Пролейтесь, слезы… - Дик Филип Киндред - Страница 16

• Предыдущая
• 16/45
• Следующая

— Занести его в архив? — спросил полицейский в форме.

— Чего ради? — пожал плечами Мак-Налти и дружелюбно похлопал Джейсона по спине. — Идите домой, Таверн. Возвращайтесь к своей милашке с детским личиком. Маленькой девственнице. — Он усмехнулся и пошел в сторону нетерпеливо ожидающих своей участи задержанных.

— Вы свободны, сэр, — повторил офицер в форме.

Кивнув, Джейсон стал пробираться к выходу из полицейского участка номер 469.

Рано или поздно меня схватят, подумал Джейсон. Сравнят отпечатки. Хотя…, прошло пятнадцать лет с того времени, когда сделали фотографию. Может, ЭЭГ и голос записывали тоже пятнадцать лет назад?

С другой стороны, отпечатки пальцев на руках и ногах не меняются. А может, сегодняшнюю распечатку они тут же сунут в уничтожитель, и делу конец? А сами данные передадут в Мемфис, чтобы обновить мой, “мой” в кавычках, естественно, постоянный файл? Файл Джейсона Таверна?

Слава богу, что механик по дизелям по имени Джейсон Таверн никогда не нарушал закон. Никогда не сталкивался с полицией или нацгвардией. Дай ему бог здоровья.

Над головой раздался рев полицейской вертушки. Красные лучи прожекторов заметались по толпе, а из мегафона прогремело объявление:

— Мистеру Джейсону Таверну немедленно вернуться в полицейский участок номер 469. Мистеру Джейсону Таверну…

Слова повторялись снова и снова. Джейсон застыл на месте. Выходит, его уже вычислили. Им не потребовались ни часы, ни дни, ни недели. Несколько минут.

Он вернулся в полицейский участок, поднялся по лестнице, прошел через автоматически открывающиеся двери, пробился через толпу издерганных несчастных людей и подошел к офицеру в форме, который рассматривал его дело. Мак-Налти был уже там. Они о чем-то хмуро спорили.

— А вот и наш мистер Таверн, — буркнул Мак-Налти, подняв голову. — Почему вы вернулись?

— Из вертолета… — начал объяснять Джейсон, но Мак-Налти его перебил:

— Это ошибка. Обсуждали ваш файл, а какой-то болван решил, что вас надо вернуть, и передал сообщение на вертушку. Но раз уж вы здесь… — Мак-Налти повернул папку с делом Джейсона так, чтобы он смог увидеть фотографию. — Это вы пятнадцать лет назад?

— А кто же еще? — проворчал Джейсон. На него смотрело изможденное лицо с выдающимся кадыком, отвратительными зубами и отсутствующим безвольным взглядом. Нечесаные космы соломенного цвета свисали над оттопыренными ушами.

— Вы что, сделали пластическую операцию? — поинтересовался Мак-Налти.

— Да.

— Зачем?

— Чтобы не выглядеть таким чучелом.

— Теперь понятно, почему вы такой красивый и видный, — произнес Мак-Налти. — Солидный, авторитетный человек. Даже не верится, что из такого, — он брезгливо ткнул в фотографию, — им удалось сделать вот это. — Мак-Налти дружелюбно похлопал Джейсона по плечу. — А где вы нашли столько денег?

Пока Мак— Налти разглагольствовал, Джейсон лихорадочно читал напечатанные под фотографией данные. Джейсон Таверн родился в Сиерсо, штат Иллинойс, отец токарь-револьверщик, дед владел несколькими магазинчиками по продаже фермерского оборудования. Удачное совпадение, если учесть, что он сказал Мак-Налти о своем настоящем занятии.

— Уиндслоу мне дал, — сказал Джейсон. — Простите, я всегда называю его так. Наверное, это странно слышать. — Профессиональная привычка выручала. За несколько секунд он успел прочитать и запомнить почти страницу. — Дед меня очень любил. Кроме меня, у него не было внуков.

Задумчиво просматривая документ, Мак-Налти кивнул.

— Я выглядел деревенским увальнем, — продолжал Джейсон. — Как теперь говорят, лохом. Все, что я мог делать, это чинить дизельные двигатели. Но мне всегда хотелось большего. Поэтому я попросил у Уиндслоу денег и двинул в Чикаго.

— Все сходится, — кивнул Мак-Налти. — Мы знаем, что подобные пластические операции вполне возможны и даже не стоят огромных денег. Другое дело, что на них, как правило, идут беглые каторжники. Поэтому мы отслеживаем все косметические клиники.

— Вы только посмотрите, каким я был уродом, — сказал Джейсон.

— Это верно. — Мак-Налти хрипло рассмеялся. — Ладно, простите, что потревожили. Можете идти. — Полицейский махнул рукой, и Джейсон шагнул в толпу ожидающих своей участи людей.

— Эй! — крикнул ему вслед Мак-Налти. — Еще кое-что… Слова Мак-Налти едва не потонули в общем гуле. Сердце Джейсона похолодело.

Если тебя хоть раз заметили, подумал Джейсон, дело никогда не закроют полностью. Поэтому самое главное — не попасться в первый раз. Но я уже попался.

— Что еще? — произнес Джейсон с отчаянием. Они просто играют со мной, подумал он. Пытаются окончательно сломать. Он чувствовал, как дрожат от страха его сердце, легкие, все жизненно важные органы Даже у него, у шестого.

Мак— Налти протянул руку.

— Ваши удостоверения. Я хочу, чтобы с ними поработали специалисты. Если все в порядке, получите их послезавтра.

— А вдруг меня остановят… — попытался возразить Джейсон.

— Вам дадут временный пропуск, — остановил его Мак-Налти. Повернувшись к толстому офицеру в форме, он распорядился:

— Сделайте четырехмерное фото и выдайте ему временный пропуск.

— Хорошо, инспектор, — произнес толстяк и протянул распухшую руку к фотокамере.

Спустя десять минут Джейсон снова оказался на уже опустевшем ночном тротуаре. На этот раз в кармане у него лежал настоящий временный пропуск. Даже Кэти не смогла бы сделать лучше. Разве что…, действовал этот пропуск всего неделю. И все же…

В течение недели он мог ни о чем не беспокоиться. А потом…

Он сделал невозможное: обменял полный бумажник фальшивых удостоверений на один настоящий временный пропуск. Джейсон вытащил пропуск и принялся разглядывать его при свете уличного фонаря. Срок действия был проставлен голографически. Можно было вставить еще одну цифру. В пропуске стояла цифра семь. А значит, Кэти могла изменить ее на семьдесят пять, или девяносто семь, что будет легче.

До Джейсона неожиданно дошло, что как только в полицейской лаборатории установят, что его удостоверения поддельные, номер его пропуска, его имя и фотография будут переданы на все контрольно-пропускные пункты планеты.

Но пока это не произошло, он мог быть спокоен.

Рано вечером, когда толпа еще не успела расцветить цементные тротуары Лос-Анджелеса, генерал полиции Феликс Бакмэн посадил служебную вертушку на крышу здания полицейской академии. Какое-то время генерал рассеянно разглядывал первую страницу единственной вечерней газеты, потом аккуратно сложил газету, бросил ее на заднее сиденье и вышел из машины.

Вокруг все как вымерло. Одни уже сменились, другие еще не приступили к работе.

Генерал любил этот период. В такие минуты ему казалось, что огромное здание принадлежит только ему. “И оставляет мир полночный темноте и мне”, вспомнил он строчки из элегии Томаса Грея. Его самого любимого автора. С детства.

Служебным ключом генерал открыл шахту лифта и спустился на четырнадцатый этаж, где он проработал почти всю жизнь.

Ряды пустых столов. Никого. Разве что за последним столиком трудится над рапортом офицер в форме. И еще одна женщина, тоже в форме, пьет кофе из большого бумажного стакана рядом с разливающим кофе автоматом.

— Добрый вечер, — произнес генерал. Он не знал ее, но это было не важно. Главное, что здесь все знали его.

— Добрый вечер, мистер Бакмэн. — Женщина вытянулась, словно ожидая распоряжений.

— Отдыхайте, — бросил Бакмэн.

— Простите?

— Идите домой. — Генерал пошел дальше, мимо длинного ряда столов из серого металла, за которыми трудился вверенный ему департамент полиции.

Большинство столов были чисты, офицеры тщательно прибирались после окончания работы. Но на столе под номером 37 лежали какие-то бумаги. Кто-то заработался. Бакмэн наклонился, чтобы прочитать табличку с именем.

• Предыдущая
• 16/45
• Следующая