Хорошая плохая девочка (СИ) - Келлер Николь - Страница 6

Он обводит языком контур моих губ и проникает им в рот, отпуская себя. Он целует так, словно я — источник живительной силы, а Марк вознамерился испить меня до дна. Воскресенский зарывается пальцами в волосы на затылке, слегка оттягивая их. Но я не чувствую боли. Задрожала всем телом, изнывая от обрушившегося на меня желания. Но…нам же нельзя! Это неправильно!

Сейчас мы оба находимся во власти страсти, порока и низменных желаний. И, черт меня дери, нет никаких сил противостоять этим умелым ласкам парня. Посопротивлявшись несколько мгновений (больше из упрямства, чем из приличия), все же отвечаю Марку, отбросив все сомнения. Понятия не имею, что мной руководило в тот момент, но одно я знаю точно: мне жизненно необходимо было попробовать его губы на вкус.

Но Марк не останавливается на достигнутом: кладет вторую руку на поясницу, резко толкая на себя. И я каждой клеточкой ощущаю, как он напряжен и возбужден.

Растворяюсь в водовороте ощущений, наплевав на меры предосторожности и приличия. Я доверилась парню, что так умело толкает меня за грань. Но, несмотря на это, я краешком сознания ощущаю, как Воскресенский плавно ведет ладонью вниз и сжимает мою ягодицу, сдавленно зарычав. И, наверно, это отрезвило меня.

С силой кусаю Марка за нижнюю губу, и когда он, зашипев от боли слегка отстраняется, с силой отталкиваю парня от себя.

— Вы забываетесь, Воскресенский! — шиплю, словно разбуженная кобра, внутри сгорая со стыда. Боже, как я могла до такого опуститься?!

— Катенок, ты не думаешь, что поздно уже ломаться? — криво ухмыляясь, произносит Марк, кончиком языка слизывая капельку выступившей крови.

— Ты меня принудил! Добровольно я ни за что бы не стала с тобой целоваться! Это…это почти что изнасилование! — я понимаю, что со стороны я выгляжу, как истеричка, но не могу себя остановить. Господи, до чего я опустилась?! А если бы нас заметили? Если бы мимо проходил кто-то из коллег?!

Марк скривился на мои слова, словно я ему подсунула лимон.

— Катя, ты же юрист, преподаватель уголовного права! Знаешь же, что в законодательстве нет определения понятия «почти что»!

Я задыхаюсь от наглости, а внутри параллельно загорается чувство довольства: этот паршивец-таки слушает мои лекции!

— Что ты? Что ты мне сделаешь, Катя? — нахально заявляет Марк, скрестив руки на груди и снова лениво растягивая мое имя. — Правильно, ничего. А вот я много что могу. Например, довести до оргазма, не снимая с тебя трусиков. Которые, я уверен, сейчас мокрые насквозь.

Моментально вспыхиваю от того, что этот паршивец говорит правду. Между ног потоп и пожар одновременно, и, по правде говоря, меня пугает моя реакция на этого парня.

Признаться честно, что касается постели, то здесь я очень комплексую. Мне не нравится сам процесс, я ни разу не получала оргазм от члена, плюс несмотря на то, что я всегда прошу выключить свет, все равно продолжаю стесняться и не могу раскрыться и довериться мужчине.

Первый раз для меня был ужасно болезненным, и последующие три — четыре — тоже, и, несмотря на то, что прошло уже достаточно лет, я всегда подсознательно жду этой боли. Ее нет, как и нет удовольствия, которое заканчивается тогда, когда член проникает в меня. Нет, учебники утверждают, что я не фригидна, потому что прикосновения к определенным частям моего тела вызывают во мне бурю эмоций, низ живота тяжелеет, хочется ощутить наполненность между ног, но…почему-то все моментально затухает, стоит мужчине приступить к «делу».

С Марком же не так. Это далеко не первый раз, когда он меня провоцирует, и результат всегда один: я его хочу. До боли. До дрожи. А ведь он даже ни разу не перешел черту! У нас были так, подростковые шалости, можно сказать.

— Правильно, Катя, — словно змей-обольститель тянет Марк, придвигаясь ближе и заправляя прядь волос за ухо. — Ты ничего не сможешь мне сделать. Знаешь, почему? Потому что ты хочешь меня. Твое тело не врет. И знаешь, что? Я все равно тебя трахну. Потому что трахнуть сексуальную преподшу — моя сексуальная фантазия номер один.

Как только смысл сказанного дошел до моего мозга, я, не задумываясь, размахиваюсь и влепляю хаму звонкую пощечину. Удар у меня хороший, поставленный, поэтому с удовольствием смотрю, как на щеке Марка выступает красный след от удара.

— А это будет еще интересней, чем я думал, — широко улыбается, потирая щеку.

Придвигаюсь и произношу на ухо одновременно томным и милым голосом, словно делаю непристойное предложение парню:

— Я тебе яйца оторву, милый, — и довольная собой ухожу, не оборачиваясь.

Катя

В раздражении буквально сбегаю по ступенькам, как у меня звонит телефон.

— Да! — рявкаю я, не глядя, кто звонит.

— Ого, прошла всего первая неделя учебного года, а у тебя уже глаз дергается? — удивленно спрашивает моя подруга Саша.

Тяжело вздыхаю, пытаясь унять бешено бьющееся сердце.

— Извини, Сашуль. Непростой день, — вернее, его окончание.

— Студенты достали?

Вспоминаю сцену в коридоре и снова тяжело вздыхаю. Достали, да. Вернее, один.

— Можно сказать и так.

— Я чего звоню-то. У Аси завтра не получится прийти на наш «женсовет», у меня тоже кое-что нарисовывается. Поступило предложение увидеться сегодня. Что скажешь? Или ты все еще сеешь в головы нерадивых студентов светлое, доброе, вечное?

— Упаси меня Бог! Пять часов в день — мой максимум. На сегодня я закончила и вполне свободна. Так что я двумя руками «за»!

— Отлично! Тогда часа через два встречаемся в нашем кафе.

— Договорились.

Закончив разговор с Сашей, сажусь в машину и тут же натыкаюсь на внимательный темный взгляд. Марк стоит у своего автомобиля, скрестив руки на груди. Его лицо ничего не выражает и по нему сложно прочесть какие-либо эмоции. Да и зачем мне это, собственно? Мы друг другу никто, а забивать голову лишней, ненужной мне информацией не вижу никакого смысла.

Откинув все лишние мысли, выезжаю с парковки на встречу с девочками. Их поддержка мне сейчас точно не помешает.

Вот уже много лет я, Альбина, Ася и Саша встречаемся раз в две, иногда в три недели, чтобы поделиться новостями и просто пообщаться. Это наш священный ритуал еще с института, и мы стараемся его не нарушать. Раньше с нами была еще Лилия, но сейчас у нее не самый простой период, и она пока пропускает наш «женсовет», как мы называем наши встречи. Тем более, она сейчас в положении.

— Привет, девчонки! — плюхаюсь на диванчик рядом с Альбиной.

— Ты какая-то взбудораженная, — с подозрением оглядывает меня Ася. — Может, сразу чего покрепче? Нервишки подлечить.

Вспоминаю Марка с его темными омутами, его протяжное «Катя» и тяжело сглатываю. Нет, моя дорогая, алкоголь мне точно тут не поможет. Надо что… погорячее.

— Нет, спасибо, я за рулем.

— А что случилось? Я что-то пропустила? — оживилась Саша.

— Наша Катя теперь преподает в ВУЗе. Только извини, дорогая, но глядя на тебя, я вспоминаю Кемерон Диаз из «Очень плохая училка». Ты специально так одеваешься? Чтобы провоцировать? Уверена, что парни с тебя глаз не сводят, — заговорщически улыбаясь, произносит Альбина.

— А что не так с моим нарядом? — недоуменно оглядываю себя с головы до ног. Юбка-карандаш, бирюзовая блузка с неглубоким вырезом, каблуки, неброский макияж. Не понимаю, что не так.

— Да то, что ты в любое время суток выглядишь бомбически! Как тебе это удается?!

— Зависть — плохое чувство, Сашуль, — прищурившись, произношу я, и мы дружно смеемся.

На самом деле это не так, у нас очень близкие отношения, у некоторых сестер таких нет. И я целиком и полностью могу доверять своим девчонкам.

— Ну, а если серьезно, Катюш, ты все равно какая-то грустная и дерганая. Что случилось? — спрашивает Ася, пронизывая меня цепким взглядом.

Я тушуюсь под внимательными взглядами девчонок, и сама не знаю, почему, но впервые в жизни утаиваю от них правду: