Всевышнее вторжение - Дик Филип Киндред - Страница 44

• Предыдущая
• 44/56
• Следующая

– Пожалуй, что да.

– И всякие места, где я в жизни не бывала, они мне тоже снятся. И люди, которых я в жизни не видела, очень важные люди. Большие шишки из индустрии развлечений. И мы всё время куда-тo торопимся, мечемся с места на место. А ты закажи вина, хорошо? Я ничего не понимаю во французских винах, так что ты сам всё решай. Только не слишком сухое.

Ашер и сам ничего не понимал во французских винах, но он попросил принести из ресторана винную карту, а затем заказал бутылку дорогого бургундского.

– Потрясный вкус, – сказала Линда Фокс. Она сидела на диване, подобрав под себя ноги. – Расскажи мне про себя. Ты давно в этом деле, ну, торгуешь всяким аудио?

– Да уже много лет.

– А как ты увильнул от призыва?

Этот вопрос озадачил Ашера. Он точно знал, что призыв отменили, и к тому же много лет назад.

– Правда, что ли? – удивилась Линда, когда он ей это сказал. – Странно, я была в полной уверенности, что призыв сейчас есть и что мужики толпами мотают в инопланетные колонии, чтобы только от него отвертеться. А ты бывал вне Земли?

– Нет, – сказал Ашер. – Но мне бы хотелось слетать куда-нибудь в космос, чтобы посмотреть, почувствовать, что это такое. – Он сел рядом с Линдой и словно по рассеянности обнял её за плечи. Она не отстранилась. – И чтобы прикоснуться к другой планете. Потрясающее, наверно, ощущение.

– А мне и здесь хорошо. – Линда прислонилась к его руке затылком и закрыла глаза. – Помассируй мне спину, после сидения у стенки она вся словно каменная.

Линда тронула рукой свой позвоночник и наклонилась вперед; Ашер начал массировать ей шею.

– Ну до чего же приятно, – промурлыкала она.

– А ты ложись на кровать, – предложил Ашер. – Так будет удобнее.

– И то правда. – Линда спрыгнула с дивана и пошлёпала босыми ногами в спальню. – Какая милая спальня. Я в жизни не останавливалась в «Эссекс Хаусе». А ты женат?

– Нет, – сказал Ашер. Не было смысла рассказывать ей про Райбис. – Был когда-то, но потом развёлся.

– Все говорят, что развод это чистый кошмар.

Линда легла на кровать ничком и широко раскинула руки; Ашер наклонился и поцеловал её в затылок.

– Не надо, – сказала Линда.

– Почему не надо?

– Я не могу.

– Чего не можешь?

– Заниматься любовью. У меня месячные. Месячные? У Линды Фокс бывают месячные?

Это было невероятно; Ашер резко отдёрнулся и застыл.

– Ты уж прости, что так вышло, – сказала Линда. – А теперь помассируй мне плечи, а то их тоже сводит. И в сон меня что-то клонит. От вина, наверное. Очень… – она широко зевнула, -… хорошее вино.

– Да, – согласился Ашер; он всё ещё был не в силах к ней прикоснуться.

И вдруг Линда громко рыгнула, пробормотала: «пардон» и прикрыла ладонью рот.

На следующий день он улетел в Вашингтон. Линда вернулась к себе той же ночью, да и чего бы ей оставаться, раз месячные. Она пару раз помянула – безо всякой, по мнению Ашера, необходимости. – что во время месячных у неё бывают жестокие судороги, вот и сейчас тоже. Ашер возвращался порядком усталый, его утешал лишь удачный контракт: Линда Фокс подписала заказ на самую дорогую, ультрасовременную стереосистему, а позднее ему предстояло вернуться, чтобы проследить за сборкой и размещением видеооборудования, записывающего и демонстрационного. За всё про всё поездка оказалась более чем выгодной.

И всё же, и всё же… Главного он не достиг; из-за неё, из-за Линды Фокс – неподходящее, видите ли, время. Чёрт бы побрал её месячные, думал он. У Линды Фокс бывают месячные и судороги? – удивлённо спрашивал он себя. Невероятно. Но против фактов не попрёшь. А может, это просто предлог? Нет, какой там предлог, всё повзаправде.

Дома жена встретила его одним-единственным вопросом: «Ну как вы там с ней, развлекались?»

– Нет, – хмуро бросил Ашер. Развлечёшься тут…

– Ты какой-то усталый, – заметила Райбис.

– Усталый, но зато довольный.

Что было, в общем-то, правдой. Они с Линдой Фокс проболтали до глубокой ночи. Как-то с ней очень легко, думал он. Хорошая девица, весёлая, никакого манерничанья. Такая, ну, вроде как… субстанциональная. Обеими ногами стоит на земле. Никакой аффектации. Она мне нравится, сказал он себе. Хорошо, что я увижу её снова.

И, подумал он, я точно знаю, что она далеко пойдёт.

Было даже странно, с какой безапелляционной уверенностью твердила его интуиция о будущих успехах Линды Фокс. А с другой стороны, чего же тут странного? Просто она очень хорошо поёт.

– А что она за человек? – спросила Райбис. – Только и говорит, наверное, что о своей карьере.

– Она тихая, мягкая и скромная, – сказал Херб Ашер. – И на редкость непринуждённая. Мы с ней говорили о самых разных вещах.

– А смогу я с ней как-нибудь встретиться?

– Не вижу, почему бы и нет, – пожал плечами Ашер. – На днях я опять туда полечу. И она что-то там говорила насчёт прилететь сюда и заглянуть в наш магазин. Сейчас карьера Линды на такой стадии, что приходится бегать по всей стране – она начинает получать серьёзные предложения, необходимые ей и вполне ею заслуженные, и я рад за неё, искренне рад.

Если бы только не эти месячные… ну, ничего не поделаешь, суровая проза жизни, сказал он себе. То, из чего состоит реальность. В этом отношении Линда ничем не отличается от любой другой женщины, иначе и быть не могло.

И всё равно она мне нравится, сказал он себе. Пусть даже мы с ней не переспали. Радость общения, этого хватило за глаза и за уши.

– Ты проиграла, – сказал десятилетний мальчик Зине Паллас.

– Да, – кивнула Зина. – Я проиграла. Ты сделал её реальной, и она ему не разонравилась. Мечта сбылась, хотя и с некоторой долей разочарования.

– Что есть лучший признак подлинности.

– Да, – сказала Зина. – Поздравляю.

Она улыбнулась и пожала Эммануилу руку.

– А теперь, – сказал мальчик, – ты расскажешь мне, кто ты такая.

– Да, – сказала Зина, – я скажу тебе, кто я такая, но я не позволю твоему миру вернуться. Мой мир лучше. Херб Ашер ведёт в нём куда более счастливую жизнь, Райбис жива… Линда Фокс реальна…

– Но ведь не ты сделала её реальной, – заметил Эммануил. – Это сделал я.

– И ты хочешь вернуть мир, который ты им дал? С холодной зимой, льдом и снегом? Это я разбила стенки тюрьмы, это я принесла весну. Я свергла Верховного Прокуратора и Главного Прелата. Пусть останется так, как есть.

– Я преобразую твой мир в реальность, – сказал Эммануил. – Я уже начал. Я проявил себя Хербу Ашеру, когда ты его целовала, я проник в твой мир в своей истинной форме. Я делаю его своим, шаг за шагом. Но люди должны помнить, это самое главное. Пусть они живут сейчас в твоём мире, они должны знать, что существовал мир худший и им приходилось в нём жить. Я восстановил воспоминания Херба Ашера и многих прочих сновидцев.

– Да я, в общем-то, и не против.

– А теперь не тяни, – сказал Эммануил, – скажи мне, кто ты такая.

– Давай погуляем рука об руку, – сказала Зина. – Как Бетховен и Гёте, два близких друга. Съездим в Британскую Колумбию, заглянем в Стенли-парк, посмотрим там на зверей, на волков, на больших белых волков. Это прекрасный парк, и лайонгейтский мост тоже прекрасен; Ванкувер, столица Британской Колумбии, это самый прекрасный город на земле.

– Это верно, – кивнул мальчик. – А я совсем забыл.

– А когда ты посмотришь на этот город, спроси у себя, хочешь ли ты его уничтожить или как-нибудь там изменить. Я хочу, чтобы ты спросил себя, взглянув на эту земную красоту, решишься ли ты свершить свой великий и страшный день, пылающий как печь, когда все надменные и поступающие нечестиво сгорят как солома и не останется от них ни корня, ни ветвей. Ну как, о'кей?

– О'кей, – сказал Эммануил. Зина продекламировала:

• Предыдущая
• 44/56
• Следующая