Тайна лотоса (СИ) - Горышина Ольга - Страница 5

Незакрытый файл романа заставил Сусанну присесть в кресло у окна.

«Нен-Нуфер продолжала жить в пристройке вместе с прислужниками и храмовыми невольниками. Она помогала собирать целебные травы, иногда убирала пыльные помещения и даже стирала. Девушка не брезговала никакой работой, но ей почти ничего и не поручали, потому кожа её не огрубела, как у молчаливых невольниц, и не страдала от палящего солнца. Нен-Нуфер редко появлялась в самом храме. Только на великие праздники можно было заметить её в толпе прихожан. Но случалось такое, что она тайком пробиралась к Пентауру, когда тот спасался от тревожных мыслей в высокой башне храма. Она садилась у ног молодого жреца и подбирала оброненные свитки.

— Ты научил меня читать, Пентаур. Но я не понимаю значения написанного. Я, наверное, глупая?

— Нет, — отвечал тот, едва совладая с трепетом тела. — Ты умнее многих девушек Кемета. Просто есть тайны, открытые только жрецам.

Он брал из её рук папирусы и нёс в хранилище, но Нен-Нуфер продолжала сидеть на каменном полу, не желая уходить.

— Ты такой умный, Пентаур. Ты знаешь столько неведомых мне вещей. Это прекрасно обладать знаниями.

— Да, знания — это дар богов. Мудрость — это божественный свет, дарованный избранным. Я не знаю многих тайн, которыми владеют верховные жрецы и наш досточтимый Амени. Но и они не знают всего. Всё могут знать только великие боги. И земной бог, фараон.

Нен-Нуфер задумчиво смотрела в пол. Пентаур отодвинулся на циновке как можно дальше, чтобы даже краем одеяния не коснуться босых ног девушки.

— Наверное, он общается с Амоном лично.

— Ты о ком?

— О его святейшестве — да живёт он вечно.

— Земные связи фараона нам известны, о небесных же знают только боги да он сам.

В небе уже таяли звезды. Пентаур часто встречал рассвет, склонившись над столом. Только вот Нен-Нуфер давно должна была вернуться в пристройку. Мучительные и сладостные минуты её присутствия казались одновременно вечностью и мгновением. Он уже сполз с циновки и оказался в самом углу башни. Ранним утром Амени иногда поднимался к нему, и застань он его наедине с Нен-Нуфер, не достаточно будет слов, чтобы защитить её честь и свою собственную. Даже любовь не могла затмить его желания добиться высокого сана. Слишком долго он стремился к своей цели, чтобы одним махом разрушить многолетние труды, хотя порой её близость становилась настолько мучительна, что он готов был отдать всё за минуту счастья, которое можно найти только в её объятьях.

— Ступай, Нен-Нуфер.

Когда Пентаур не вышел из темноты проёма, девушка поднялась с пола и направилась к нему, чтобы поцеловать руку, как всегда делала при прощании, но жрец отмахнулся от неё и зло повторил просьбу оставить его одного. В полумраке её едва скрытые одеждой формы были соблазнительны, как никогда прежде, и Пентаур впервые действительно испугался не справиться с желанием, но боль в любимых изумрудных глазах была сильнее огня, сжигавшего тело.

— Ты сердишься на меня, Пентаур?

Он не мог слышать грустные нотки в обожаемом голосе и почти простонал:

— Нет, Нен-Нуфер. Ступай. Сейчас сюда придёт Амени.

Девушка вздохнула и стала медленно спускаться по огромным ступеням. Она знала их, как свои пять пальцев, поэтому и в темноте безошибочно находила опору для своих маленьких ног. Она не боялась тёмных тайн храма. Её не пугали высокие изваяния богов. Она с детства скользила между ними, подобно лёгкой тени. Когда Нен-Нуфер дошла до пристроек, тусклая луна ушла за тучи. Для сна оставалось всего пару часов, но мысли путались и мешали заснуть. Девушку пугала внезапная холодность молодого жреца. Она пыталась, как прежде, веселить его, но от её шуток он становился только мрачнее и уходил. Теперь чтобы увидеться с ним, приходилось долго искать его и ждать, когда он наконец останется один. Она понимала, что наставник загружен работой, но ведь даже верховный жрец находит время для отдыха и общения с детьми, которые вместе с матерью живут в прекрасном городском доме…»

Сусанна взяла со столика бутылку с водой и отдёрнула плотную, цвета нильской воды, портьеру. Нил, чёрный в ночи, почти подбирался к окнам гостиницы, а подсвеченный мост уносился на другой берег, где мерцали загадочные огни. Она вернулась за телефоном и загрузила «Вконтакт» пару снимков, оставив их без подписи. Потом попыталась разобраться с кондиционером, но безуспешно, потому вернулась на крохотный балкон и уселась с планшетом на приступок.

«Нен-Нуфер любила смотреть с храмовой башни на город. Днём отсюда можно наблюдать за ремесленниками, мастерящими посуду на порогах своих глиняных домов, и крикливыми продавцами фиников и сладостей, снующими между прохожими. Когда маленькая Нен-Нуфер впервые увидела, как вооружённый человек избивает безоружного, она кинулась к Пентауру, чтобы тот остановил безобразие, но жрец лишь улыбнулся:

— Городская стража следит за порядком. Эти люди — воры. Тебе не следует их жалеть.

И Нен-Нуфер перестала их жалеть и даже не отворачивалась, когда стража жестоко расправлялась с ворами. Лишь переводила взгляд на более интересное. Например, красивые носилки, которые несли темнокожие рабы в ту часть города, где рядом с царским дворцом высились дома знати. Она видела богатых людей в храме и любовалась украшениями и тончайшим льном их одеяний, но никогда не просила жреца о подобных. Ей хватало простых белых одеяний и сандалий из тонкой кожи.

Вечерами, когда тьма опускалась на город, вокруг царского дворца зажигались сотни факелов, и до слуха девушки доносились смех и музыка. В эти минуты Нен-Нуфер мечтала побывать среди людей, которым дарована честь взирать на фараона, а может и того больше — прикасаться к его руке, руке Бога. Она бы никогда не посмела этого сделать. Одно дело прикасаться к изваянию, а другое — к тёплой руке… И тут же ругала себя за глупые мысли, ведь никто не смеет прикасаться к Божественному, это карается смертью. Только царицы и царские наложницы удостоены этой великой чести. Она пыталась разглядеть фараона во время великих праздников, но тот был окружен пышной толпой придворных и стеной телохранителей, чьи копья сверкали на солнце так, что приходилось щуриться.

Несколько раз Нен-Нуфер видела в храме царицу, приносившую богатые дары. Она не сомневалась, что Пта оставался доволен красивыми украшениями, тончайшими тканями, дорогими благовониями… О, да, эта женщина была достойна фараона. Её розовое тело светилось под тончайшими одеяниями, а прямые чёрные волосы струились вдоль плеч, ниспадая вперёд тоненькими косичками. Прекрасная диадема с дорогими каменьями украшала высокий лоб. Она затмевала окружавших её красавиц, и даже рабыни выбегали поглазеть на неё, но Нен-Нуфер пряталась за колонной, считая себя недостойной взгляда супруги его святейшества. Прошло уже более двух лет с того дня, как она разбила с фараоном горшок, но так и не дала стране наследника. Может быть, поэтому она приносит такие богатые дары храмам.

Мучимая подобными мыслями, Нен-Нуфер взглянула в небольшое медное зеркало с ручкой в форме лотоса, которое недавно подарила ей жена верховного жреца. Оно лежало в небольшом деревянном ящичке вместе с гребнем и сосудами с краской — красной, зелёной и серой, которыми она до сих пор не воспользовалась, хотя прекрасно знала, что не безопасно появляться на солнце с неподведенными глазами. Не тронутыми оставались и бритва с щипцами. После холодной царственной красоты, Нен-Нуфер выглядела, как цветок сорняка рядом с прекрасным лотосом. С тяжёлым вздохом девушка спрятала зеркало обратно в ларчик. Божественный повелитель никогда бы не задержал на ней своего лучезарного взгляда, не коснулся бы рукой округлости её груди… Да как она смеет думать о вещах, которые должны вгонять в краску любую порядочную девушку Кемета. Да и как она вообще смеет помышлять о фараоне!»

Сусанна вздрогнула от ночного воздуха и решила закрыть балкон. Она зачиталась, а с душем тянуть было нельзя. Она не нашла в ванной фена, и надо было успеть просушить волосы до сна, а то завтра она проснётся с соплями и окончательно испортит себе каникулы. Краска с концов сходила достаточно легко, и настроение почти вернулось к Сусанне, когда она, наплевав на почищенные зубы, съела захваченную в самолёте шоколадку. Планшет остался открытым. Забравшись под одеяло, она стала читать дальше: