Набирая силу (СИ) - Каменистый Артем - Страница 27

Плато холмистое, засыпанное валунами, возвышалось над ней метров на сто, если не больше, но язык не поворачивается сказать, что мы любуемся на новые ландшафты сверху вниз.

Да и любоваться – неправильный термин.

Слишком мрачная картина перед нами открылась, чтобы любоваться…

Внизу рос лес, и лес этот, разумеется, был непростым. До этого я на всякие успел насмотреться. Лиственные и хвойные заросли разных видов встречались, пока ехал в факторию с караваном. С Бякой тоже повидал кое-чего. В первой жизни доводилось поглазеть даже на мангровые побережья. Глядел на них со стороны моря, с борта быстроходной лодки, попивая при этом прохладительные напитки и подставляя лицо тёплым порывам тропического ветра.

В общем, специалистом по лесам назвать себя не могу, но и к горожанам, ничего кроме парков не повидавших, тоже не отношусь.

Но этот лес – другой. Совсем другой. Он чересчур мрачный, он даже со стороны давит своею нескрываемой враждебностью. Враждебностью дикой, первобытной, чуждой всему человеческому. До этого я считал, что печальнее зрелища, чем сырые заросли старых елей не существует. Не зря у нас говорили: «В сосновом лесу веселиться, в берёзовом молиться, в еловом удавиться».

Но в сравнении с тем, что простиралось дальше, еловый лес – это представление с клоунами для маленьких девочек.

Потому что в этом лесу даже матёрый оптимист задумается о покупке верёвки с мылом.

И ведь попробуй описать свои впечатления, никто не поймёт, что же в нём такого плохого. Потому что это видеть надо, а не слушать.

Больше всего деревья походили на сосны с тёмно-рыжей, почти чёрной корой. Стволы топорщились протяжёнными выступами, походившими на вертикально устроенные рёбра жёсткости и придававшие схожесть со скелетами каких-то фантастических созданий. Ветви располагались высоко от земли, иногда зеленея лишь на верхней трети, а то и четверти. Хвоя очень густая, хвоинки длинные, побольше ладони взрослого мужчины. И оттенок у них яркий, кислотно-зелёный, неестественный. Будто дешевой краской выкрасили.

И самое главное – размер. Рекордные деревья достигали стометровой высоты, если не больше. Таким образом, долина, ими заполненная, смотрелась вровень с плато. Ну это, конечно, если вдаль уставиться, где вершины ненормальных сосен сливаются.

Бяка, неотрывно уставившись вниз, пролепетал:

– Я вот никак понять не мог, почему про эти места так говорят. Почему Чащобой называют. Теперь понял.

– Да, лес серьёзный, – согласился я. – По-моему, вон там можно спуститься. Удобная расселина, и под ней вон сколько камней навалило. Наверное, здесь вода после дождей стекает с плато.

– Вода? Спуститься? – заметно напрягся Бяка. – Гед, зачем нам спускаться? Разве нельзя дальше по камням идти?

Я покачал головой:

– Мы ведь не просто так идём, а по карте. Там, на камнях, мы, похоже, обходили что-то нехорошее. Оно дальше к северу располагается, и отмечено отрубленной головой. Так что, эти нелегалы напрямую не ходят, только в обход. А они посильнее нас, они могут пройти там, где нам не пройти. Если они чего-то боятся, нам надо бояться в сто раз сильней. Придётся делать так, как они делают, иначе пропадём. Дальше камней нет, дальше только этот лес. Значит, нам надо вниз.

– Гед, можешь думать, что я трус, но мне очень не хочется идти вниз. Там плохо.

– Бяка, я тебя прекрасно понимаю, мне самому туда не хочется. Но если не вниз, тогда куда? Назад? Там мы уже были. Попробовать обойти эту долину с запада? Но неизвестно, сколько идти придётся. И не забывай, что наверху нет ни воды, ни еды. И где гарантия, что среди камней не нарвёмся на что-то нехорошее? Да и ночью надо где-то от тсурров прятаться, а где здесь спрячешься?

– А там мы где прятаться будем? – Бяка указал вниз.

Я пожал плечами:

– Без понятия. К предыдущим убежищам нас карта вывела, вот и сейчас выведет. Знак убежища тут обозначен. Три сосны нарисованы, это означает, что оно где-то в лесу.

– А ты не ошибся, как с гоблинами?

– Бяка, повторяю: на карте нарисованы в ряд три дерева. И знак лагеря на среднем. По-моему, это жирный намёк именно на этот лес, потому что на плато нормальных деревьев нет. Но если есть другие варианты, излагай. Надо что-то решать, а то солнце скоро заходить начнёт.

Бяка печально вздохнул и направился к расселине.

При ближайшем рассмотрении лес оказался не таким уж и страшным. Я-то ожидал встретить внизу непролазный бурелом, развалы костей, запах разлагающейся плоти и многочисленные следы чудовищ столь ужасного облика, что к ним даже тсурры на «вы» обращаются.

Но, спустившись, мы оказались на бесконечном пружинящем ковре, состоящим из сухих хвоинок. Лишь редкие кустики невысокого папоротника и развалы громадных шишек разбавляли эту гладь, уходящую во все стороны, чтобы раствориться вдали среди переплетения гигантских древесных стволов.

Приблизившись к первому гиганту, я провёл ладонью по шершавой коре и обратился к ПОРЯДКУ, пытаясь что-нибудь выведать об этом виде деревьев. Но, увы, как и в предыдущих опытах, в том числе с полезными травами, я не получил отклик. Навык, полученный в Чащобе, не работает с растениями. Чтобы это делать, необходимо открыть Травничество, а я не уверен, что остро нуждаюсь в этом умении. Увы, хоть атрибутов набрал немало, надо помнить, что количество их ограничено, и чем дальше, тем труднее открывать новые, не переходя на другую ступень. Значит, место лучше приберечь для более важного, или того, что не получится скинуть на Бяку.

У него лимит приличный, до полного заполнения ещё далеко.

– Бяка, у тебя же Травничество прокачано. Что ПОРЯДОК говорит про это дерево?

У спутника большие проблемы с грамотностью. Очень запущенный случай. Потому о полноте информации, доступной мне, мечтать не приходится. Но что-то ведь ему должно поясняться.

Упырь не стал переспрашивать. Сам понял, о чём речь. Тоже прижал ладонь к коре, взгляд его стал отрешённым, но уже через несколько секунд глаза широко распахнулись.

– Гед, это же глайты! И как я сам не догадался!

– Что за глайты?

– Ты разве не слышал?

А вот тут в памяти что-то шевельнулось. Напряг мозги и вспомнил, что я и вправду знаю про деревья с таким названием, только не представлял, как они выглядят. Да и давненько слышать доводилось, вот и не получилось вовремя и правильно соотнести информацию.

Та самая злосчастная экспедиция, затеянная моей матерью. Одна из её отчаянных авантюр. На север отправилась группа отборных шудр. Шли они не погулять, а с целью пополнения клановой казны. Ну и личные премии подразумевались, ведь даже самые преданные подданные нуждаются в традиционных стимулах.

Двигались к конкретной цели, о которой мать как-то откуда-то прознала. Подразумевалось, что там, на окраине глайтового леса, экспедиция устроит лагерь и займётся заготовкой специй. Вроде как, опасности там есть, но их не так много, как в альтернативных местах.

Одна из специй – масло глайтов. Его выжимают, вроде как, из орехов, выколачивая их из шишек. Ценится высоко, в сезон можно добыть много.

Как и все прочие авантюры матери, эта не задалась. Полным провалом не назовёшь, но до успеха сильно не дотянула. Шудры вернулись домой не все, и принесли не так много добычи, как планировалось. Кое-что даже бросить по дороге пришлось, не хватало рук и сил, да и драпать пришлось с повышенной скоростью.

В том числе где-то в Темнолесье остался тот самый масляный пресс. Его специально ради такого дела приобрели, мастеров, чтобы изготовить не такое уж сложное устройство, у клана не осталось. Какая-то продвинутая по меркам туземцев винтовая конструкция с высокой эффективностью, стоила она далеко не копейки. Вот и запомнилось, как мать выговаривала шудрам за эту потерю.

– Слышал, из них масло добывают, – ответил я, вспомнив все эти подробности, и заодно по привычке мысленно перекрестив глайт в секвойю.

Почему бы и нет? Да, сходство не сказать, что полное, но оно, несомненно, есть.