Achtung! Manager in der Luft! (СИ) - Найтов Комбат - Страница 30

Все «остальные» дела, может быть важные и нужные, пока побоку: ни у кого нет ни людей, ни сил. Вежливо говоря: не до жиру, быть бы живу. Но именно в те дни мы «вырвали» авиацию из цепких рук «наземников». Мы с Рудаковым, Комаровым, генерал-майором М.С. Громадиным и Жигаревым разобрали причины высоких потерь на северном фланге, где действовали, помимо армейской авиации, две авиагруппы Петрова и Николаенко. На левом фланге было тоже две авиагруппы: Сбытова и Щербакова. Но, если левый фланг достаточно быстро сумел наладить взаимодействие между штурмовой, бомбардировочной и истребительной частью групп, и там ударные самолеты были прикрыты, кстати, глядючи на нас. Мы «ЛаГГи», они у нас ударными числились, прикрывали. Затем пару раз сопроводили СБ и Ар-2 из группы Щербакова. И дело пошло. На севере, где противника было побольше, а у нас действующими генералами был просто завален весь фронт, они взяли за моду, снимать трубку и орать командирам полков: «Давай своих орлов к Покровке, у меня там задница!» Ну, и «свои» командиры тоже маху давали: «Устарел СБ, без прикрытия уйти от «Мессера» не может! Только как ночной годица!» Читал как-то маршала авиации, вроде даже хвалили его, но то ли это старческий маразм, то ли «установка» такая прошла, что вали все на то, что «устарело» у нас все. Выдает на-гора данные по Пе-2 44-го года выпуска, хотя в книге у него начало 41-го. Откуда там «лишние» 520 сил в двух М-105ПФ. Самолеты летали на моторах с литерой «А» и мощность у них была 1070 собачьих сил. А другой, маршал, даже парад Победы принимал, ссылаясь на свои записи в журналах боевой деятельности и книгах приказов, требует у Верховного самолеты «Ту-2», в количестве не менее 3 эскадрилий в августе 41-го под Смоленск. И это — не опечатки! Это — политика! Такой же бред написан практически везде: не было у ВВС РККА радиостанций на истребителях! Не было, на одной тысяче новеньких «Як-1». И даже места под их установку не было. И читаешь «инструкцию по эксплуатации самолета «Як-1»» и волосы встают дыбом: летчику-истребителю ЗАПРЕЩАЛОСЬ на этой машине выполнять фигуры с перегрузкой 4 «g». Угу, а у Пе-2 фюзеляж был рассчитан на 10 «g». Так что, казусов хватало, и наладить работу фронтовой авиации требовалось немедленно, дабы не сесть с ней в лужу. В этом отношении меня «крестьянский сын» вполне устраивал. Чувствительный он был, как флюгер. Но не дай бог ветер задует с другой стороны! С говном сожрет! И подставит.

Особенно это проявилось, когда я четверо суток, почти пять, отсутствовал в части. Дело было так: работали вдалеке от «дома», в районе Сычевки и Ржева. Отсняли все, что выбивают наших из Сычевки, можно сказать, что рокадную дорогу перерезали. А у меня поползла температура, как масла, так и воды. Делать нечего, планирую, сел у Семеновской в поле. Почва мокрая, на колеса уже не сесть. Сзади немцы, сижу в луже, винт в баранью дугу. Маслорадиатор забит землей. А рядом деревушка: домов 15 с колоколенкой. Моста нет, паромная переправа через речку Держа. Пацанята сами ко мне прибежали, их, правда, пришлось обратно сгонять, за лопатами, трактором и взрослыми. Три деда, да человек 15 баб, с детишками. Всем селом вначале поставили «МиГ» на стойки, затем его выдернули хвостом вперед из ямы. А у меня же сзади разведданные в рулонах. Подтащили самолетик к парому, пришлось перила срубать. Оказался на пустом берегу, рядом с еще более мелкой деревушкой Печоры. Сгонял пацана в село побольше, Ивановское, с запиской. Оно хоть и недалеко, три километра, но по такой жиже — это час туда, час обратно, а мне от самолета не отойти, его сжечь надо, если противник появится. Сам сижу под машиной и плоскости откручиваю, благо, что набор ключей в хвостовом отсеке нашел. Это 17-го октября было. Большой дождь еще не начался, но тучек набежало — мама-не-горюй! Председатель, не будь дурак, связался с Орловкой, там посадочная площадка. Малец мне это сообщил, и был таков. Я снял плоскости, прислонил их к стойкам, надо мной прожужжал По-2, покружился и улетел. А машины так и нет. Когда стемнело, решил идти в Ивановское, предварительно сняв кассету. Она довольно большая, на магазин от MG похожа, двухсторонний. Тащить ее неудобно, от слова совсем. Завернул в ветошь, ну и отнес подальше от самолета в кусты. Нашел «председателя». У него машин нет, все мобилизовали, людей тоже нет. Врет, что и лошадей нет. Но телефон работает. Через Погорелое Городище, чувствуете какое поэтическое название! — дозвонился до Орловки, а они выслали машину и теперь не знают, где она. Я сообщил свой код по крайнему вылету, но они оказались воинской частью другого фронта. В общем, классика жанра! От меня до станции Княжьи Горы всего 18 километров, а я туда попасть не могу.

— Командир, ты понимаешь, для чего я летал к Сычевке, и кто приказал мне это сделать?

— Да видели мы твой драндулет без крыльев. Лично летал. Сесть там негде.

— Ну я же сел, на истребителе.

— Так садиться я не хочу, на винт свой посмотри. В общем, так: машина к тебе ушла. Доберется — пляши, а не доберется — у меня другой нет.

Машина пришла под утро, и водитель сказал, что той дорогой он больше не поедет. Затем сказал, что топливо у него на нуле, пришлось перекачивать пусковым насосом из самолета, с помощью его шланга. Хоть шланг был! Вкруговую к вечеру добрались до Княжих Гор, где смог связаться со своими. Ночью тронулись в сторону Москвы на пустой платформе. Я сидел в кабине и спал там же. А дождь просто поливал, безостановочно. Ехать, вроде, и недалеко, но добирался я еще полтора суток, в конце концов, мои нервы не выдержали, и я выгрузился в Тушино, во время стоянки там сумев созвониться с управлением ПВО Москвы. Ремзавод здесь был, не сразу, но через еще двое суток они заменили винт, промыли два радиатора и заменили два тросика тяг, регулирующих поток воздуха через радиаторы. Вот мне интересно! Какой чудак их сделал так, что они перекрывают поток при обрыве? Но кто-то же это сделал? Ну, а я получил выговор от комфронта Жукова и командующего авиацией: за несвоевременную доставку сведений разведки, и слабый контроль за действиями подчиненных.

Пока я ремонтировался, в наш «тупичок», а железная дорога заканчивалась в лесу километрах в 12-ти от нас западнее, ее еще не закончили, загнали большое количество платформ, потому что обе площадки стало сильно заливать с центральных холмов, и полк переместили на станцию Бутово, за Подольск, там самолеты вывезли на аэродром НКВД. Раньше он назывался Астафьево, но шутники его быстро переименовали: «Оставь его». До войны был транспортным. И сейчас здесь базируются самолеты московской авиагруппы особого назначения ГВФ. Их штаб находится неподалеку во Внуково, но четыре из семи эскадрилий базируются здесь. Ими распоряжается капитан Таран. Командиром группы был вообще гражданский летчик Владимир Михайлович Коротков. До войны он был шеф-пилотом Аэрофлота. Отношения между летчиками здесь более чем странные. Ну, не армейцы они, от слова «совсем». Между собой они шутят, что они — «летчики плохой погоды». Вот из-за этой «плохой погоды» мы здесь и оказались. Третья и четвертая эскадрильи полка набираются не из молодых летчиков, а с «плохой погодой». Разбросали нас, правда, круто, место это, прямо скажем, своеобразное, и стоянок тут как грязи, полк рассредоточили так, что без машины в соседнюю эскадрилью просто не попасть. Но, в отличие от Чехова-6, даже под проливным дождем, и облачности ниже 100 метров, здесь можно было взлетать и садиться. Нашей эскадрилье не слишком повезло, нас расселили в совхозе Астафьево. Почему не повезло? Птичек они разводили: курочек, уточек, индюшек. В мокрую погоду запах стоял весьма специфический. Да и в каждом дворе этой нечисти хватало! Гуси нашей хозяйки невзлюбили Вику, и буквально на голову ей садились.

А еще рядом усадьба была, красивая, но перекрашенная, затянутая сетками для маскировки. Туда мы не ходили, это был госпиталь ВВС, ожоговый. И выздоравливающим было запрещено появляться на территории аэродрома. А они просто рвались к самолетам. Так что, через некоторое время нас, в конце концов, перевели на северные стоянки, подальше от этого страшного места.