Тайна Пандоры (СИ) - Виноградов Максим - Страница 8

Он посмотрел в глаза девчушке — слезы готовились потечь по бледному личику, сжатые губы подрагивали, волосы выбились из-под повязки и небрежно растрепались. Варвар подумал, что это будет самым печальным зрелищем в мире — если Пандора заплачет. Ему захотелось обнять ее, согреть, успокоить. Но вместо этого он повернулся, похлопав скакуна по холке.

— Хорошо! — решился Крэг-хан, — Веди!

Пандора ухватила коня под уздцы, скакун послушно зашагал за девушкой, второй увязался следом.

Крэг-хан плелся позади, проклиная свою непонятно откуда взявшуюся мягкость. Он обзывал себя слабохарактерным дураком, голос в голове ехидно вопрошал — с каких это пор женщина указывает воину куда идти и что делать? Ответ выплыл из подсознания — может быть, все дело в том, что ты не воин? Он зло сплюнул, приказав себе поменьше размышлять о всякой ерунде.

Вскоре девушка свернула в темный проулок, на который выходил задний двор богатой усадьбы. Ловко просунув худую руку между досок, Пандора отворила тяжелую калитку, заведя коней внутрь. Неподалеку от входа находилась конюшня, девушка зашагала в ее сторону.

— Конюх — старый человек, — виновато прошептала она, — За лошадьми ухаживает отменно, но увести их оказалось совсем не сложно.

Крэг-хан завел скакунов в стойла и, повинуясь внезапному порыву, принялся снимать с них амуницию. Когда кони были расседланы, в ход пошла щетка, а после пришел черед тряпки. Наконец, скакуны оказались вычищены и высушены. Пандора молча наблюдала за действиями мужчины.

— Я совсем не умею ухаживать за лошадьми, — виновато произнесла она, — Ты научишь меня?

— Может быть, — Крэг-хан кивнул, — Поговори с ними, угости чем-нибудь.

Пандора послушно протянула коню зеленое яблоко, ладошка девушки почесала ухо скакуна. Крэг-хан принес воду и накидал в кормушки еды.

Солнце почти село, на улице стояла кромешная темень, в окнах дома горел огонь, но не слышался ни единый звук.

— Нам пора, — сказал варвар, беря в руки свою сумку.

Девушка послушно кивнула, еле заметная тень выскользнула в калитку. Крэг-хан, перед тем, как выйти, заглянул в свой кошель.

Когда молодая пара скрылась за забором, из темного угла двора вышел старик со снаряженным луком в руке. Он нахмурился, оглядывая довольных обихоженных коней.

Тимос работал конюхом всю жизнь, поскольку ухаживать за лошадьми — его призвание. Никто не мог бы упрекнуть старика в том, что он отнесся к подопечным невнимательно, небрежно или без должного уважения. Поэтому сегодня, когда конюх обнаружил похищение, он чуть не свихнулся от горя. Старик даже подумывал о самоубийстве, но не осмелился. Тимос с ужасом представлял, что скажет хозяин, когда завтра утром придет посмотреть на своих питомцев.

Старик уселся в темноте конюшни и горько зарыдал. Каково же было его удивление, когда он услышал до боли знакомый перестук копыт! Тимос схватил лук, тетива натянулась, стрела легла в руку. Старик решил, что выстрелит в первого, кто появится в проходе.

Когда в дверях появилась прекрасная девушка, сердце старика дрогнуло. Следом вошел варвар, стрела задрожала, готовая к полету. Но девушка… такая не стала бы водиться с плохим человеком. А она смотрела на северянина с восхищением, с радостью. Конюх вздохнул и решил повременить.

Варвар принялся вычищать коней, Тимос опустил лук. Ему приходилось встречаться с северянами раньше. Ловкие, работящие, свободолюбивые. Они умели ездить верхом и ценили лошадей по достоинству. Старик наблюдал, как варвар обтер животных, принес еду и воду.

Наконец, девушка вышла на улицу, северянин двинулся следом. В последний момент он остановился, кошель раскрылся, на доску рядом со входом легли четыре монеты. Мужчина выпрямился, его взгляд остановился на Тимосе, того аж дрожь пробрала. Старик схватился за оружие, но когда лук поднялся, варвара уже и след простыл, лишь еле слышно хлопнула калитка.

Старик подобрал оставленные деньги, монеты звякнули в руке.

«Давно не был в Храме, — решил Тимос, — Надо бы принести жертву Зевсу, Аполлону. Да и Артемиде не повредит.»

Он закрыл калитку на все запоры, в конюшне полный порядок. Тимос заковылял в дом.

Сегодня он много нового узнал про других людей, да и про себя самого. День прошёл не зря.

Купец Кохиос водил караваны по Греции. Возил знаменитые Фессалийские вина, обратно — табак, зерно, ткани. Местность для торговли более чем подходящая!

Порт Коринфа принимал суда со всего Ионического моря, в Пирей и Салоники заходили корабли, бороздящие просторы Эгейского. Торговля шла бойкая, купцы никогда не оставались внакладе.

Дороги Греции считались безопасными, хотя в последнее время до Кохиоса доходили упорные слухи об участившихся разбойных нападениях. Как бы то ни было, нанимать дополнительную охрану купец счел слишком обременительным мероприятием.

Кохиос вел три телеги с товарами, на каждой — возница, он же, при случае, и боец. Купец надеялся, что этого будет достаточно для безопасного путешествия, предполагал держаться людных мест и проторенных дорог.

И все же Кохиос обрадовался, увидев в толпе знакомое лицо. Свежее летнее утро стало еще радостнее и приятнее.

— Ба! Какие люди! Хилон! Ты ли это? — возопил купец, перекрикивая уличный гам.

— Досточтимый Кохиос! Рад тебя видеть!

— Давай скорее сюда! — Кохиос указал на место рядом с собой.

Вскоре мужчина, пробившись через поток прохожих, уселся напротив купца. Облучок телеги позволил обоим устроиться с комфортом, теперь знакомцы могли спокойно пообщаться, не срываясь на крик.

— Куда путь держишь? — спросил тот, кого звали Хилоном.

— Известно куда, в Афины! — с гордостью ответил купец, — Говорят, там поднялся невообразимый спрос на темную ткань! Я рассчитываю просто озолотиться!

— Что ж, надеюсь, Гермес тебе поможет.

— А как же! Я молюсь Богу торговли регулярно, мои приношения щедры.

— Рад слышать. Ну раз уж нам по пути, надеюсь, ты не против, если я составлю тебе компанию?

Кохиос расплылся в улыбке, ведь именно на такой поворот событий он и рассчитывал.

— Конечно, мой друг! Твое общество скрасит время, путешествие из унылого превратится в интересное.

Купец внимательно оглядел своего товарища.

— Сколько же мы не виделись? Ты изменился, Хилон. Что за одежда? Ты что, стал монахом?

— Давненько-давненько! — усмехнулся попутчик, — И нет, я не монах, хотя можешь называть меня и так. Скорее — ученый, философ.

— Что случилось? С чего ты вдруг подался в религию?

— О! Это долгая история. Я встретил великого человека и его знания изменили меня.

— Надеюсь, ты мне расскажешь. Времени у нас достаточно!

Телеги встали в длинную очередь, что выстроилась у ворот Коринфа. Таможенники строго досматривали каждую повозку, проехать разрешалось только после уплаты определенной пошлины.

— Так что, говоришь, за учение ты теперь исповедуешь? — заинтересовался купец.

— Я — пифагореец.

— Ха! Новомодная секта, к которой, по слухам, сам Пифагор не имеет никакого отношения.

— Не стоит доверять всем слухам, друг мой.

— Ну, я гляжу, тебя учение здорово зацепило. А ведь когда я видел тебя последний раз, ты был воином, причем из лучших, — Кохиос задумался, продолжая разглядывать собеседника, — Хотя, глядя на тебя, мне кажется, что ты, при желании, и сейчас шутя раскидал бы всю стражу, а меня самого зашвырнул на крышу близлежащего кабака.

Хилон улыбнулся.

— Приятно слышать твою похвалу, Кохиос, хотя ты, конечно, как обычно преувеличиваешь. Я лишь скромный ученый, путешествующий в поисках новой мудрости.

Кохиос вернулся к управлению повозкой, а Хилон с улыбкой рассматривал прохожих и приближающиеся ворота Коринфа. После душной ночи в тесной комнатке постоялого двора так приятно оказаться на свежем воздухе, в дороге!

Утро заканчивалось, солнце припекало нещадно, днем, вероятно, жара будет докучать путникам всерьез. Пока прохлада еще держалась, горожане спешили по делам. Мужчины с корзинками и тубусами, женщины с сумками и кувшинами, дети со смехом и беззаботностью. Лавочники поспешно открывали магазинчики, кое-где уже вовсю шла бойкая торговля. Кабаки и таверны принимали первых утренних посетителей. Городская жизнь кипела.