Самая страшная книга 2021 - Гелприн Майкл - Страница 24

Когда-то отец взял его в Хибины и снял в долине посреди гор номер в гостинице. Игорю было лет шесть, может, чуть больше, но тот поход он запомнил навсегда. Даже убранство в комнате – стены, отделанные вагонкой, двухъярусная кровать, простенький душ. До чего же было чудесно сидеть у окна и смотреть на то, как снаружи ревет буря! Деревья гнулись под ударами ветра, от дождя дрожали стекла, а над столом горела лампа, и в кружке с нарисованной лисичкой стыл только что налитый чай.

– Папа, а почему ураган опасный? – спросил тогда маленький Игорь.

Отец вздрогнул, посмотрел на сына. Его словно выдернуло из другого мира, и он с удивлением обнаружил, что здесь не один.

– Ну… Сам по себе он не так опасен, – сказал папа. – Вот мы с тобой же в домике, и ничего нам не страшно. Вот были бы мы на улице – тогда да. Сорвет и унесет далеко-далеко.

– Как девочку Элли?

– Да, – улыбнулся отец. – Как девочку Элли.

– Я хотел бы побывать в Изумрудном городе.

Папа хмыкнул, отхлебнул из чашки.

– А ураган сильнее тебя?

– Сильнее.

– А медведя?

– И медведя, – улыбнулся папа. Его вечно усталое лицо, набухшие синяки под глазами и неизменно тусклый взгляд еще ничего не говорили ребенку. Так же, как и то, что только здесь, вдали от дома, отец казался живым.

– И тинарозавра?

– ТиРАННОзавра, – мягко поправил папа. – Да, и его сильнее.

– А ты смог бы побить ти-ра-ннозавра? – Игорь старательно разделил сложное слово, чтобы сказать правильно.

– Смог бы. Нет таких чудищ, Игорек, которых не смог бы победить человек. Но плохая погода сможет погубить даже самого умелого охотника. И вот ее победить невозможно. Только защититься, как мы с тобой сейчас. Запомни это.

Игорь запомнил.

Отец ушел из семьи через четыре года после той вылазки, проиграв бой с чудовищем по имени быт и навсегда исчезнув где-то в холодном городе. Но оставил на память страсть к горам, этот странный разговор, да еще вкус деревенской яичницы с луком, что готовила по утрам хозяйка той гостиницы.

Цок… Цок… Цок…

Ветер швырнул в лицо ледяные осколки. Игорь зашипел, остановился, промаргиваясь.

– Сука… – процедил он, почти не чувствуя опухшие губы. – Сучья ты зараза, а…

Обернулся.

Дракоши позади не было.

Холод отступил. Изнутри рванулся жар, ударил в лицо. Черт… Черт! Игорь сбросил рюкзак, и ледяной ветер сразу же напомнил о себе. Пока тяжеленная ноша висела на спине – там оставалась последняя цитадель тепла. Теперь она пала. – Сука… – повторил Игорь. Зашагал вниз по тропе, выглядывая среди камней зеленую куртку друга.

– Толя! – хрипло крикнул он. Но ветер выл громче, раздирая слово на тысячи холодных кусочков и разбрасывая над камнями. – То-о-о-оля-я-я!

Цок-цок-цок.

Колени болели. Тянуло голеностоп справа. Прихрамывая, Игорь брел по тропе и выглядывал впереди зеленую куртку товарища. Сорвался? Ветром сшибло? Ногу сломал и лежит где-то? Сценарии в голове возникали так обильно, будто в мозгу взорвался фейерверк с трагедиями.

– То-о-о-оля-я-я!

Ветер взвыл, разбирая слова на буквы и разбрасывая их по снегу. Игорь добрался до взятой было ступеньки, морщась от боли, спустился по камням и увидел Дракошу.

Друг скорчился в щели между мокрыми валунами, прячась от ветра, и курил, содрогаясь всем телом.

– Ты охренел, обезьяна? – гаркнул на него Игорь. – Чего расселся?

– Я упал-с-с-с, – улыбнулся ему друг. Губы его тряслись. – Вс-вс-встать не мог-с-с-с. А ты-с-с-с идешь-с-с-с. Еле всталс-с-с-с.

Его колотило. Все слова стали сипящими, едва слышными.

– Думалс-с-с все-с-с-с.

Игорь содрал с себя мокрую куртку. Бросил сверху на скрючившегося друга. Тот подтянул ее поближе, благодарно глянув.

Подниматься оказалось труднее. Ветер свирепствовал. Игорь торопился, почти бежал, оскальзываясь на камнях. В животе растекался холод. Горло как оледенело и в груди расцветал снежный цветок.

Добравшись до рюкзака, он подхватил его, ахнул от тяжести. Затем зашипел от холода, когда остывшая спинка плюхнулась на сырую флиску.

Спотыкаясь поспешил вниз. Поскользнулся. Лодыжку прострелила боль. Ветер толкнул в спину, и Игорь едва не рухнул с тропы на склон.

– Сука! – снова рыкнул он. Собрался с силами, похромал дальше, опираясь на палку.

Дракоша закрылся курткой с головой. Дым сигареты, густой из-за холода, валил из салатовых рукавов.

– Терпеть! – просипел Игорь и выпотрошил рюкзак. Сейчас уже было не до размышлений. Сейчас все нужно делать быстро. Коченеющими руками он вытряхнул палатку из чехла. Ветер вцепился в тент, дернул его по склону.

– Да стой, тварь! – гаркнул Игорь. Схватился за веревку растяжки, подтянул бьющуюся тканевую медузу поближе, набросал сверху камней. Затем принялся собирать дуги. Из своего угла выполз Толик, дрожащий так, словно его били током. Друг молча потянул ткань, придерживая ее.

– Тоша хороший-с-с-с, – чуть слышно произнес Толик.

– Сейчас! – просипел Игорь. – Сейчас.

От холода удары сердца отдавали уколами. Ветер вопил над головой, видя, как ускользает добыча.

Ткань билась, пока оледеневшие пальцы проталкивали дуги сквозь крепления. Сферу палатки чуть не вырвало из рук. Обвязав растяжки вокруг камней, Игорь махнул рукой:

– Лезь.

Дракоша вяло ткнулся во вход. Заскрипела молния. Ветер драл полог так, словно хотел его оторвать. Друг рухнул на пол палатки, подтянул ноги. Игорь бросил в разинутый зев гермомешок с одеждой, затем со спальником.

– Переодевайся!

Сам он двинулся к рюкзаку Тоши. Выпотрошил и его, вытащил еще одну герму. Зубы клацали так, будто в рот запихали заводную челюсть-шутиху, судьба которой прыгать по столу и веселить людей. Из носа лило не переставая. Едва соображая, Игорь вернулся к палатке, ввалился внутрь, пребольно ударившись о камень. Застегнул тент, который тут же прижало ветром.

Стихия билась о тканевые стены, проминая их. Но тут «современные материалы» свое дело знали хорошо и ветер не пропускали.

– Хер тебе, – просипел стенающей буре Игорь.

Онемевшими пальцами принялся сдирать с себя мокрую одежду. Рядом дрожал раздевающийся Толик. Стуча зубами, они быстро переоделись в сухое, а затем забрались в спальник. Вдвоем, словно любовники. Еле втиснулись, но все же. Голова ныла, дрожь в теле притихла, но накатила слабость.

– Жопа жопенская, – вдруг вяло проговорил Драко-ша. – Но учти. Секса не будет. Я не в настроении.

– Пошел на хер, – буркнул Игорь.

Дождь стегал палатку, как разъяренный псих, упустивший добычу. Они лежали, прижавшись друг к другу спинами. Камни впивались в бедра, в плечи, в ребра, но это было лучше, чем сырость и холод. Дрожь отступала. Пальцы стало покалывать. Тепло разливалось по телу.

– Стас не дурак, да? – сказал Игорь. – Свалил ведь, как думаешь?

– Стопудово, – ответил Дракоша. – Хера себе июль.

– Тут в семидесятых в январе группа погибла. Десять человек, – поделился зачем-то Игорь. – Померзли все. Тоже на перевал в бурю ломанулись.

– Очень жизнеутверждающе, – спустя паузу сказал Тоша. – Спасибо за это. У меня и без этого в кишках каток открылся.

Игорь сам чувствовал лед внутри. Холод застрял в костях, в желудке, в сердце, превратив его в анатомический замороженный атлас.

– Сколько там сейчас? Минус стопятьсот? – спросил Дракоша.

– Не думаю, что ниже минус пяти, – не отреагировал на шутку Игорь.

Они замолчали, слушая воющий ветер. Где-то покатились камни. Палатку хлестанул еще один порыв ледяного дождя. Крошка врезалась в ткань и разочарованно осыпалась.

– Вещи предлагаю бросить, – сказал Игорь, когда отогрелся. – Иначе не дойдем.

– Поддерживаю. А что, если не распогодится?

– Тропу я видел. Если снегом заметет – по вешкам двинем. Я их видел. – Собранные из камней пирамидки шли вдоль тропы, обозначая направление для туристов.

– По турам. Правильно говорить – по турам, – поправил его Дракоша.