Прыжок тигра - Казанцев Кирилл - Страница 13

Старик не унимался и продолжал вещать, как дорвавшийся до аудитории ворон. Максим к словам деда особо не прислушивался, поглядывал по сторонам, высматривал в зарослях Кирюшу. Но все было по-прежнему тихо, мокрые макушки бурой травы не двигались, только плеснула хвостом по воде пруда большая рыбина.

– Дом сгорел, мы на улице остались, а Светку сразу милиция забрала. Потом в гостинце нас поселили, туда к нам пришли из собеса и сказали – Светку в тюрьму, ее мальчишку в детдом, а меня сюда.

– Кто пришел? Куда? – переспросил Максим. Он не понял ничего – дед говорил то ли о своих беспутных родственниках, то ли о бывших соседях. Но вдаваться в подробности было уже некогда – со стороны забора донеслись крики, но слов различить не удалось – было очень далеко. Максим не сводил с мусорки взгляд – забор находился именно в той стороне, и там явно что-то происходило.

– Я же говорю, из исполкома пришли, из опеки и попечительства – это они там решают, кого куда, – повторил старик, – они и документы в суд передают. Пацана, сказали, в приют сначала сдадут, а уж потом в детский дом, а меня…

– Куда сначала, куда потом? – переспросил Максим, но тут же сам скомандовал старику замолчать. Топот, хруст и мат отчетливо слышались в сыром воздухе – через заросли с грацией кабана ломился Кирюша. С руганью и угрозами он пер к помойке и на ходу предсказывал деду большие проблемы в недалеком будущем.

– Так, дед, слушай сюда. Иди и жди его там. Да не трясись ты, ручонки у него коротки, не тронет он тебя. Не успеет. Стой на месте, пока он к тебе близко не подойдет. Давай, пошел, дедуля, пошел, – Максим подтолкнул старика вперед по тропинке, а сам прыгнул в бурьян. Бегом обогнул свалку по высокой траве и оказался у Кирюши за спиной. Похожий чем-то на воблу – такой же сухой, скрюченный и костлявый мужик – остановился у вмурованных в груду отбросов контейнеров. Потоптался, озираясь по сторонам, заткнулся ненадолго, но вопли быстро возобновились – Кирюша увидел жертву. Дед мелкими шажками очень медленно поднимался по тропинке от пруда вверх и косился по сторонам. Он сделал шаг, потом еще один, остановился и застыл столбом на месте. «Иди, дед, иди, не бойся» – Максим замер в бурьяне, подобрался перед прыжком. Кирюша же активизировался, при виде беззащитного старика у мужика открылось второе дыхание. Озверевший заместитель директора пронесся мимо и даже вытянул руку, чтобы схватить беглеца за грудки. Максим выскочил из зарослей, догнал Кирюшу и дернул его за полу короткого, до колен, пальто. Дед сначала отшатнулся, но, увидев Максима, вытаращил глаза и бежать передумал. Кирюша завертел головой, дернулся, но это была уже агония мухи в липкой паутине – лапки и крылышки запутались в тонких нитях, и вырваться насекомому уже не поможет никакая сила. Кирюша пытался шевелить верхними конечностями и слабо попискивал, но без толку. Максим еще в прыжке, подсунул свои руки под руки «оппонента», ладонями надавил ему на шею, а локтями сжал Кирюше ребра, и держал теперь, как в капкане, не давая оппоненту поднять головы.

– Это он? – спросил Максим у обалдевшего деда. Тот вопроса сначала не понял или не расслышал, пришлось повторить. Дед согласно затряс мокрыми седыми волосами, но с места не двинулся. Кирюше было очень неудобно, он ничего не видел и не мог понять, с кем говорит старик. Попытка обернуться и стряхнуть с себя обидчика закончилась неудачно. Максим оттащил мужика назад, развернулся вместе с ним, разжал руки и толкнул Кирюшу коленом ниже спины. Тот отлетел к помойке, упал на четвереньки и выругался. Максим одним прыжком оказался рядом с заместителем директора, и врезал Кирюше ногой в живот. А потом бил уже без разбору, куда придется, остервенело, молча и размерено, чтобы не сбить дыхание. Кирюша пытался отползти, приподнимался на локтях, извивался, но Максим рывком за шиворот возвращал заместителя директора в исходное положение. Кирюша сдался быстро, закрыл руками голову, сжался в комок и больше рыпаться не пытался. Максим пинком развернул мужика на спину, наклонился и парой хороших пощечин привел его в чувство. Кирюша повернул разбитую голову и приоткрыл глаза.

– Здорово, сволочь. – Слова давались с трудом. Максим убрал руки в карманы ветровки и присел на корточки.

– Применяете новые эффективные методы лечения пожилых людей? Трудотерапия? Ну, и как успехи? Как успехи, спрашиваю? На меня смотри, скотина! – рявкнул Максим, и окрик подействовал. Кирюша попытался сесть, но окровавленные пальцы скользили по скользкой вонючей подстилке, и заместитель директора так и остался в невыгодной для себя позиции. Он поджал колени, перевернулся на бок и закашлялся.

– Ты кто вообще? Тебе чего надо? – отплевавшись, спросил он. Максим отвечать не торопился, молча рассматривал разбитую Кирюшину рожу. Тот скривился, отвернулся, но удар в нижнюю челюсть заставил его снова повернуть голову.

– Я тебе сейчас башку оторву и через забор брошу. Чтобы все полюбовались. Вся ваша мразь, что на стариках наживается, – вполголоса, чтобы не услышал дед, пообещал Максим. От услышанного Кирюше стало нехорошо, ему даже удалось сесть, но ненадолго. Новый удар в грудь отбросил его назад, голова Кирюши мотнулась и врезалась затылком в бок старого холодильника. Заместитель директора вскрикнул и оглянулся, Максим не шевелился, не спуская с мужика глаз.

– Кто наживается, мы? Впахиваем целыми днями, как кони, семей не видим! – точно копируя интонации и голос своей туповатой «половины», проорал срывающимся голосом Кирюша.

– Да ладно? А в столовой случайно не твоя жена работает? – без интереса, так, для порядка поинтересовался Максим, и Кирюша подавился собственной слюной. Сплюнул, вытер губы рукавом пальто и снова попытался сесть. Максим поднялся на ноги, запихнул руки в карманы куртки. Кирюша вздрагивал от каждого движения Максима, трясся, как в припадке, и тянулся к внутреннему карману пальто.

– Не дергайся, – Максим толкнул мужика носком ботинка в грудь, рывком, выдирая с корнем пуговицы, «расстегнул» на нем пальто и вытащил из кармана на подкладке мобильник. Дорогая игрушка, сразу видно, что новая. И легкая – замаха и силы броска едва хватило до середины пруда. Булькнув, мобильник исчез под водой, и Кирюша выматерился в голос. Он почти плакал, и неизвестно, что причинило ему больше страданий – боль в избитом теле, унижение или потеря телефона. Максим убрал руки за спину, посмотрел на ветви берез над головой. Надо заканчивать этот концерт, и как можно скорее. Кирюша же понял это по-своему, он снова сплюнул и, выдал, еле ворочая языком:

– А жить, по-твоему, я на что должен? У меня зарплата официальная, с надбавками девять тысяч всего, на руки еще меньше! И ту не платят, кинули авансом половину месяц назад и все! Пусть старье это спасибо скажет, что их на улицу не выкинули – кормят, лечат, чего им еще надо? От них дети отказались и родственники, а мы им кто?

– Спасибо, – отозвался Максим и с издевкой склонил голову, – спасибо тебе большое. А квартирками их вы тоже за «спасибо» приторговываете? Тех, кто умер? Или сдаете? В качестве компенсации за свой непосильный труд?

Кирюша поперхнулся и кое-как мокрыми, грязными руками попытался вытереть разбитый нос. И выкрикнул, как выплюнул:

– Да когда бабка в том году зимой помирала, я ей врача на своей машине, привез! Ночью! И заплатил из своих за капельницу и за лекарства!

– Да ты просто подвиг совершил, герой! Только я не понял – вам по штату разве врач не положен? Или хотя бы медсестра? Или вы так затраты оптимизируете? – Максим сгреб заместителя Гузикова за шкирку и оттащил подальше от груд мусора. Скользко там и неудобно, оступиться можно. И остановился на полпути, услышав:

– Мужик, ты что – вчера на свет родился? Все так живут, все. Я не знаю, кто тебя нанял, но я тебе больше заплачу. Только…

– Я тебе сам заплачу. – Дальше все происходило очень быстро. Кажется, Кирюша пытался говорить еще что-то, но Максим уже не слышал его. Тихий шум дождя и плеск исчезли, от воды поднялся мутный туман, он прилипал к лицу и рукам, забивался в глаза и в рот, и Максим чувствовал, что начинает задыхаться. Кирюша давно заткнулся, его крики перешел в стон, а скоро оборвался и он. Максим остановился, перевел дух и вытер мокрый от дождя и пота лоб рукавом, обернулся на шорох. Дед топтался за спиной, он отвернулся и закрывал руками лицо, его плечи дрожали, а спина согнулась еще больше, из-под синей в клетку ткани торчали острые лопатки. Максим за воротник отволок бездыханного Кирюшу в самую груду мусора за контейнер, швырнул тяжелое тело ничком в отбросы и заломил ему руки за спину. Скрутил их найденным тут же обрывком упаковочной ленты и вернулся назад, к старику.