Второй шанс — 2 (СИ) - Марченко Геннадий Борисович - Страница 14

— Варченко, о чём задумался?

— О завтрашнем бое, Лев Маркович, — бодро рапортую я. — О том, какую тактику выбрать в поединке с представителем Молдавии.

— Ну, это вы после собрания конкретно с Валерием Анатольевичем обсудите, — кивает он на сразу же подобравшегося Храбскова.

Перед ужином Сегалович, как и обещал, устраивает нам небольшой кросс по пересечённой местности. Естественно, мы переодеваемся, меняя форму сборной, в которой завтра нам предстоит участвовать в параде открытия, на обычные тренировочные костюмы. Свои японские кроссовки, на которые уже кто только не обратил внимания, я тоже снимаю, натягиваю простые кеды.

Под конвоем Сегаловича и личного тренерского состава строем шествуем за пределы пансионата. Первая часть нашего кросса — по асфальтовой дорожке, а затем мы углубляемся в сосновый бор и бежим по немного забирающей вверх тропинке, потом по другой спускаемся, и снова оказываемся на асфальте. Сегалович с тренерами ещё накануне изучили маршрут, и сейчас наши наставники рассредоточились по всей трассе, чтобы, наверное, подгонять отстающих, или следить, если вдруг кто-то вздумает срезать дистанцию.

Впрочем, темп бега достаточно спокойный, с небольшими ускорениями в конце трассы на асфальтовом участке, а спортсмены достаточно тренированы, чтобы пробежать десять кругов, особо не напрягаясь. Причём бегаем не мы одни, периодически пересекаемся с командами, как я выяснил после пробежки, Украины и Белоруссии. Три славянских народа, которые после развала Союза пойдут каждый своим путём. И если белорусы будут сохранять хотя бы видимость лояльности к старшему брату, то украинцы, особенно после переворота 2014 года, будут видеть в нас своих злейших врагов. Смогу ли я сделать так, чтобы мы оставались братскими народами? Такое возможно лишь при одном условии — сохранении СССР и ведущей роли коммунистической партии. Многопартийность и демократия по западным — и прежде всего американским — стандартам нам явно не подходят. Нашему человеку только дай волю, он тут же кинется во все тяжкие. Конечно, мало хорошего в том, что на протяжении десятков поколений мы сами себя так воспитывали, то царь-батюшка у нас всему голова, то КПСС. Чуть ослабь узду — и начнётся то, что мы пережили в лихие 90-е. И не появись твёрдая рука в виде ставленника спецслужб на посту Президента — ещё неизвестно, как долго продолжались бы эти разброд и шатания с ежедневными сводками заказных убийств. Понятно, что и у ВВП свой клан из приближённых, которые поделили между собой нефтяную и газовые отрасли. И в общем-то, этот вариант мне тоже не особо нравился (ха, а кому нравятся олигархи?!), просто он был лучшим из худших. Но кто мне мешает попытаться сделать так, чтобы до всего этого не дошло? Возраст и статус? Несомненно, это мой большой минус, с другой стороны, если бы меня кинуло, к примеру, в 1985-й, то я уже ничего не успел бы изменить, сейчас же ещё даже в Афганистане не вспыхнуло, и есть время для того, чтобы в меру своих сил хоть что-то предпринять.

Отбегавшись, идём на спортивную площадку под открытым небом, где мы также оказываемся не одни — здесь уже работает сборная Азербайджана. Но мы как-то уживаемся, благо что площадка немаленькая и снарядов хватает на всех. Турник, брусья, шведская стенка, косые скамейки для пресса… Сегалович нас особо не напрягает, завтра у всех первые поединки, и не будет ничего хорошего, если боксёры выйдут на бой перетренированными. К тому же начинает накрапывать дождик, руководитель сборной явно не хочет, чтобы мы подхватили простуду, и звучит команда: «Все свободны!»

А если бы к турниру я готовился в составе сборной Советского Союза, мелькает мысль, то пришлось бы потеть на сборах минимум месяц. Смог бы, наверное, в редкие минуты отдыха делать в тетрадке наброски очередной книги, а уж о репетициях с группой на это время пришлось бы окончательно забыть.

Я возвращаюсь в номер, принимаю душ, а вскоре наступает время ужина. Я выбираю овощной салат, а основное блюдо — плов с бараниной. Здесь в отличие от многих обычных столовых тарелки с едой не стоят на витрине, здесь всё с пылу — с жару: повариха с раздачи передаёт заказ в специальное окошко, откуда ей спустя несколько секунд протягивают тарелку с дымящимся пловом, а следом эта тарелка оказывается на моём подносе. Стакан сметаны тоже беру, потом ещё один стакан — уже с чаем, и неизменная, обожаемая мною лепёшка патыр-нон. У меня такое чувство, что за время пребывания в этом Доме отдыха я изрядно поправлюсь, надежда лишь на то, что в поединках на ринге придётся как следует попотеть. Шутки шутками, но кормят здесь и впрямь очень калорийно, и лично у меня не всегда хватает силы воли, чтобы выбрать что-нибудь менее тяжёлое для моего желудка.

— Это вы ещё наши дагестанские блюда не пробовали, — пыжится член сборной РСФСР Магомед Цаллагов.

В команде помимо представителя Дагестана есть боксёры и из других автономных республик — Татарской и Башкирской АССР. Поскольку республики входят в состав РСФСР, то и выступают они за нашу республику, завоевав это право победами в Куйбышеве. Цаллагов и его тренер держатся немного особняком, не удивлюсь, если они, закрывшись в номере, регулярно совершают намаз. Хотя… В СССР такое вряд ли было возможно, чай, не из горного аула. Это после развала страны воинствующий ислам начнёт поднимать голову, пока же с этим всё более-менее спокойно.

После ужина у нас свободное время, в холле по телевизору показывают «Операцию Ы», причём на узбекском языке, но с русскими субтитрами. Вот тут не только мы, но и представители других сборных, кто тусил на первом этаже, конкретно поугорали. Даже я, 58-летний мужик в подростковом теле, и то не смог сдержать лёгкой истерики. Сеанс закончился около десяти вечера, а час спустя по всему Дому отдыха прозвучала от тренеров всех сборных команда «Отбой!», я даже на какой-то миг почувствовал себя новобранцем, вспомнив первые дни армейской службы — карантин (он же курс молодого бойца) и «учебку».

В семь утра подъём, перед завтраком — лёгкая пробежка. Затем собираемся в поездку, проверяем с Храбсковым, всё ли взяли, и только после этого занимаем места в том же автобусе, что возил нас в «Юбилейный» накануне. В 9 часов мы во Дворце спорта, а час спустя строимся для парада открытия. Сборные с флагами республик одна за другой занимают места перед рингом на всём протяжении арены. Президент федерации бокса СССР Георгий Иванович Свиридов, по счастливому совпадению родившийся в Узбекистане и ещё к тому же пишущий книги, обращается к участникам и судьям с приветственным словом. Затем нас приветствует Председатель Комитета по физической культуре и спорту Узбекской ССР Мирзаолим Ибрагимов. Наконец звучит гимн Советского Союза, кто-то из наших даже подпевает, следом гимн Узбекистана, наконец слышится команда: «Налево!», и мы, замыкая круг, втягиваемся снова в подтрибунное помещение.

На сегодня запланированы половина из общего числа боёв 1/16 финала. Поединки в разных весовых категориях проходят вперемешку, я выхожу на ринг в четвёртой паре. Разогреваемся с тренером в том же спортзале, где тренировались накануне после взвешивания. Сегалович бродит по залу, подбадривает своих спортсменов, видно, что нервничает, пока наконец первый участник нашей сборной Витя Сиголаев не отправляется боксировать, и Лев Маркович — почти его однофамилец — уходит смотреть бой.

Сиголаев уверенно побеждает соперника из Эстонии, впрочем, на другой исход не рассчитывали, думаю, даже тренеры проигравшего. Я отправляюсь на ринг вторым из состава сборной, олимпийский мишка располагается на краю ринга под присмотром Анатольича — тот уже в курсе моих чудачеств с талисманом, но, видимо, руководствуется правилом: «Чем бы дитя не тешилось…». Сегалович ободряюще шлёпает своей ручищей меня по плечу, он тоже будет у ринга подсказывать, как я понимаю. Я в ответ улыбаюсь, мол, не переживайте, как-нибудь справлюсь с этим молдаванином.

Анатольич зашнуровывает мне перчатки, я выступаю в собственных, тем самых «Sport», купленных в Москве. Пришла пора лишить их девственности, как недавно я лишил… Тьфу, вот вечно посторонние мысли некстати в голову лезут!