова о бывшем муже произвели эффект разорвавшийся бомбы. Ярый стал Ярым. Он резко схватил её за плечи и встряхнул:

- Не смей нас сравнивать. Слышишь, не смей!

Ксения впилась в него гневным взглядом:

- Ну почему же, у вас много общего. Например, вам нравится один и тот же тип женщин. Я бы даже сказала одна и та же женщина, одна и та же секс-брюнетка. Только вот не пойму, неужели тебе не противно спать с теми же женщинами, с которыми спал мой бывший? Это как-то странно, ты не находишь?

Он сильно сжал плечи Ксении, а его глаза яростно блеснули:

- Остановись…

- Не хочу. Ты обвинил меня в том, что я была не искренней с тобой. Но я не «играла в любовь», играл только ты, в игру, одному тебе понятную. И я не понимаю зачем. Объясни мне, Герман, зачем? Зачем столько усилий? Зачем такая хитроумная схема? Зачем неразумная трата денег? Зачем все это? Ради чего?

Он молчал, на его лице одна за другой сменялись эмоции. Он, кажется, перестал понимать её слова, но остро чувствовал её боль. Ксюше было больно, очень больно, но Герман не понимал, чем вызвана эта боль. Он ведь хотел как лучше, почему она его обвиняет:

- Я хотел помочь Кире.

- Кире? – Ксения уставилась на него как на восьмое чудо света и медленно выговорила: - Ты хотел помочь моей дочери, посадив её отца в тюрьму?    

Теперь уже Герман смотрел на неё, как на чудо света:

- Чего? Ты что несешь?

- Это я что несу? Это ты что несешь! Ты заплатил той женщине, чтобы она переспала с моим мужем, чтобы Артема упрятали в тюрьмы, а мы с дочерью оказались на улице. И ты говоришь, что все это ради Киры?

Герман пару мгновений всматривался в неё, а потом вдруг сделал невозможное – он улыбнулся. Он взял и улыбнулся, мать его, широко и радостно. Ксения потеряла дар речи от такой наглости.

- Ксюша, подслушивать это не твоё. Ты слышала слова, но не поняла их смысл.

Ксения толкнула его в грудь:

- Не поняла их смысл! Не поняла? Там все было предельно ясно. Ты спишь с ней!

На сердце у Германа вдруг стало спокойно и хорошо. Его любимая Ксюша стоит тут, сыплет страшными обвинениями направо и налево, но все что действительно её волнует, это то, что он мог изменить ей с другой женщиной. Она ревнует его, банально ревнует. Как же это приятно. Герман нежно на неё посмотрел:

- Ксюша я не сплю с ней. Я люблю тебя и другие женщины мне не нужны. Зачем, ведь у меня есть ты.

- Больше нет! Больше мы не в месте,- сказала она, а потом осеклась, осознавая услышанное: - Ты что?

- Я люблю тебя, глупая. Повторить еще раз? Люблю тебя.

- Я не глупая, - тихо сказала Ксения, не зная как реагировать на его признание.

Герман воспользовался временным затишьем и обнял смущенную женщину:

- Нет, глупая. Как ты могла подумать, что я могу поступить с тобой так жестоко?

- Но я же слышала…

- Ты слышала, но все не так поняла. Я заплатил ей не за то, чтобы она спала с Артемом, я заплатил ей, что бы она поговорила с бывшим мужем. Чтобы убедила Бравского, что финансовая махинация была её идеей, что она просто хотела по-женски отомстить за развод. Что Артем был только пешкой в её игре, средством к достижению цели. Если Бравский будет думать так, он оставит Артема в покое и у того будет шанс выйти на свободу раньше. Я сделал это, потому что Кира скучает по отцу. Но бывшая жена Бравского увлеклась с убеждениями, у них с Бравским все закончилось в постели. Теперь тебе стал понятнее подслушанный разговор?

Ксения прокрутила в голове услышанное утром и покраснела, как школьница, пойманная за списыванием. Она заглянула Герману в глаза:

- Значит, ты не спал с ней?

- Нет, Ксюша, я никогда с ней не спал.

Женщина спрятала свою голову на мужской груди. Как же хорошо от осознания, что она все поняла не верно. Какое облегчение, что Герман все объяснил. Что он ни в чем не виновен. Что она может и дальше ему верить. Может его любить.

Ксения вздохнула:

- Я глупая.

 Герман усмехнулся:

- Сегодня я не буду с этим спорить.

Ксюша теснее прижалась к мужчине. Как здорово, когда он рядом, и что у неё нет повода от него уходить:

- Герман, я хотела уехать не потому, что больше не нуждаюсь в твоей защите. Я хотела уехать, потому что думала…

- Я понял, Ксюша. Я же не глупый.

- Не глупый. Но зазнайка.

- Ну, что есть, то есть

Ксения заглянула Герману в глаза:

- Герман, я люблю тебя, - просто сказала она то, что было у неё на сердце.

Он хитро улыбнулся:

- Ну, наконец-то, я уж думал, что никогда это не услышу, - а потом нежно добавил: - Люблю тебя.

Они стояли, обнявшись, пока не услышали:

- Мама.

Взрослые обернулись к крыльцу дома, на котором стояли девочки, взявшись за руки.

- Да, милая?

- Мама, я лешила, давай все-таки возьмем Дашу с собой к бабушке. Она будет спать со мной на  клесле.

- Мы поместимся, Ксюша, - кивнула Даша и девочки сошли к ним с крыльца.

Ксения улыбнулась, представляя, как они ютятся на узком раскладном кресле.

- Да, мамочка, мы поместимся. Вот смотри, все наши иглушки поместились в мой люкзак, как ты и хотела. Там две мои иглушки и две Дашины. Я поделилась с ней люкзаком и клеслом поделюсь, - Кирюша протягивала маме рюкзак на инспекцию. – Давай возьмем Дашу с собой. Ладно?

- Пожалуйста, Ксюша, я не буду вам мешать. Правда, - вторила подружке Даша.

- Плавда, мама. Она не будет мешать.

Женщина нежно улыбнулась, она была очень рада, что девочки так сдружились.  Герман заметил: